Вполне вероятно, что этот текст противоречит чему-то. Увы, полностью эту сцену в каноне никогда не видел - лишь обрывки воспоминаний. Так что буду считать, что, как и в случае с "Братьями" - это реконструкция того, что могло бы быть.


Встреча
Здесь холодно. Наверное, холодно, – я уже давно привык к этому месту, и, наверное, почти позабыл, что такое тепло.
Здесь, в… усыпальнице. Другие назвали бы это место склепом, но мне это слово не нравится – от него слишком сильно веет могилой и безнадежностью. А «усыпальница» – мне кажется, в нем звучит надежда на то, что она все-таки когда-нибудь проснется. Вновь откроет глаза…
Я с тоской гляжу на лицо, видное сквозь прозрачную крышку. Сколько уже лет прошло… она не меняется. Может, все-таки спит? Или она действительно обрела святость, став нетленной?
Разум упорно подсказывает иное – что таких как мы, берегут бациллы. Тела, которые мы нашли тогда, на «Ковчеге», тоже отлично сохранились…
Как давно это было…
А в самом деле – как? Сюда не проникают лучи солнца или луны, и я давно потерял счет времени. Лишь иногда сверху доносятся звуки, обрывки фраз, отдельные слова… Отличная акустика; специалист по безопасности во мне тут же принимается машинально прикидывать, как все выстроено.
Впрочем, этими размышлениями я себя всегда занимал лишь пару минут… потом мысли возвращались к прежнему.
Сколько бы лет ни прошло – это был долгий, очень долгий срок. Я успел перебрать в памяти всю свою жизнь – детство, освоение Красного Мира, перерождение, войну… Ее смерть.
Когда времени для размышлений хватает, можно понять очень многое. Можно окончательно и бесповоротно убедиться в своей правоте… а можно, как в моем случае, понять, насколько же ты ошибался.
И вот сейчас, заново повторяя про себя все обдуманное, все сделанные выводы, я понимаю – мне здесь больше нельзя оставаться. Сидеть в усыпальнице рядом с ней – значит, лишь прятаться от своих ошибок и не давать себе возможности их хоть как-то исправить.
Я делаю несколько шагов к выходу – к лестнице, ведущей наверх. И, остановившись у первой ступеньки, оборачиваюсь и долго смотрю на спокойное прекрасное лицо за прозрачной преградой.
Прости, что оставляю тебя, милая. Но я уверен, что ты этого бы хотела… наверное, даже пожелала бы мне выйти раньше. Впрочем, на все размышления мне этого времени как раз хватило.
Путь наверх долог, и растягивается еще больше из-за того, что я не спешу. Каждый шаг, каждая ступенька отделяют меня от холодной тишины и покоя, приближают к миру наверху… миру, с которым я обошелся так, что лучше и не вспоминать.
Вот. Вот это правильно. Помнить – но не вспоминать постоянно, не тонуть в образах прошлого. Сейчас цель должна быть иной… но какой?
Не знаю. Надеюсь, что пойму – сестра всегда говорила, что у меня неплохо получаются импровизации.

Мир встречает меня ночной прохладой, и я невольно улыбаюсь, когда легкий ветер ерошит волосы. Кому он принадлежит, этот мир? Двух полководцев армия Вернувшихся лишилась, третья никогда не была такой воинственной… но, кто знает, может, нашлись продолжатели?
Надеюсь, что нет. Иначе мне вообще не будет здесь места.
Секунды спокойствия, тихой ночи… всего секунды.
Потому что их нарушает звук шагов – нет, бега – и тяжелое, прерывистое дыхание.
Я поворачиваюсь на звук, как раз когда она вылетает из-за темных деревьев, пробегает несколько метров, спотыкается, падает почти рядом со мной.
Судорожным движением вскидывает голову, и мы встречаемся глазами.
Она совсем юна – лет пятнадцать от силы. Легкое платье, разорванное на плече, длинные вьющиеся волосы, отливающие золотом. Кажется, в мое время одевались совсем иначе; впрочем, она на мою одежду смотрит с не меньшим удивлением.
Я не успеваю ничего сказать: из леса вырываются несколько стремительных силуэтов. Скорость и пластика не оставляют сомнений – метоселане. Преследующие людей.
Как и в прошлом.
Как и всегда.
Заметив меня, они в недоумении останавливаются, всего на мгновение; я машинально делаю шаг вперед, мимо девочки.
– Еще один терран! – бросает один из них назад – видимо, командиру. Язык за эти годы изменился, но недостаточно, чтобы я его не понимал.
– Убивайте всех, – доносится из леса; через мгновение говорящий присоединяется к другим.
И они срываются с места – кидаясь ко мне и к девочке за моей спиной.
Я хочу сказать: «Стойте».
Я хочу крикнуть: «Не надо больше смертей!»
Я хочу выдохнуть: «Разве миллионов жертв недостаточно?»
Но вместо этого мои губы произносят привычное, пронизывающее, приятное, проклятое:
– Наномашины, Крусник-02, семьдесят процентов мощности… санкционировано!
И ночь вокруг взрывается молниями.

читать подробнее

Фоновая музыка Trinity Blood - Dress
Настроение: задумчивое