В звуки леса вплетался шум убегающего вниз по туманному склону горы ручья. Ручей этот огибал затерянную среди деревьев беседку, с крышей, потемневшей от времени и ежегодного сезона дождей, наполненную звуком льющегося из тяжёлого чайника чая и редких слов.
Здесь в молчании говорилось гораздо больше чем в речи. И неспокойная гладь ручья отражала фигуры серебровласого архивариуса, которому легко можно было дать на вид и 20 лет, и 40; и давно немолодого уже по любым меркам королевского шута, одетого непривычно скромно и без краски на лице.
Шут и архивариус предпочитали разговорам тишину. Так уж у них в их архаичной неспокойной стране было заведено. Ведь у стен есть уши, и даже в богом забытом месте, пресловутых стен лишенном, о важном все равно рассказывали без слов. Высотой приподнятого в руках чайника, из которого стекала струйка янтарного цвета, направлением размешивающей чай ложечки, ароматом заваренного напитка, перебором пальцев по поверхности стола, мимолетным прикосновением к воротнику или рукаву, но больше, конечно, глазами. Эта беседа началась давно, у подножия горы и протекала размерено с самого вечера.
В единственную самую длинную ночь в году королевский двор мог забыть о том, кто они есть, границы возведенной с давних времён лестницы порядков и правил стирались и можно было беспрепятственно подниматься выше или наоборот, снисходить до нижних ступенек. Праздник свободы был целиком и полностью инициативой Его Величества, считавшего, что добиться преданность от тех, кто ее лишен можно лишь этим мимолетным ощущением вседозволенности. Разумеется, лишь ощущением, а никак не реальностью.
Шут и архивариус, строго говоря, находились на одном уровне иерархии, но в любой другой день между ними пролегала целая пропасть. Первый не должен был никуда отлучаться от короля, второму запрещены были контакты с кем бы то ни было помимо его коллег. Кроме этой ночи. Давным-давно, еще до того, как архивариус оказался в застенках секретной библиотеки практически в качестве пленника - отец его, баронет, был изгнан из страны как предатель короны, а шут, тогда еще блистательный граф, убежденный холостяк и бонвиван, не успевший неудачно пошутить на одном из балов, они были по-своему дружны. Чуждый развлечениям графа сын баронета учил его наслаждаться тишиной и видеть красоту в мелочах. Ни тот, ни другой о странной дружбе этой предпочитали не распространяться.
Королевский архивариус помешивал чай, словно гипнотизируя жидкость серебром радужки и чернотой зрачков, его тихий, как шелест дождя голос, говорил о том, как это утомительно, дышать пылью свитков, в которых только и написано, что о налогах, урожае и поголовье скота. И как он отдал бы все за возможность отыскать среди вверенных его заботе бумаг хоть один свиток с самыми дрянными, но стихами.
Шут же вздыхал и жаловался на больные суставы, въедающуюся в морщины краску и скверные ужины. Он сетовал на невозможность хоть изредка сбрасывать с себя роль весельчака и болтуна в цветастом наряде.
И оба они молчали об одолевающих их снах, в которых через год монарх скончается от удара, и его место после череды междоусобных войн, которые сметут жизни мелких сошек вроде королевских архивариуса и шута, займет младший брат короля. А следом начнется долгая война, которая перекроит границы, и не станет их маленького королевства, лежащего на равнине в окружении древних туманных гор. И никто не говорил о том, что это последняя такая ночь, и что остается только призрачная надежда будто бы сны - это всего лишь сны, самое главное не думать обо всех тех, что уже снились этим двоим и успели сбыться.
- Значит на плаху? - архивариус давно поднялся на ноги и всматривался в непроглядную темень за границей света освещавшей беседку масляной лампы. Звук его голоса заглушил неожиданно начавшийся летний ливень. До рассвета оставалось несколько часов, почти целая вечность, если умело растягивать. Они с шутом давно приноровились.
- Рука об руку, - шут, несмотря на возраст, пока еще не растерял привычной прыти и улыбнулся, заметив, как дрогнули тонкие пальцы, сжимавшие чашку, стоило только прижаться сзади, повести носом по тонкой птичьей шее. Архивариус пах истлевшей бумагой, пылью и сырым деревом. За дождем не слышно было шороха одежды, рваных вздохов и глухих стонов в закушенную ладонь. Ближе к рассвету, когда оба забылись тревожным коротким сном, каждый вновь пережил то, что только грядет и, возможно, все-таки не случится.
Взгляд шута лениво блуждал по потолку и утреннему лесу, затем по фигурке дрозда, ненадолго вспорхнувшего на перила и едва не разразившегося трелью, если бы не метко брошенный в него пояс. Не хотелось тревожить свернувшегося под боком архивариуса, чьи белесые ресницы подрагивали во сне, а сам он дышал так размеренно, и улыбался, несмотря на искусанный загривок и две длинные ссадины вдоль спины, там где так неудачно расцарапал ее о деревянный настил беседки.
Шут прекрасно осознавал, еще несколько минут и между с ними снова протолкнется отчуждение, продиктованное правилами, и они спустятся к подножию горы, где их будут ждать слуги и оседланные кони, чтобы дальше следовать разными дорогами. И он ничего не скажет о соленой влаге собранной губами этой ночью с бледных щек, которую сын баронета так простодушно обозвал каплями дождя. Равно, как и серебровласый промолчит, сделает вид, что не расслышал украдкой брошенного бывшим графом хриплого признания, полного безнадежной тоски.
Возможно, их не станет уже этим утром, ведь оползни в горах после обильных продолжительных ливней это совсем не редкость, а, может, этим двоим все же суждено оказаться перемолотыми между жерновов сменяющихся порядков.
Важно другое, каждый из них сохранит воспоминания. И, трясясь в седле, архивариус улыбнется бережно лелеемому ощущению губ, касающихся загривка, а перед глазами шута промелькнет силуэт, подсвеченный огнем лампы, покачивающий в узких ладонях теплую чашку. И им двоим ненадолго станет легче.

он с беззвучным смехом закачал головой и, смеясь, сказал.
- Майя! Майя! - Герман Гессе "Игра в бисер"



Время катится и меняет русло реки,
Там где бил сперва бурный воды поток,
Остаются почти невидимые витки,
Под покойной гладью золотится песок.

Так история длинной в сотни Лун
Путь сложившийся из серпантина троп
Завершается жёстким росчерком рун
И пронзительным свистом лопнувших строп

Но пока ещё капля не сорвалась с пера.
И пока страховка может ещё держать.
Водяной столб тянется с самого дна,
Поднимает героя, приказывает:"Стоять!"

И командует: "Двигайся только вперёд.
Ну, сорвешься, тебе ли не знать, не впервой.
Ждет героя недолгий свободный полет.
По спирали зовущейся бесконечной игрой.

Только раз окажутся стропы настолько крепки,
Что историю, наконец, завершит эпилог,
Где герой, входит в в бурный поток реки,
Признавая, он сам тоже есть бог.

Круг разорван, едва различимы витки,
Под покойной гладью золотится песок.

