Where are the feasts, we were promised?

А за окнами унылый февральский дождь... Закос под вторую половину осени. Меня не касается - в моей комнате нет окон. Меня вообще уже мало что касается.

Теплое прикосновение вскользь, едва уловимый запах ванили и чего-то еще. В Поднебесной это поверялось бумаге двумя иероглифами: "Возможность" и "Опасность". Именно в таком порядке.

Рыхлая взбалмошная тетка что-то кричит большим накрашеным ртом. Если не вдавться в смысл - то тембр голоса достаточно приятный. А в молодости, вероятно, была красива.
Шла бы петь...

Когда круг общения сужается до 4-х человек включая себя, а по шкале ценностей лидируют спокойный сон и горячая еда - как это назвать. Зрелостью? Моральным износом? Какой-то странно короткой оказалась эта бесконечная в детстве дорога - и белые деревья по сторонам, вторжение в реальность сказки, на поверку - тоже туповатой и шаблонной ("Тепло ли тебе, девица?..").

"Прохожу интенсивный курс молодого бойца имени Мересьева" - сказал он. На днях ему ампутировали обе ступни. А девочка сказала "Хочу ебаться!" Оксюморон...

Все таки Горлум - самый антропоморфный персонаж этой эпопеи. Прочие имеют цель и средства, силу и отвагу, подлость и коварство, плащи и кинжалы. Зло и добро выглядят как две конкурирующие фирмы, борющиеся за одну и ту же нишу рынка. А этот всего лишился - имени, одежды, будущего... ("Голый" - прав таки Гоблин, именно голый). Родство душ, что ли?

Мистикам давно известно, что на определенной стадии постижения истины видишь во всем лишь Бога, и перестаешь замечать границы добра и зла. В православной теологии это состояние называется ПРЕЛЕСТЬЮ...

Йоптваю!!