И вот, с отъездом Лени наметилась в нашем образовательном процессе одна проблемка. Если те часы новой и, пардон, новейшей истории, которые тянул Леня, с легкостью поделили между собой остальные три историка, то четыре часа в неделю загадочного предмета «Этика и психология семейной жизни» зависли в воздухе. И брать эти часы не хотел никто. Ни за какие коврижки. Уж больно странный был предмет. Все методические пособия предлагали преподавателю использовать при обучении примеры из литературы, в основном 19 века, дающие представление о счастливой семейной жизни героев. Ну, и проецировать всю эту литературщину на современные человеческие отношения. Как ни крути, вывод из курса этики и, пардон, психологии семейной жизни напрашивался один: теперича не то, что давеча. Ко всему, рекомендуемые к изучению толстовские Кити и Левин, например, были для современных десятиклассников персонажами вполне фантастическими. Причем даже для тех десятиклассников, кто вообще удосужился Толстого прочесть. В общем, преподавать столь смешную дисциплину никто не захотел. И тогда РайОНО, порывшись на своих отдаленных дровяных пакгаузах, осчастливил нашу школу Наташей Копейченко.
Заметили мы вновьприбывшую не сразу. А времени она, как оказалось, не теряла и уже свела некоторые нужные знакомства. Потому впервые фамилию Копейченко я, например, услышал в столовой, среди Содома и Гоморры большой перемены, от разбитной раздатчицы Нинки. Нинка, напрягая связки, долго кричала из-за стойки на одной ноте, налегая на букву «о»:
- Копейченко, Копейченко, - а поскольку объект не реагировал, громко сказала мне, не обращая внимания на копошащихся у стойки младших школьников, - Серега, позови мне вон ту п@3%у!
Столь резкая характеристика, как оказалось впоследствии, была на удивление точной.
На первый взгляд Наташа Копейченко, что называется, не поражала воображение. Внешность имела она весьма заурядную, и только доронинские придыхания в голосе выдавали в ней женщину глубоко одинокую. В разговоре с Наташей постоянно казалось, что она на что-то жалуется. Тем не менее, какой-то странный блеск в глазах обнаруживал в ней натуру склонную к поступкам не то, чтобы неадекватным, но экстравагантным. Первая же общешкольная пьянка, на которой присутствовала Наташа Копейченко, позволила выяснить, что кумир новенькой – певица Агузарова, репертуар которой, Наташа знает наизусть и даже время от времени поет. Пела она, конечно же, лучше самой Агузаровой. Но все равно противно.
Следующим, врезавшимся в память, Наташиным демаршем был ее безжалостный проход по всей школе с куском согнутой проволоки наперевес. Это было грандиозное зрелище. Наташа шла по школе, периодически останавливаясь, когда проволока в ее руке начинала вращаться. За Наташей бежали восторженные малолетние школьники.
- Воду она, что ли ищет? – пошутил географ Толик. И тут же пал жертвой Наташиной непосредственности. Именно возле кабинета географии проволока начала бешено вращаться, Наташа ворвалась в кабинет и, сурово посмотрев на Толика, направила проволоку на него. Проволока подумала и от Толика отвернулась.
- Так, - сказала Копейченко, - что-то у тебя с левым яичком не в порядке.
Реакцию находившихся в кабинете восьмиклассников легко представить, но трудно описать. Скажу просто - восьмиклассники были счастливы, чего не скажешь о Толике. А Наташа продолжила свой путь, сея направо и налево проволочные диагнозы, что называется, несовместимые с жизнью.
Но это были еще цветочки. Однажды в школу пожаловал батюшка из находившейся неподалеку церкви и поведал директору, что церковь у нас, конечно же, отделена от государства, но не настолько, чтоб не обращать внимания на провокации. Священник был сильно взволнован. Оказывается накануне, выходящие из церкви после службы прихожане были атакованы Наташей Копейченко, которая, поминутно крестясь, рассказала, что Второе пришествие мессии состоится не где-то, а в окрестностях нашего микрорайона, поскольку именно здесь расположены энергетические центры… В общем, Страшный Суд состоится чуть ли не в здании суда районного.
- Я ее, конечно, святой водой окропил, но нельзя же так, - волновался батюшка, - такую ересь нести прямо у врат храма божьего. Лукавый в ней сидит!
Копейченко становилась все менее симпатичной в глазах окружающих.
Пиковым же днем Наташиной деятельности все же стоит считать тот самый ничем не примечательный вторник в конце второй четверти, когда к директору ворвалась злая как свора фурий Лариса, классный руководитель одного из десятых, и с места в карьер попросила разобраться в ситуации с пресловутой этикой и психологией.
- Ничего не могу поделать, - верещала Лора, - не ходят мои дети к этой… Копейченко. Причем, что интересно, мальчиков соберу, загоню, девочки уходят. И наоборот. Что она там с ними делает, ума не приложу.
Развязка не заставила себя долго ждать. Рафинированная украинская интеллигентка, учительница украинской литературы Нина Францевна задержалась в кабинете после урока и мирно проверяла тетради, сидя на задней парте. Нужно сказать, что Нина Францевна была из настоящих украинских интеллигентов, которые, в отличие от нынешних, говорят на настоящем украинском языке и, что самое главное, не считают это подвигом. Так вот, Нина Францевна проверяла тетради и не заметила, как начался следующий урок. Как вы догадались, это была именно этика и психология семейной жизни. Нина Францевна своим полуотключенным от внешних воздействий слухом уловила, что-то необычное и подняла глаза. В этот момент Наташа Копейченко как раз произносила фразу:
- Член плотно входит во влагалище…
В классе стояла полная тишина. Тихо шуршал видик. А на экране телевизора в это время было соответствующее фразе изображение.
Это был последний урок Наташи Копейченко в нашей школе. Что правда, она еще очень долго увольнялась «по собственному…». Гораздо дольше, чем Леня уезжал в Израиль. А мы все гадали, дошла ли Наташа в своих педагогических изысках до практических занятий. Но этого мы так и не узнали.
Недели через две после ее увольнения на большой перемене ко мне подошла раздатчица Нинка и спросила:
- Серега, что-то я давно не видела эту п@%у Копейченко, она что уволилась?
И я еще раз удивился точности Нинкиной формулировки.

***

А этикой и психологией семейной жизни нагрузили географа Толика. И правильно.