Динамик хрипел, известный грешок большинства танцевальных вечеров в новых, не слишком знакомых местах. Гаррет бы не пришел, кабы не скука. В четверг он все равно в полном распоряжении Шульца, строго говоря, не только в четверг, но и во все остальные дни, за исключением субботы. Так что некоторым увлечениям пришлось изменить.
Он высматривал в полумраке подходящую партнершу, благо недостатка в женщинах не случалось никогда. Поначалу выбор пал на одинокую фигуру с орлиным профилем, когда она двигалась, бахрома на ярком топе покачивалась в такт шагам, как кистью обмазывая бедра, затянутые в коротенькие тесные джинсовые шорты.
Ирма – грассирующая «р» в низком голосе выдавала в обладательнице не то франкоговорящую канадку, не то каджун.
В том, как она чертила полукруг носком босоножки по истертому не слишком чистому полу чувствовалась сила, бедра двигались в такт музыки, каждое покачивание отмеряло время подобно метроному. Яркая бахрома на топе мазала по рукам Гаррета – он всегда закатывал рукава рубашки, так удобнее.
Ирма прогнулась, откинув голову назад, а выпрямившись, хлестнула Стейнбека по лицу кончиками длинных каштановых волос. Метко, точно… И без эмоций. У нее были холодные ладони, талия, Гаррету казалось, что он танцевал с машиной, производящей сухой лёд.
Нет-нет, Ирма была хороша. Технически.
Гаррет знал, как это эффектно смотрится со стороны, но он пришел сюда не за эффектностью, а за удовольствием. Еще не смокли последние ноты, а она уже улыбалась и скупо благодарила, чтобы вскоре затеряться среди танцующих с новым партнером.
Этот круг пришлось пропустить, не хватило времени на поиски. Стейнбек отступил за тесное кольцо наблюдателей и неяркого освещения, туда, где пились сомнительные по качеству коктейли и дымились сигареты.
«Полное безрыбье» - ни к одной не влекло, мелькнула мысль провести остаток свободного вечера где-нибудь еще.
- Хосе, отвали, я же сказала, что не хочу! – источник крика налетел на Стейнбека, будто не заметив преграды, и сопроводил столкновение эмоциональными проклятиями.
Ее кожа цвета темной карамели пахла сладкой ванилью, курчавые волосы настолько объемные и торчали в стороны, отчего голова выглядела непропорционально большой. Миниатюрная, состоящая сплошь из приятных плавных изгибов и какого-то внутреннего огня, как раз во вкусе Гаррета, она вздернула подбородок и одним взглядом, как ледяным душем окатила. Блекло-голубая радужка контрастировала со всем остальным. Редкое сочетание, от чего кусочек стал еще более лакомым.
- А если это будет не Хосе?
Он хотел было пошутить и спросить о возрасте, было в его случайной партнерше что-то почти детское, и дело не в драных джинсах и черном топе с яркой аляповатой надписью: «Добро пожаловать в Новый Орлеан», но вновь натолкнулся на этот взгляд. Она сама вложила свою маленькую аккуратную руку в ладонь Стейнбека, без слов скомандовала вести ее в круг танцующих пар.
Девушка прижималась тесно, ничуть не смущаясь того, что вызывает вполне предсказуемые реакции. Динамик больше не хрипел, но и музыка из него лилась какая-то несвойственная. Впрочем, Гаррет не вслушивался, главное, чтобы ритм подходил.
Во время разворотов партнерши, кончики ее кудряшек щекотали Стейнбека по подбородку, но удовольствия это не портило. Она вся была как самый центр пламени, Гаррет не замечал, как собственное тело двигалось почти инстинктивно, как он подхватывал округлые бедра в поддержке, и девушка вскидывала руки на манер птичьих крыльев.
Один случайный встречный взгляд неожиданно принес вереницу ярких образов, как нарезку из хроники. Затопленный город, человеческие жертвы, искореженные, вырванные с корнем деревья, размытые дороги…
Секунда, другая, но девушка запрокинула голову назад и видение пропало, а следом и музыка смолкла.
Оказалось, что они протанцевали почти час.
- Может все-таки представишься, не-Хосе? – она легко рассмеялась, уводя Стейнбека из зала, подальше от вновь хрипящего динамика, вьющихся вокруг ламп мотыльков, сигаретного дыма и лоснящихся от летнего жара тел, вскользь обронив кому-то из попавшихся навстречу, что за всем проследит.
- Гаррет, - она позволила себя обнять и продолжала вести за собой прочь из здания, в сторону единственного «зеленого» уголка в районе – детской площадки. И больше не произнесла ни слова. Стейнбек не смог бы подобрать слов тому, что произошло между ними дальше. Вспышка страсти - слишком избито, секс без обязательств - слишком обезличено, короткая, как залп фейерверка, влюбленность - слишком патетично.
И снова перед глазами бушевала стихия, крыши на домах сминало как конфетные фантики, машины взлетали к небу...

- Я видела тебя с Ирмой. Понравилось? – в чуть хрипловатом голосе неприкрытое любопытство, так интересовались о новом фильме или работе. Настолько обезоруживающее, что Стейнбек ответил сразу.
- Нет. Мы не сошлись.
Они лежали в траве, вернее Катрина - Гаррет предсказуемо пошутил про тезку, которого девушка вероятнее всего и не помнила, сидела сверху, стиснув бедра Стейнбека своими сильными стройными ногами.
Сейчас уже полностью одетая, не считая кедов, подсвеченная со спины фонарем, она напоминала не то лесного духа, не то миниатюрное древнее божество, суть - одно и то же.
- Они с Хосе новенькие...Пока не вошли в силу, - последняя фраза оборвалась на полуслове, словно девушка сболтнула лишнего, - В смысле еще только учатся танцевать не только телом, но и мозгами. Так что это за тёзка, которую я не помню?
Небывалая тишина вокруг окутала словно кокон, ни лая собак, ни звука автомобилей, словно бы город ненадолго вымер. Из-за нее звук собственного голоса резанул по ушам, словно обзавелся чем-то чужим.
- Ураган 2005 года. Самый дорогой в истории США, да и мира.
Ее проворные пальцы до поры разглаживающие белую ткань рубашки любовника, вокруг пуговиц, дрогнули, но улыбка на смуглом лице осталась безмятежной и немного рассеянной:
- Да-да, совсем как тот ураган, - кажется, Катрина хотела добавить что-то еще, но вместо слов, первый и последний раз прижалась поцелуем к губам случайного знакомого. - Не провожай.
Она ушла, босиком, неловко подхватив, валявшиеся рядом кеды.

Гаррет так и не смог найти тот бар, в который случайно забрел субботним вечером, ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода. Катрину он больше не встречал, зато как-то видел в толпе Ирму с Хосе в компании какой-то девушки*.
Стейнбек хотел было подойти и поинтересоваться, где они теперь собираются, но потерял троицу из виду, когда полез за сигаретой.
В воздухе, несмотря, на ясную солнечную погоду на короткий миг запахло озоном, совсем как во время грозы, но никто, даже Гаррет, не обратил на это ни малейшего внимания.


_____________________________________________________________________
Ирма, Хосе и Катя - три урагана, которые в 2017 году одновременно находились в Атлантическом океане.

Женские руки проворно чистили некрупную картофелину остро наточенным ножом, коричневая кожура удлинялась и все больше закручивалась в спираль, пока, наконец, не упала в ведро с очистками. Картофелина шлепнулась в кастрюльку, стоявшую на огне.
- Вот так, в самый раз -, подумала рыжеволосая женщина средних лет и накрыла кастрюлю крышкой. Самое время заняться мясным фаршем, что она и сделала.
Широкая в кости, немного коренастая, хозяйка не была красавицей, но зато когда она улыбалась, на круглых веснушчатых щеках появлялись трогательные ямочки, за одни только эти ямочки в эту укротительницу кулинарных изысков можно было влюбиться до беспамятства.
«Брунгильда» - значилось в семейном генеалогическом древе, вышитом на куске парчи и спрятанном подальше от посторонних глаз. Ей казалось, что это слишком неподходящее для нынешнего рода занятий имя, и оно сокращалось до Бруны, рыжеволосой казалось, что Бруна очень похоже по звучанию на бруснику, которая так вкусна, если растереть ее с сахаром и тает на губах.
Хозяйка и не заметила, как последние пару минут лепит из котлеты мясную брусничину, впрочем, вкуса это в любом случае не испортило бы. Очень скоро ровненькие и круглые котлетки жарились на сковороде под задорную песню шкварчащего масла.
Пока на плите готовился ужин, Бруна перемыла грязную посуду и выкроила несколько минут на то, чтобы нарвать в саду рядом с домом цветов и теперь перебирала добычу, чтобы составить два букета – по одному на стол в гостиной и подоконник на кухне.
Женщина невольно задумалась о своем прошлом, немного нахмурилась, но мысленно заключила, что по-прежнему ни о чем не жалеет. Ей нравился небольшой каменный дом с зелеными ставнями и черепицей, ее сад, грядки с клубникой и помидорами… Хозяйка улыбнулась, с любовью глядя на стены домика и снова занялась цветами.
В открытое окно влетел белоснежный голубь с голубой ленточкой на лапке и в передник Бруны упал миниатюрный свиток с гербовой печатью – восьмиконечная звезда, вписанная в цветок розы. Рыжеволосая помрачнела и, вскочив на ноги, схватила полотенце и принялась с криками выгонять птицу с кухни. Когда голубь, наконец, был выпровожен в окно, она захлопнула раму и бросила свиток в ведро с очистками.
- Сколько раз повторять, я больше этим не занимаюсь! -, в сердцах рыкнула женщина, с остервенением протыкая картошку вилкой, чтобы проверить сварилась ли.
На чердаке домика с зеленой черепицей, вместе со щитом, копьем, мечом и доспехами пылился гобелен с генеалогическим древом, среди воинственных имен вроде «Эрик Беспощадный», «Ханна Кровавая» можно было отыскать и «Брунгильда Разящая». Семья Бруны вела свое происхождение от семейной четы - легендарных охотников на драконов…
Снаружи послышалось хлопанье крыльев и скоро в дверь постучали. Хозяйка сняла фартук, поспешно пригладила волосы и пошла открывать. На пороге стоял сухощавый темноглазый брюнет лет сорока, если приглядеться, то можно было заметить, что глаза у гостя были нечеловеческие – почти черные, с вертикальным зрачком.
Он был одет в черные одеяния, которые, казалось, срослись с их владельцем. Мужчина держал подмышкой коробку медовых орешков.
- Крейг -, женщина перевела взгляд с коробки на пришедшего -, при всей моей любви к медовым орешкам, не стоило их воровать.
Черный Дракон, а гость был именно драконом, еще и принадлежащим к тому редкому виду крылатых ящеров, которые обладали способностью принимать человеческую форму, ехидно сощурился, на секунду приняв хитрый и вороватый вид.
Но стоило Бруне набрать в легкие побольше воздуха и разразиться гневной тиррадой, как Крейг невозмутимо заявил:
- Я их честно купил у какой-то конопатой девчонки из деревни.
- Негодяй! Одурачил ребенка своими фокусами.
- …За одну золотую монету, которой больше двух тысяч лет. Правда, забавно? -, мечтательно улыбнулся дракон.
Женщина на пороге засопела, не зная, что ответить.
Брюнет заглянул через плечо хозяйки и втянул носом воздух - аромат предвещал чудесный ужин:
- Котле-е-ты -, почти промурлыкал Крейг -, в сто раз вкуснее, чем сырая украденная овца. Может ты меня все-таки впустишь?
Хозяйка посторонилась, чтобы мужчина мог проследовать в гостиную, и второй раз за этот день почувствовала себя счастливой от того, чем занимается. Ей никогда не нравилось убивать драконов.

