Первую библию дала мне бабушка. Это была детская версия с яркими иллюстрациями. Картинки и рассказы из неё показались мне вполне приятными. Как и сама идея Бога. Ну допустим - подумал я. Мне тогда не было и пяти. После этого меня начали таскать в церковь. Это было скучно. Стоять службы было трудно, но я терпел. Терпел ради божественного вкуса картошки фри. Жёлтые отблески православных крестов на солнце напоминали мне священную желтизну логотипа mcdonalds. И я мужественно вышагивал в храм до тех пор пока ритуал не был нарушен. В тот воскресный день мне так и не дали перебить терпкий вкус святого причастия милостивой прохладой клубничного коктейля. Из-за этого, а так же благодаря либиральным воззрениям моих родителей, я перестал посещать церковь. Мне негласно предоставили свободу вероисповедания.
К тому моменту я уже знал кое-что о других религиях и меня сильно настораживала их тяга к монополии на бога. Религии казались мне взаимоисключающими концепциями. И мысль о том, что наша религия самая правильная только от того, что она наша, была для меня довольно бредовой. И вообще все эти странные противоречия навсегда подорвали для меня институт религии как таковой. Но в голове на всякий случай зародилась коцепция души. Мол есть одна сверхдуша, от которой отщипываются маленькие душонки для обеспечения жизнеформ. Питая жизнеформы душонки развиваются. После смерти попадают обратно в сверхдушу. Через это развивается и сама сверхдуша.
Всё это, впрочем, воспринималось как слабость. Как лазейка для защиты от пугающего тезиса что "бога нет". Как защита от страха перед небытием. Воспринимая идею бога как защиту, было как-то стыдно признаваться себе, что я всё-таки испытываю сомнения. А сомнения были. Временами я громко провозглашал себя атеистом, а временами задумчиво причислял себя к агностикам. Веру так же сильно подмывала научная аксиома о том что "что бы ни думал думающий - доказывающий это докажет". Это аксиома о работе нашего мозга, которая условно делит его на две части: думающую и доказывающую. Из неё логично следует, что объективная реальность и наши мысли связаны ну очень опосредованно и поверить можно вообще в любую хреноту.
В тот период на моём пути встретилось несколько сильных атеистов, топивших за научный метод, теорию трансгуманизма итд. Ребята жили полной жизнью, стремясь улучшать себя и мир вокруг. Мне было интересно, как они находят в себе мотивацию для всех этих вещей. В ответе часто фигурировал бог. В том ключе, что его нет, как нету и посмертия. А люди есть. И я тоже есть. Жизнь одна и поэтому нужно по максимуму от неё брать и максимум ей отдавать. Звучит очень логично, но меня почему-то никогда особо не мотивировало.
Встречал я так же и верующих людей. Многие из них были не шибко умными, были и откровенно пизданутые фанатики. Но были и очень умные, спокойные люди. Они не кричали о своей вере, ничего никому не навязывали и могли подискутировать о вере на научном уровне. С ними всегда было как-то спокойно и уютно. В них чувствовалась сила. Казалось, пусти в себя веру и обретёшь такую же.
Наркотики поставили вопрос ребром. Под их воздействием вселенная видилась как единая и примитивная воля к развитию жизни. Каждое её сокращение было выбросом энергии, направленной на познание пространства и самоё себя. Каждая частица материи рвалась вперёд, влекомая этим импульсом. Сама жизнь казалась попыткой вселенной посмотреть на себя со стороны. При этом материя стремится к усложнению, к совершенствованию порождаемой ей жизни.
В то же время, мысль о том, что всё это не более чем фантазия опьянённого сознания, никуда не исчезала. И высокая вероятность того, что всё это не правда даже на уровне метафоры, сводила с ума. Причём буквально. Я представил: а что если я сейчас умру. Как именно я буду смотреть на мир в последний момент? Смогу ли уйти спокойно, понимая, что сделал для мира всё что мог? И, главное, веря, что всё это было не зря? И не нашёл ответа. Но это было так важно, что вмешался уже сам организм. Я моменталтно вспотел. Сердце рвануло с места так, что я услышал его стук ушами, и увидел как заходила ходуном грудная клетка.
Действительно сейчас сдохну - подумал я. И провалился в паническую атаку. Через час метания по комнате и жалкого выпрашивания у бога возможности ещё немножечко пожить сердце успокоилось. Сознание успокоилось только под утро. Наркотики очень быстро сошли на нет. О смерти я с тех пор задумываюсь по нескольку раз в день. Панические атаки прекратились где-то через полгода.
А ещё в моей жизни появилась бабушка. Не та, что дала мне библию, а другая, по отцовской линии. Мы не общались с давних пор. Мать с отцом развелись, когда я был совсем мелким, а в 98-ом он умер. Мама поддерживала отношения с бабушкой, она регулярно приезжала на мой и мамин дни рождения, но общались мы очень поверхностно. Зимой в Питере я решил, что лучше с этим что-то сделать. Пока она жива. Я позвонил и рассказал, что общаться мне хотелось, просто я как-то сильно стеснялся, тушевался и вообще. Мы очень тепло и хорошо поговорили и стали периодически созваниваться. Она совсем старенькая, ей 88 или 89 лет, но при этом очень жизнелюбивая. С удовольствием делает все домашние дела, с удовольствием разговаривает сама с собой. Каждый день гуляет, собирает и сдаёт пивные банки. Мы говорим, не надо этим заниматься, мы тебя и так обеспечим! А она - нет, я хочу, чтобы у меня было дело. Без дела я быстрее зачахну. Когда я приезжаю, мы собираем банки вместе. У неё начинается слабоумие. Она хуже считает, многое забывает, путает комнаты. И каждый раз задорно хохочет сама над собой, когда замечает в своём мышлении какие-то несуразности. Мы предлагаем лечиться, а она отмахивается, мол, зачем мне крепкая память, помирать скоро! Сынулечка там меня уже заждался (про моего отца). Она убеждена, что бог и дух сына помогают ей по жизни. И это наполняет её таким спокойствием и оптимизмом, которые порой кажутся невероятными.
Недавно я пришёл к пониманию того, что вера является потребностью моей психики. Я принимаю и уважаю эту потребность. Удовлетворение этой потребности даёт ресурс. Я всё так же часто думаю о смерти, но страха эти мысли уже не вызывают. Я верю в правду, в людей, и в то, что всё так или иначе не зря. Верю в важность того, чтобы поступать правильно. Верю, что энергия, которую отдаю в мир, возвращается ко мне в новом качестве. Верю в ценность жизни и вместо небытия охотно допускаю возможность сверхбытия. Я даже верю в любовь. И верю, что всё это взаимосвязано на каком-то недоступном мне уровне.
Да не пиздите. Смысл есть. ...
[Print]
Glad_Shaman