Лист летит прочь, скомканный, ненужный.
Она нервно курит, стряхивая пепел прямо на черновики, смотрит выцветшими, когда-то изумрудными глазами. Не боится, что устроит пожар. Нечего бояться теперь.
Когда теряешь смысл, он забирает с собой и все страхи. Ее Смысл был невысок, носил каблуки и пах мускусом и пачули.
Пока вдруг не растворился среди теней, пока не заблудился где-то в бархатной темени.
Она пыталась вспомнить слова древних заклятий, которых бояться тени, но те расплывались в голове, не складывались, ускользали.
И каждую ночь заглядывала в спальне под кровать и долго смотрела в темноту, иногда звала, но с каждой новой ночью, все реже.
Кончики пальцев любовно проследили тонкую белесую линию на щеке - последний подарок от Смысла.
В голове возникали тривиальные мысли. С подоконниками, ночным городом и музыкой.
Море. Она не боялась теперь даже его - моря, приходящего каждую ночь, бьющегося в закрытые окна, так, что те трещали под атакой волн.
Однажды, она просто не стала закрывать форточку.
Чтобы море могло забрать ее с собой.
Оно и забрало.

* * *

Где-то на краю света, там, где все стихии становятся Абсолютом сидела молодая темноглазая женщина с темными вьющимися волосами. Тишину вокруг нарушал редкий звон бубенцов на запястье, да шорох карт.
Та-что-раскладывала-карты знала десять тысяч пасьянсов и каждый день придумывала еще один. У нее впереди было целых четыре вечности. Время от времени отголоском прошлого на картах вместо шестерок и дам проступали образы людей и событий, но карты, они ведь такие пестрые, похожие... все эти образы тут же исчезали с каждой следующей, вытащенной из колоды.
Среди звона и шороха раздался новый посторонний звук.
Та, другая никогда не носила каблуков и ступала тихо, но здесь любое колебание воздуха вызывало шум.
...Как же долго я тебя искала...
Темноглазая женщина вздрогнула, роняя карты, которые черным туманом растворялись в воздухе, причудливо извиваясь, тая, не успев окутать вновь.
Та, другая, седая, с выцветшими зелеными глазами выжимает белый сарафан, а затем опускается у ног Той-что-раскладывала-карты и кладет мокрую голову на ее колени.
- Как же долго я тебя искала...
Торопиться некуда.
У них на двоих еще четыре с половиной Вечности.

...

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ

На окне горела одинокая свеча в старинном подсвечнике. Наталия склонилась над толстым фолиантом, кожаный переплет которого от времени так поистерся, что невозможно было разобрать ни автора, ни названия книги. Страницы были тяжелыми и пыльными, за свою долгую жизнь они повидали не одну сотню читателей....
Стояла спокойная зимняя ночь. Буквально несколько минут назад механизм настенных часов дважды проухал по-совиному.
Наталия беспокоилась. Вот уже час прошел с того времени, как Аннет должна была вернуться, девушка вслушивалась в каждый шорох, с надеждой поглядывая на дымоход, но с крыши не доносилось ни звука, и зола в камине лежала нетронутая.
- Ведь я столько раз просила ее не летать на карминные поля слишком часто... -, подумала она, с грустью захлопнув том, на душе у нее скребли четыре голодных кошки. Наталия подошла к окну, шурша длинным подолом фиолетового платья, взяла в руки свечу и воззрилась в кажущуюся на первый взгляд непроглядной темень.
За стеклом лежал спящий город, бережно укрытый пушистым снегом. Все дышало спокойствием и безмятежностью. Наталия увидела в отражении себя, держащую свечу, длинные каштановые волосы, немного вьющиеся по всей длине, свободно лежали на плечах, утонченное лицо хранило печать тревоги, печали и усталости, синие глаза, казались не по годам умудренными жизнью.
- Ведь я же столько раз просила ее не летать туда так часто -, одними губами прошептала она.
Впереди ее ждали долгие ночи печали и одиночества.

* * *
Хрустальный Мастер отложил тонкое перо и закрыл тетрадь. В комнату неслышно вошла хрупкая и грациозная Ая, подошла, обняла Мастера за шею, улыбнулась трогательной улыбкой пухлых, соблазнительных и, отчего-то показавшихся фарфоровыми, губ:
- Устал? Принести тебе чаю?... -, не дожидаясь ответа она ушла на кухню.
А Мастер почему-то подумал: "Завод почти закончился...нужно найти, куда я дел резной бронзовый ключик"
Он вздыхает, и уголки его губ едва заметно изгибаются в странной улыбке.
«Хрустальный Мастер» - это имя придумано специально, чтобы Ая никогда не догадалась, что живет с одиноким и немного безумным Кукольником, влюбившимся в собственное творение.

* * *

- Пошел прочь! -, этот голос настолько любимый, родной... но порой настолько жестокий, что хочется пойти, сделать какую-нибудь глупость, чтобы закончить бесконечную пытку.
Серые потухшие глаза. Дэн знает, что они выдают его с головой всегда и совершенно не умеют врать.
- Ты оглох?! Вон! И даже появляться больше не смей на пороге этого дома! Я_ТЕБЯ_НЕНАВИЖУ, понятно? Ты своей идиотской любовью всё испортил и сорвал мне свадьбу.
Каждое слово отдается тупой болью в сердце, разбитом навеки. Слова порой ранят сильнее, чем оружие.
Дэн плетется прочь, низко опустив голову. Мик снова его гонит, но он остынет, обязательно остынет когда-нибудь, и Дэн вернется по первому зову. Парень уже стоит на пороге, когда его окрикивают. В этот раз голос звучит мягко и в мозгу просыпается смутная надежда, что Дэна простили...
- Я никогда тебя не любил. Ты всего лишь очередная игрушка, которая мне надоела.
Дэн вылетел из квартиры, хлопнув дверью, с гримасой на лице и...оступился на лестнице.
Ступенька.
Еще одна.
Вот и сломана рука.
Еще чуть-чуть и можно свернуть шею…

* * *
Здесь время навсегда застыло между началом и серединой августа, между вечером и ночью. И непрекращающийся летний дождь все льет и льет как из ведра, заливая дома и улицы.
Здесь, на маленьком клочке земли, где пересекаются нити разных миров, непохожих друг на друга дорог и противоположных реальностей. Вне времени и пространства...
На самом деле улиц и домов в этой точке пространства нет. Есть кусок тротуара, чуть больше него - кусок дороги с решеткой слива... А здания вокруг - просто картонные декорации, плоские и ненастоящие. Такие бывают в театрах. Хотя, одно настоящее здание здесь все же есть. Кажущийся небольшим домик с полу стершейся вывеской "Кафе" на самом деле вмещает гораздо больше людей, чем может показаться на первый взгляд.
Оно плывет где-то в космосе, каким-то немыслимым образом расположившись на небольшом, почти плоском астероиде, вокруг всегда звездная безлунная ночь, а над кафе неизменно идет дождь.
«Захотите выпить чашечку кофе на краю Вселенной, добро пожаловать в наше кафе! Работаем всегда, независимо от того, в какое время попали» -, гласит вывеска на стекле в двери заведения.
Попав внутрь, ощущаешь себя где-то между 90ми годами девятнадцатого и пятидесятыми годами двадцатого века. Обои с растительным орнаментом, разномастные, но идеально сочетающиеся столики - круглые, квадратные, прямоугольные, накрытые скатертями, на столах - лампы со старинными абажурами и бра на стенах. Помещение погружено в полумрак и края его теряются в этом полумраке, как в тумане. Прямо напротив входа, чуть слева располагается барная стойка. Здесь заправляет хозяин заведения - субъект неопределенного возраста, с длинными и черными, как смоль волосами, серебристыми глазами, старыми как мир, его одинаково легко можно назвать юношей и пожилым джентльменом. Создатель этого места, которого все зовут Крис (Крисси, Кристиан, Эй! - нужное подчеркнуть), пусть на самом деле его имя Ларс, но об этом уже никто не помнит, а хозяин кафе и не обижается. Он всегда рад гостям, его кафе для того и создано - принимать гостей.
Ларсу, то есть Крису, то есть, вы меня поняли, помогают две официантки - Вил и Вэл.
Они появились на пороге "КАФЕ" одновременно, кажется, стояло раннее утро, хотя, может и не раннее, черт его разберет, здесь ведь всегда одно и то же время суток за окном - вечер.
Вообще-то хозяин заведения прекрасно справлялся со всем сам, но эти двое с порога заявили, что прибыли сюда работать официантками.
Вил и Вэл утверждали, что они близнецы. Однако Вил была, высокой, худощавой смуглой девушкой с длинными темными, как ночь, прямыми волосами, в то время, как Вэл напротив, светла как день, невысока ростом и пухленькая, как свежая булочка, с короткими завитками светлых локонов и небесно голубыми глазами.
Но с ними никто не спорит, редким гостям, заблудившимся в реальностях и параллелях, это ни к чему.
Они вообще были довольно специфичными официантками - подавали исключительно первые блюда из меню и всего 2 напитка. Черный как самый глубокий космос кофе, разлитый в маленькие чашки из тонкого фарфора, подавала Вил, а если вы заказывали сливочный ликер, его приносила в резных рюмках Вэл.
Впрочем, существовало одно исключение. Один раз в эпоху, когда особым образом складывались звезды, и излучение некоторых из них достигало особого уровня, у Криса случался выходной. На это время Вил и Вэл оставались за главных и хозяин кафе прикреплял на фартук каждой по многоконечной звезде из серебристой фольги, а сам скрывался в чулане, по крайней мере, так он говорил, когда исчезал в той части заведения, что терялась в тумане.
Вообще-то Кристиан и правда запирался в чулане, там даже была очень классическая чуланная дверь со скрипучими петлями и щелями между досок. И, если бы волею случая, кто-нибудь осмелился подглядывать, то стал бы свидетелем удивительного действа.
Только один раз в эпоху Крис доставал с деревянных полок небольшой закопченный котел, разжигал старый примус, откупоривал ярко-синюю пузатую бутылку и лил, лил из нее сизоватый туман прямо в котел, затем хозяин удивительного кафе убирал бутылку на самую верхнюю полку и терпеливо ждал, когда туман в котле начнет сворачиваться спиралью.
А затем он брал в руки потрепанную толстую книгу, обитую алым сафьяном, сдувал с нее пыль, открывал наугад и сыпал-сыпал слова на страницах фолианта в котел, тщательно помешивая содержимое кончиком указательного пальца и…

* * *
Где-то в заснеженном городе, зловещие карминные поля выпускали из своих объятий очередную жертву. Девушка по имени Аннет верхом на метле возвращалась к своей сестре. Осыпалась зола в камине, ухали по-совиному часы и, успевшая состариться Наталия, стремительно молодела, лишь в ее синих глазах поблескивали несколько серебристых пятнышек.

* * *
Далеко-далеко в восточной стране Хрустальный Мастер просыпался в холодном поту и щипал себя за руки, боясь поверить в невозможное, и вслушивался в мерное человеческое дыхание теперь уже не фарфоровой Аи. На самом деле она не спала, но очень боялась выдать себя, беспокоясь за своего Мастера, у которого было слишком слабое и больное сердце.

* * *
- Осторожнее! -, Дэн налетает на девушку с пакетами в руках.
Она делает неуверенный шаг, оступается, однако, парень успевает ухватить ее за руку и дернуть на себя. Незнакомка спасена, но пакеты летят в стороны и вниз по лестнице катятся апельсины, кочан капусты и французский багет. Капуста издает неприятный звук, будто хрустит, ломаясь, шея… Дэн трясет головой, отгоняя неожиданно возникшие в голове ассоциации и извиняется.
До него не сразу доходит, что спасенная парню кого-то напоминает, что и неудивительно – девушку зовут Мишель, и она приходится Мику сестрой-близнецом.
Проходит еще несколько лет метаний, прежде чем они с Дэном понимают, что созданы друг для друга.

* * *
Крис устало потирает переносицу, расставляя все вещи по местам, мысленно укоряя себя, что опять задремал под конец. Он особенно тщательно проверяет, насколько хорошо закупорил бутылку, улыбается и закрывает за собой дверь чулана. До следующего раза, когда будет достаточно сил, чтобы вновь открыть Книгу Существования, зачерпнуть немного из летописи бытия и перекроить чью-то судьбу, напрочь игнорируя обстоятельства непреодолимой силы.

(начато 17.01.2008 закончено 31.01.2012)

P.S. в сказке были частично позаимствованы сюжеты из песен "Алая книга" и "Кафе "Хамелеон" гр. Башня Rowan.

Время шло, сменялась погода, сезоны, границы государств, короли и президенты. Одно оставалось постоянным - Лис и Сказочник настолько притерлись друг к другу, что уже не представляли как это, расставаться надолго, как это было раньше, много-много дней назад.
В их точке реальности и пространства не изменилось практически ничего: по-прежнему стоял в лесу двухэтажный деревянный дом Сказочника, сам его хозяин давно и прочно застрял в возрасте "около тридцати" и годы не добавили ему ни морщин, ни болезней. То же самое можно было сказать и о хвостатом рыжем обитателе дома: Лис оставался Лисом. Бесподобным. Единственным в своем роде.
Впрочем, некоторые перемены все же произошли, многохвостый любитель рыбалки стал, может быть, чуть снисходительнее к смертным.
Лис и Сказочник любили долгие пешие лесные прогулки, проблема была разве что в том, что первый требовал внимания и общения, а второй предпочитал слушать лес. Зверь - вечно порывался куда-нибудь залезть, что-нибудь исследовать, человек - предпочитал ходить по тропинкам практически с закрытыми глазами, ведь он знал здесь чуть ли не каждый камушек и травинку.
- На этом месте давно пора поставить памятник -, Лис говорил таким привычным тоном, уверенный в собственной правоте и истинности утверждения.
Человек рассмеялся тихонько, помня, что чем громче смех, тем выше вероятность, что его неправильно истолкуют. Они стояли сейчас на месте их первой встречи:
- Разумеется Лису? Великолепному и бесподобному?
Рыжий хлестнул Сказочника по ноге одним из трех...или, все-таки, четырех пушистых хвостов.
- Не спотыкающемуся же представителю вида, который отчего-то назван "разумный".
Аргументы пушистого рыжего зверя как всегда восхищали своей логичностью.
Мужчина пожал плечами, предпочитая не спорить, куда приятнее было снова продолжать прогулку вслепую. У него в голове сейчас рождались и умирали миры, рыцарей спасали принцессы, а драконы варили варенье из яблок и вишен, все же это не слишком приятно - слышать намеки о том, что создатель целых вселенных из чернил и бумаги неуклюж и неразумен.
- Ты совсем меня не слушаешь -, неслышно вздохнул Лис. Он ведь совсем не многого просил. Всего лишь поговорить.
Эти двое так и шли, все больше углубляясь в лес.
Рыжий задумался о том, что, наверное, будь он побольше, человек чаще обращал бы на него внимание. И вот, он продолжал бесшумно ступать мягкими лапами по траве и рос, рос, рос. Сначала до размеров собаки крупной породы, затем - коня, но зверя было уже не остановить, он продолжал расти до тех пор, пока это не стало мешать передвижению между деревьями - благо спутники вышли на широкую просеку.
Порыв горячего воздуха заставил затрепетать на ветру шелковый шарф мужчины, разметал его и без того торчащие во все стороны волосы. А после - что-то толкнуло его в спину и Сказочник полетел вперед, совершенно нелепо раскинув в полете руки и ноги, приземлился в траву и сев, потер ушибленное колено. Человек поднял взгляд и застыл с открытым ртом.
Лис никого не хотел ронять, он просто пытался напомнить мужчина о своем существовании и сейчас возвышался над ним, закрывая собой солнце.
Может седых волос на голове Сказочника и прибавилось, но, в конечном итоге, ничего страшного ведь не случилось.
Поднявшись на ноги человек поравнялся со зверем и, погладив его по мохнатой переносице (до нее он еще мог дотянуться), улыбнулся:
- Такой большой, я не знал, что ты умеешь расти как на дрожжах.
Если бы Лисы могли пожимать плечами, рыжий, пожалуй, именно так бы и поступил.
- Я тоже не знал -, он прищурил золотистые глаза.
- Лис, если я не говорю с тобой, это не значит, что я не хочу с тобой гулять. Просто вот здесь в лесу, мне приятно молчать и чувствовать, что мы идем куда-то вместе -, Сказочник с годами, кажется, становился еще мягче. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. - Наши прогулки меня вдохновляют на новые истории. Ты ведь любишь мои истории?
- Люблю. -, согласился Лис, но тут же вернул себе горделивый вид - Но если ты думаешь, что из-за этого я опять стану маленьким, ты ошибаешься, человек. Теперь я ВСЕГДА буду на улице раздуваться до таких размеров. Это, знаешь ли, резко повышает чувство собственной значимости.
За время, что зверь прожил в мире людей, он успел освоить сарказм почти в совершенстве. К сожалению, на Сказочнике он редко срабатывал.
- Хорошо, только не забудь сужаться до привычных размеров перед тем, как войти в дом... -, безмятежно улыбнулся мужчина и продолжил прогулку.

* * *


Просека заканчивалась выходом на асфальтовую дорогу. Человек с закрытыми глазами шел впереди, ведь по воздуху кончиками пальцев (в его голове прекрасная пара молодых монарших особ танцевали сейчас менуэт), чуть позади трусил Очень-очень Большой Лис. Чтобы нагнать Сказочника зверю понадобилось пол прыжка он осторожно сомкнул зубы на воротнике рубашки человека, вынуждая остановиться...
Мимо на большой скорости проехал спортивный автомобиль.
Мужчина распахнул глаза, проводив взглядом сизый дымок, тянущийся следом за авто.
- Я совсем не тяну на звание "разумного", да? -, виновато улыбнулся он и, развернувшись к зверю, уткнулся носом в рыжий мех.
Лис собирался ответить что-то в своем стиле, но вместо этого успокаивающе заурчал.
Еще долго среди деревьев доносилось эхо звуков хорошо работающего трактора...

У нее не получалось. Повод схватиться за голову, когда перед глазами проплывают Вселенные и мир кружится в безумном танце.
В колоде карт не хватало одной. С тех самых пор, как Лорен однажды выбросило, в Цитадель в ее колоде вечно не хватало карт. Рыжая все чаще задумывалась о том, зачем все это, для какой такой цели происходит то, что происходит. В такие минуты девушка выходила из себя и вышагивала вне себя, пока, наконец, не возвращалась, находя себя чуть привлекательнее, когда лицо такое неестественно бледное и тело картинно распластано в плоскости.
читать дальшеВыходить из плоскости ей даже нравилось, вот Джокер, он существовал где-то вне плоскости, наверное, именно поэтому в колоде не хватало карт, они слишком тонкие – никакого объема.
- Джокер! -, сегодня непрошенная гостья собиралась шуметь – слишком безмолвными были стены чужого мира, слишком спокойными. У хозяина Цитадели все существование было упорядочено до раздражения, до желания встряхнуть этот кусок реальности, заставить дрогнуть и измениться. Устойчивые каблуки женских туфель перебирали по перилам балкона, оставляя на безупречной белизне камня четкие земляные следы, пару желтых листьев и травинок. Девушка покачивалась в такт какой-то мелодии сфер, звучавшей в ее голове.
- Мне не стать кем-то еще -, фраза, слетевшая с губ, и женская фигурка качнулась вперед, нелепо раскинув руки, а затем рыжеволосая голова откинулась назад, так что небо и земля резво поменялись местами, и тогда Ло приоткрыла глаза, покачиваясь на носке левой ноги. – Ой.
Она только что встретилась с холодным взором, на дне которого плавали самые холодные айсберги. Девушка снова закрыла глаза, когда реальность пошла рябью. Ло и Джокер, Джокер и Ло стали двумя чернильными набросками, тот, что был минуту назад рыжеволосой девушкой, потек, превращаясь в кляксу, разбрызгивая фиолетовые капли, но в последний момент был схвачен за запястье и собрался обратно в рисунок девушки.
Рыжая стукнулась головой в плечо мужчины, отклонилась, снова готовая осесть чернильной лужицей, но руки Джокера подхватили ее за воротник, а потом хозяин Цитадели подбросил девушку в воздух, на ходу дорисовывая кистью очертания крыльев, а потом подул, совсем чуть-чуть и легкий ветерок подхватил девичью фигурку, унося вверх и вперед.
Лорен парила, подхваченная потоком холодного воздуха, раскинув руки и улыбаясь, глаза ее были закрыты и перед ними снова проносились звезды и вселенные.
- Они шуршат совсем как осенние листья! -, это стало первой и единственной фразой в течение полета, потому что гостья этого мира врезалась в раскидистое дерево, запуталась в листве и, пролетев пару метров, приземлилась на мягкую подушку изо мха. Ничего не болело, только немного разорвалось платье внизу. Тем лучше, Ло все равно давно задумывалась о том, чтобы сделать на нем разрез сбоку и поспособствовать меньшей скованности движений в подобной одежде. В рыжих волосах торчали мелкие веточки и узкие зеленые листья.
- Крайне неосмотрительно летать с закрытыми глазами -, манеры Джокера были как всегда безупречны – поданная рука, невозмутимое выражение лица. И только там, где обычно плавали те самые айсберги, можно было заметить то, что отдаленно напоминало веселье и неприкрытое любопытство. Огромное преимущество – быть хозяином мира, тогда на перемещение по нему тратится гораздо меньше времени. Ведь как-то же у мужчины получалось оказываться рядом в любой нужный для этого момент. Все дело во времени, оно просто двигалось здесь иначе по своим собственным законам, не поддающимся привычному, логическому объяснению - в нем просто не было нужды.
- Признайся, тебе это доставляет удовольствие -, рыжая поймала себя на мысли, что с удовольствием уронила бы сейчас мужчину в кучку осенних листьев, только ради того, чтобы увидеть, как может измениться это бесстрастное выражение на его лице. – Почему ты сам не летаешь?
Джокер держал чужую руку дольше, чем было нужно в данной ситуации, как будто изучал чуждое ему угасающее тепло осени, которым непрошеная гостья была пропитана насквозь.
Я? - в голосе прозвучало неприкрытое удивление и темных глазах мелькнул почти интерес к собеседнице. - ты желаешь, чтобы кто-то летел рядом..?
- Ха! Кто-то мне не подходит. -, покачала головой рыжеволосая девушка, отряхивая платье от древесной пыли и не замечая, что пара мелких веточек все еще покачиваются среди ее волос. - Меня устраиваешь только ты.
- Неужели? -, брюнет качнул головой и спокойно проговорил: Я не обладаю крыльями. Но тут есть кое-кто еще спящий, золотой дракон, я не будил ее с тех пор, даже думал дать ей раствориться во времени, но не стал. Я могу.. устроить тебе полет на драконе, если желаешь.
Темноволосый мужчина замер, ожидая ответа.
- Дракон не отменяет того, что однажды ты полетаешь вместе со мной. -, легкое пожатие плеч девушки, и она продолжала. - Только лучше я все же сама. Думаешь, я теперь променяю на что-то другое такую возможность. В моем мире мои крылья не приспособлены для полетов.
Звонкий женский смех затейливой мелодией разносился по безмолвному лесу.
- Значит ли это, что я могу оставаться здесь, и продолжить проводить время как привык, в тишине и покое, за вечерним бокала вина, или же мне все же седлать дракона? – голос мужчины оставался бесстрастным и спокойным, но темные глаза блеснули.
- А ты разве не знаешь ответа? -, для того, чтобы заглянуть в ледяной омут чужого взгляда Ло пришлось приподняться на цыпочках, а потом отступить и, как следует разогнавшись, взлетела над деревьями, на ходу прокричав. – Кто последний, тот селедка!
Девушка с рыжими крыльями за спиной направлялась в сторону закатного моря, цвета огненного расплавленного золота.
А какое-то время спустя к ней присоединился темноволосый всадник на золотом драконе и в тот вечер в лучах заходящего солнца, конечно, не обошлось без брызг, ехидных замечаний Лорен. Джокер казался немного более живым, чем обычным и заинтересованным, но наотрез отказался даже задумываться о том, что у него может быть что-то общее с сельдью.
По возвращению мужчина направил дракона к воротам:
- Встретимся там, где все началось. -, удивительно, но ему не приходилось повышать голоса, которые по всем законам физики должен был преломляться потоками воздуха. Казалось, что голос хозяина Цитадели звучал повсюду.
* * *

Когда брюнет вернулся на балкон, то застал свою гостью за любопытным занятием. Лорен старательно оттирала земляные следы на перилах балкона краем своего шарфа, настолько усердно и самозабвенно, что какое-то время Джокер стоял и созерцал, отмечая, что при определенных условиях девушка оказывается способна на полезную деятельность. Созерцание продолжалось недолго, пока его не заметили.
- Кхм, у тебя тут кто-то наследил -, невозмутимо заявила Ло, глядя куда-то вверх и пробарабанив пальцами по перилам.
Выражение лица мужчины не менялось:
- Неужели?.. Ума не приложу, кто бы это мог быть -, совершенно серьезно проговорил он, но опять глаза как-то подозрительно блеснули. – Я могу, наконец, насладиться тишиной и порядком, ты удовлетворена?
Невозмутимость девушки как-то заметно сникла, губы изогнулись в странной улыбке:
- Только на этот раз… Спасибо -, рыжеволосая собралась уходить привычным ей способом и уже перед тем, как шагнуть в пустоту под ногами вполголоса проговорила:
- Боюсь, что однажды я захочу забраться особенно далеко… И посмотреть на твое сердце.
Никто не видел, как на короткий миг рыжие глаза как будто стали старее на целую Вечность
Гостья не была уверена, что произнесла это достаточно громко, чтобы хозяин Цитадели ее услышал, но отчего-то была уверена, что тот уже знает каждое слово этой фразы. Все дело во времени.
Где-то задолго до этого уже были произнесены слова...
Что до сердца Джокера, все было записано фиолетовыми чернилами на рубашке недостающей карты в колоде Ло.


От автора: это импровизация, поток мыслей и образов. сложившийся во что-то восхитительное для меня. Новый опыт, которого со мной еще не было.

- Здравствуй, - в сумраке свежего римского вечера она присела на самом краешке
парапета, расправив складки дорогого струящегося платья из шелка с грацией, присущей только ей одной.
Пускай подступающая ночь скрадывала цвета, но здесь, на балконе высотного здания, горели фонари, и можно было заметить, что подол платья золотистый, как и яркие золотистые искорки в глазах женщины.
Облокотившийся на ограждение мужчина молчал и думал, очевидно, о чем-то совершенно своем.
- Ты совсем не меняешься, - даже сейчас, в свете фонарей Мариус напоминал выточенную из мрамора статую, пример работы какого-нибудь выдающегося скульптора древности. Что отчасти, вполне могло оказаться правдой, кто знает, что происходило в его жизни в то далекое время.
Темноволосая женщина статично улыбнулась, ничего не ответив, на секунду погрузившись в ту часть своих воспоминаний, которые были ей приятны, а от того оберегались особенно тщательно.
В небе сегодня не было, ни облаков, ни пресловутой Луны. Только звезды – прекрасные и холодные, как и две человеческие фигуры на этом балконе в окружении искусственных огней.
- Пандора -, бледные губы голубоглазого мужчины, наконец, дрогнули и сложились в улыбку, почти отеческую, но такую мраморную и неживую.
Послежизнь раз за разом методично сводила этих двоих, встретившихся в Древнем Риме. Снова и снова.
Последний раз – 30 лет назад, что по меркам вампиров едва ли можно было сравнить с разлукой на несколько месяцев.
Вот только Пандора была уверена, жизнь развела их один единственный раз. В первый и последний, все в той же Римской Империи, в которой они впервые встретились. После – каждый из них продолжал свое броуновское движение сам по себе, изредка сталкиваясь, как сталкиваются в атоме нейтроны.
Она достала из сумочки серебряный портсигар, инкрустированный солнечным янтарем, и закурила. Запах крепких мужских сигарет плохо вязался с хрупкой женской фигурой и развевающимся на ветру подолом вечернего платья.
- Я научилась курить… Я помню, тебе всегда нравились курящие женщины. Говорят, что это убивает, - губы вампирши скривились в усмешке, на секунду обнажились острые клыки.
- Это далеко не самый главный критерий, - если до сего момента голос Мариуса казался просто холодным, то сейчас он достиг по интонациям минимальной температуры, зафиксированной на планете Земля. Его застывшая поза еще больше роднила мужчину с двумя каменными горгульями на разных концах парапета – излюбленный элемент декора старинных особняков, прижившийся даже в США.
Пандора отвернулась и теперь вглядывалась в горящий огнями город, вслушивалась в его шум, которые казались ей глазами и голосом Рима.
Кареглазая женщина долго молчала, решая, поделиться ли этой неожиданной мыслью с собеседником или оно того не стоит.
- Ты ищешь свой идеал, а его нет. Потому что идеалов не существует, - наконец проговорила она с каким-то налетом горечи, прекрасно понимая, что Мариус никогда не согласится с этим утверждением.
- А ты пытаешься придумать повод не прекращать свое существование, - флегматично проговорил блондин, качнув головой – Каждому из нас нужен смысл.
- Знаешь, ты тоже не меняешься, Мариус. Только партнеры твои век от века все моложе и моложе, все ранимее и беззащитнее, - фыркнула Пандора, отчего-то уязвленная словами своего некогда возлюбленного «создателя».
Мариус сделал шаг в сторону:
- Я слышу упрек в твоем голосе. Милая Пандора, ты все еще не разучилась ревновать. -, голос вампира смягчился, потеплел примерно до нулевой температуры.
Он протянул руку, чтобы коснуться длинных темных вьющихся волос одного из своих почти совершенных созданий, но Пандора отклонилась в сторону от этого прикосновения:
- Хватит, ты может быть и Пигмалион, вот только я не Галатея.
Женский голос прозвучал, пожалуй, даже слишком резко.
- Но ты, конечно, отыщешь свою Галатею, вот только сможешь ли ты когда-нибудь остановиться?, - окончание фразы донеслось откуда-то снизу и Мариус впервые задумался о том, что его бывшая спутница все же изменилась – до этого дня вампирша редко пользовалась левитацией, предпочитая другие эффектные выходки.
В свете фонарей, освещавших дорожки сада показалась ее изящная фигурка, послала светловолосому мужчине воздушный поцелуй; на миг мелькнул золотистый шелковый подол, и исчез, растворившись в темноте.
Не одну тысячу лет нужно было прожить Пандоре, чтобы осознать, одиночество – не ограничение, а свобода.

или сюрреалистичная история о сущности бытия и его логическом завершении.

Предупреждение: история написана для Марселя. Название его, пожелание завершить все без хэппи энда тоже. поэтому вышло специфично и слишком контрастно по сравнению с прошлой сказкой. НО, что вышло, то вышло. По-моему, общую противоречивость того, для кого писалось, передать удалось

- Никогда не замечали. Мир особенно прекрасен за минуту до катастрофы? Куда уж вам. Кстати, до конца этого мира осталось 59, 58, 57… Эй, я неясно выразился, где паника на лицах, где истеричные метания и крики «Мы все умрем!»? Бегите-бегите, прощайтесь с родными и любимыми, идиоты. У вас 23… Куда ты меня тащишь, обезьяна?!
В этом баре не нуждались в вышибалах, поскольку хозяин заведения, он же бармен, был плечист, суров и прекрасно справлялся с назойливыми посетителями без посторонней помощи. С полминуты назад он вытолкал за двери странного субъекта, по виду с запое не первой недели давности и куда более молодой щетиной.
- Опять провал? -, блондинка неясной национальности, неопределенного возраста в полосатых чулках и синем платье «а-ля Лолита», курившая крепкие сигареты, сидела на заборе. Забор располагался ровно напротив входа в бар и отгораживал какое-то дерево от неосторожных пешеходов и автомобилистов. – мистер Ди снова все прошляпил и не справился с обязанностями мессии -, нараспев протянула она почти издевательски ухмыляясь.
- Ты бы заткнулась -, огрызнулся оказавшийся на улице субъект, при ближайшем рассмотрении оказавшийся самым обычным, ничем не примечательным человеком мужского роду лет 25-27 на вид, хотя одна особенность все же была, неестественно черные глаза, но в век цветных линз и не такое на улице встретишь. – Я на эту хрень не подписывался, вообще, какого дьявола ты таскаешься за мной как привязанная? Влюбилась что ли?
Блондинка прищурилась, качнувшись на заборе, и язвительно процедила:
- Мечтать не вредно, мальчик. Я тоже не в восторге от того, что меня приставили по твою душу.
- Шизофреничка.
- Была пока не повесилась -, на этом обмен любезностями закончился и Син, затушив окурок, метким броском отправила его в урну. – А будешь дальше обзываться, устрою твоей голове свидание с цветочным горшком. Естественно, не смертельное, иначе как ты образумишься.
Ди отряхнулся, и вяло зашагал вперед по тротуару. Голова раскалывалась и требовала крепких спиртных напитков. Его же персональная «белочка» день ото дня становилась все более навязчивой и порой до ужаса настоящей. Где бы он ни был, последние пару недель Син преследовала парня везде, в самый неподходящий момент напоминая Ди о том, что его выбрали мессией.
Впервые в жизни его галлюцинация оказалась настолько осмысленной.
- Давай вон там еще попробуем? -, тон девушки звучал вполне миролюбиво, она остановилась у вывески какой-то кофейни. – Заодно позавтракаем.
Подобное поведение плохо вязалось с привычными повадками Син.
От запаха кофе и выпечки Ди стало почти плохо, но он не заметил, как блондинка резво затащила его внутрь заведения с нетривиальным названием «Белое колено». Как оказалось позже, так именовался фирменный десерт с сахарной глазурью.
- Мда… тому, кто это придумал, не занимать фантазии. -, Ди без особого энтузиазма жевал мясной пирог, стараясь не смотреть в стороны трех пирожных с кремом на столе, которые взяла Син. Кондитерские изделия одним своим видом отчего-то вызывали приступы тошноты.
К тому же, была какая-то злая ирония в том, что кофейня называлась именно так – последние несколько лет горе-мессия мучился от постоянной боли в колене, из-за которой приходилось сидеть на обезболивающих. Почему-то с назначением на должность мессии, эта боль никуда не делась и, кажется, ощущалась еще полнее.
- Эй, веселее -, блондинка наслаждалась редкими минутами спокойствия и с удовольствием скинула туфли, чтобы с ногами забраться в мягкое уютное и такое домашнее кресло.
Ее подопечный, похоже, смирился со своим предназначением, в этот раз даже не пришлось его пинать, пинки остроносыми туфлями, кстати, очень действенное средство в борьбе с отсутствием энтузиазма. Впрочем, она выполнила свою миссию по доставке Ди до «Белого колена», даже перевыполнила.

* * *
Голова продолжала раскалываться. Ей вторило колено, а вместе выходил особо извращенный дуэт. Вокруг не было слышно ни звука, Ди лежал на земле с закрытыми глазами и меньше всего на свете хотел шевелиться. Он плохо помнил, чем закончилась потасовка в кофейне, но он туда больше ни ногой. Никогда.
- Доброе утро, спящая красавица. Ты как? -, участливо поинтересовалась склонившаяся над парнем Син, мазнув его кончиками светлых волос по щеке.
Мессия наконец разлепил глаза и сел, рассматривая открывшийся взору пейзаж из серых возвышенностей и равнин с кратерами.
- Где это мы? -, голос появился не сразу, сначала пришлось как следует прокашляться.
«Белочка» выпрямилась и сделала пару шагов в сторону:
- На Луне. Предвосхищая следующие твои вопросы, ты умер вместе с миром, который не смог сохранить. Точно также, как это не получилось у меня.
На бывшем спутнике уже не существующей Земли воцарилась мертвая тишина. Она продолжалась не один час, но что значит этот час в масштабах Вечности и Вселенной?
- И ничего нельзя исправить?
Блондинка неожиданно звонко рассмеялась:
- Купился! Мир ты действительно не спас и погиб от кровоизлияния в мозг, когда тебя опрокинули на пол в той кофейне, но не беспокойся, Землю уже отстроили заново, просто это оборотная сторона Луны.
Она продолжала истерически хохотать, а Ди с трудом сдерживался от того, чтобы не нарушить свое правило никогда не бить женщин. Он чувствовал себя паршиво, наверное, любой на его месте испытывал бы те же ощущения.
Син наконец затихла и теперь смотрела на бывшего подопечного с серьезным выражением лица:
- Но тебе рано расслабляться. Мы сейчас вернемся, и ты продолжишь свой путь мессии. Тебя тоже «отстроят» заново, это не трудно. Вон и «Белое колено» появилась, это, кстати, универсальный портал между измерениями и мирами.
Невдалеке и, правда, проявились очертания знакомой кофейни, Ди даже показалось, что до него донесся знакомый сладкий запах, от которого парня передернуло.
- Поищите себе другого идиота -, холодно проговорил он, плотно сжав губы. И получил ощутимый пинок.
- Вставай. Кто-нибудь обязательно поверит тебе однажды. И ты будешь великим и бла-бла-бла…
Несколько минут спустя они снова сидели за столиком в кофейне. Ди напряженно молчал, его спутница думала о чем-то своем.
Лишь когда пейзаж за окном сменился на оживленную земную улицу, девушка, наконец, подняла взгляд на хмурого человека напротив.
- А знаешь почему? Потому что в отличие от меня, ты ни за что не умрешь по собственному желанию…зараза.

В одном самом обыкновенном сказочном королевстве, где превращение мышей в лошадей и проживание юных девушек в обществе семи гномов считалось не менее обыденным, чем кофе по утрам и драконы, сторожащие принцесс, жил герцог.
Герцог был человек неглупый, образованный, к тому же, удивительный добряк. Жена ушла от него к мужественному воинственному графу, не выдержав мягкого характера мужа и оставив на память, флакончик из-под духов, полное собрание любовных романов и годовалую дочку. (Воинственный граф детей не любил, а бывшая герцогиня, почему-то была уверена, что дети – это побочный продукт любви, в котором, лично она, никогда не нуждалась.)
Так что жил герцог в просторном светлом замке вместе со слугами и дочкой. К слову, дочка пошла в отца и росла доброй, понимающей и очень практичной. Ей не слишком нравились танцы, вышивание, зато, если нужно было забить где-нибудь гвоздь, испечь пирог или отыскать на небе новую звезду – запросто. Звали ее Джен, какой-то сногсшибательной красотой она не отличалась, но не считала, что собственная заурядность помешает ей быть счастливой.
Как водится, в сказочном королевстве, во дворце, естественно, проживал король с семьей. Семья короля состояла из 5 человек: собственно, монарха - уже немолодого мужчины с богатырским здоровьем и очень активного; королевы – тихой, мудрой женщины с ангельским терпением; старшего сына – балагура, шутника и путешественника, нежно любимого всеми за позитивный взгляд на любые трудности; единственной дочери-принцессе, молодой и замужней, проживающей вместе с мужем-магом в отдаленном замке, где никто не мешал магу заниматься его волшебством. Наконец, был у королевы и короля третий ребенок, сын – темпераментный юноша по имени Мирт.
Больше всего на свете Мирт любил охоту и балы, но, от природы сообразительный, легко справлялся и с государственными делами. А значит, мог стать, в обозримом будущем, новым королем, поскольку его старший брат – Гай, отказался от короны, мотивировав это тем, что от него будет больше пользы в качестве посла.
Но пока принца старались не слишком загружать делами, прекрасно понимая, что мальчику стоит нагуляться на годы вперед.
В один из погожих летних дней Мирт отправился на прогулку, верхом на своем верном скакуне. Светило солнце, стоял июнь, легкий ветерок пробегал по траве, щебетали птицы, природа улыбалась погожему дню. Принц пришпорил коня и буквально пролетел через широкое поле. Ветер развевал волосы, юноша радовался собственной свободе и мечтал о том, что закатит через два дня масштабный бал в честь летнего солнцестояния. И обязательно купит небесные фонарики, и на балу будут играть лучшие музыканты со всего света. Погруженный в свои мечты Мирт не заметил, как пересек границу чужих владений, впрочем, для особы королевских кровей, в родной земле чужих угодий не бывает. Его конь так бы и скакал дальше, если бы не возмущенный возглас:
- Моя земляничная полянка!
Женский голос вырвал принца из глубоких раздумий, заставив рефлекторно подобраться, принять горделивую позу и улыбнуться ослепительной улыбкой. Жаль, что должного эффекта все эти приготовления не произвели, на будущего наследника трона смотрела пара внимательных карих глаз. Напротив стояла нахмурившаяся девушка в скромном синем платье, и только самый внимательный обратил бы внимание на то, что платье сшито из лучшего шелка у самого известного в королевстве мастера. Если бы не отсутствие какой-либо косметики на лице, другая прическа и выбеленная кожа, ее можно было бы назвать даже симпатичной, хорошие гены, говорящие о высокородном происхождении Мирт отметил сразу (А что, принц должен разбираться в том, насколько хороша девушка, поскольку любая из них – его потенциальная невеста). Пока же, незнакомка не вписывалась ни в какие стандарты дворянской красоты, кроме того, было заметно, что она, ко всему прочему, явно занимается каким-то физическим трудом, что плохо вязалось с образом дочки какого-нибудь графа, не держащей в руках ничего тяжелее шитья.
- Приветствую тебя, прекрасная незнакомка! Чудесный день, не правда ли -, Мирт был хорошо обучен манерам и в любой ситуации умел сохранить лицо.
- Неправда. Вы, уважаемый, на своем коне топчете МОЮ земляничную полянку. Я не для этого выводила новые сорта ягод и поливала ее каждый день, чтобы всякие всадники ездили тут и губили плоды моих трудов.
Его Высочество даже опешил. Какая непочтительность, какая наглость так разговаривать с наследным принцем! С другой стороны, девушка, по всей видимости, живет в глуши и просто не понимает кто перед ней. В светлую голову юноши пришла сомнительной светлости идея, а что если не говорить кто он, Мирт уже порядком устал от обожания подданных и раболепия во взгляде. Мысль пересилила даже королевскую гордость.
У Джен с самого утра не заладился этот день. Сначала скисло молоко, которое нужно было для приготовления нового, придуманного ею самой ею десерта, а потом сломался любимый молоток, как нарочно, во время забивания гвоздя. Хорошо, что никого не покалечило. А тут еще и скачут всякие, губят только-только поспевшую землянику. Однако девушка взяла себя в руки, негоже было выказывать на людях свое негодование.
Незнакомец спешился и приятно удивил Джен красочными извинениями, ясно говорившими о высоком качестве воспитания.
Так что она вмиг растеряла весь свой гнев и машинально отряхнула платье, чтобы присесть в реверансе и поспешила завершить неожиданное знакомство собственным побегом.
- Как вас зовут, сударыня? -, кажется, юноша совершенно не разделял желаний девушки поскорее распрощаться.
Еще бы, Мирту некуда было торопиться, а вот у дочки герцога дел было невпроворот. Впрочем, ничто не помешает ей отвечать на расспросы, пока наполняется ягодами корзинка.
- Джанет де Флер, я живу вон в том замке на холме.
Память услужливо подкинула принцу информацию об аристократах, полученную на одном из занятий по дворцовому этикету.
- Вы родственница герцога де Флер? -, собеседник спешился, но предусмотрительно держался на границе земляничной полянки.
Ловкие пальцы девушки, приподнимали веточки растений и проворно срывали спелые ягоды, осторожно укладывая их в корзинку:
- Это мой отец. -, она отвечала почти не задумываясь, с головой уйдя в свое занятие.
Брови Мирта удивленно поползли вверх, дочка герцога ползала среди травы чуть ли не на коленях, чудом умудряясь не запачкать платье. Немыслимо! Принц долго молчал, слабо понимая как реагировать и о чем говорить дальше. Обычно, он не испытывал трудностей в общении с прекрасными девушками, но о чем разговаривать с этой, юноша понятия не имел.
- Очень приятно. А я – Мирт -, он запнулся, но в последний момент передумал перечислять собственные титулы.
Сын короля присел на корточки, он никогда в жизни не собирал ягоды, может быть, если попробовать, разговор сложится сам собой.
- Эй! Что ты делаешь, они же у тебя все помнутся -, Джен покачала головой, определенно, умственные способности собеседника оставляли желать лучшего. – Вот так, смотри, приподнимаешь листочки…
- У меня устала спина -, пожаловался Мирт через несколько минут.
Дочка герцога смерила его скептическим взглядом, а затем пожала плечами:
- Ну и что, подумаешь, спина, эти ягоды того стоят.
Разговор снова зашел в тупик, но юноша уже принципиально не желал сдаваться, Джанет вон, кажется, совсем не устала.
Надо отдать должное, кое какая помощь от Мирта все-таки была и корзина заполнилась в полтора раза быстрее.
Законы гостеприимства обязывали пригласить нового знакомого на чай. В конце концов, несмотря на неосведомленность в бытовых вещах, он оставил о себе приятное впечатление.
Девушка поднялась на ноги и заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
- Вот и все, если ты никуда не торопишься, приглашаю в гости на чай.
Принц посмотрел на собеседницу с легким недоверием:
- Ты уверена, что это удобно? Обычно для этого есть целая процедура приглашений… Это же элементарнейшие правила этикета!
- Ты видишь здесь церемониймейстера? -, девушка звонко рассмеялась, чуть не выронив корзинку – будем считать, что это такие особые правила приглашения на чай.
Его Высочество после некоторых колебаний согласился с Джен и очень скоро они вошли в ворота замка герцога де Флер, весело о чем-то болтая. Девушка сама заварила чай, добавив туда каких-то листиков и трав, вымытая земляника лежала в двух вазочках на столе в открытой галерее.
- Красивый замок, а эта галерея… она прямо создана для танцев -, с неподдельным восхищением произнес Мирт, откинувшись на спинку плетеного кресла. – Ты наверное любишь танцевать…
Бедная Джанет, она чуть не поперхнулась чаем, честно говоря, танцы были ее самым слабым местом.
- Не люблю, грациозности не хватает -, фыркнула она в чашку – другое дело – забивать гвозди…
На лице дочки герцога появилось столь мечтательное выражение, что Его Высочество только и выдохнул:
- Забивать гвозди? А ты покажешь как это?
Из всех принцев, которых когда-либо знало это королевство, Мирт был, пожалуй, самым любознательным…

* * *
Поздним вечером наследный принц династии Лиасс буквально влетел в королевские покои своих родителей. Сложно было описать все те чувства, которые читались в его горящем взоре.
Мирт произнес одну единственную фразу:
- Родители, я знаю, кто будет следующей королевой.
Прежде чем отвесить Его Величествам шутливый поклон и скрыться за дверью, мурлыкая под нос:
- А завтра мы разучим менуэт.

Французский в наушниках. Поют разные женщины. Их голоса смешиваются. Мелодии вплетаются одна в другую. Луна катится по небосклону за окном, как надкусанный кем-то грошик. В голове приятная пустота, ни забот, ни проблем. Только неясные силуэты тех, о ком думаешь в этот поздний час...
Делишься на десяток своих копий и заглядываешь к тем, кто не ждет, чтобы удостовериться, что не нужен здесь, что все в порядке. Ангелы остаются ангелами, и лишившись крыльев, и оставшись без работы, и даже тогда, когда подопечные перестают считать их своими хранителями. Но кому какая разница, если без этого занятия уже и жизнь не мыслится?
Вот и летаешь так от окна к окну, ловишь кем-то оброненные горькие слова и прячешь в карман до того, как их услышит кто-то кроме говорящего.
Останавливаешь занесенную руку, обнимаешь за плечи одинокую фигуру.
А иногда, рассеянно чешешь за ухом умывающуюся на подоконнике кошку, которая прекрасно тебя видит, но продолжает старательно делать вид, что это не так. И только мурлычет изредка, от осознания того, что обладает всевидящим оком.
Земля набирает обороты, катится лунный грошик, и ты засыпаешь с улыбкой на губах, уверенный в том, что этой ночью ничего не случится.
Самый обыкновенный, урбанизированный ангел нашего времени.

Пока Лиса не было Сказочник завел себе плюшевого питомца. Конечно, игрушечный лис никогда бы не смог сравниться с настоящим не то что по уму и обаянию, но и по красоте, однако, он показался Сказочнику достаточно похожим на свой прототип и забавным, чтобы занять место на спинке дивана.
Живой и здоровый Лис в один прекрасный день вернулся и теперь уже остался насовсем, а игрушечный так и остался жить на спинке дивана.
И вот как-то раз Сказочнику в голову пришел совершенно потрясающий сюжет новой истории, которая должна была стать одной из лучших, растянуться на многие страницы и объединить каким-то непостижимым образом все остальные его истории.
Он перестал нормально есть, нормально спать, все писал и писал страницу за страницей, иной раз перечеркивая все и начиная заново.
Он творил сидя на крыльце в плетеном кресле, гуляя по лесу, вечерами сидя в своей комнате...и вообще забыл обо всем на свете, совершенно забросив и своего рыжего друга.
И вот, в один из вечеров Лис устроился на спинке дивана рядом с плюшевой пародией на себя, как он считал. Рыжий с пониманием относился к тому, как захватила Сказочника его новая история. До поры до времени. Например, тот стал все чаще забывать лечь спать и потихоньку превращался в какое-то жутковатого вида живое привидение.
А Сказочник сидел на диване, что-то торопливо черкая в кипе исписанных мелким почерком листов. Скрипело перо - мужчина оставался ужасно консервативным и предпочитал перьевые ручки любым другим, когда вдруг игрушечный лис неожиданно съехал со спинки дивана и упал на Сказочника.
Тот на секунду оторвался от листов, повертел головой, сообразил в чем дело и поставил игрушку на место. Настоящий Лис спал, вытянувшись рядом с игрушечным и чему-то ухмылялся во сне.
Прошло какое-то время и игрушечный лис отчего-то снова скатился со спинки дивана, а потом еще раз и еще раз.
- Лис -, Сказочник отложил стопку исписанных листов и растормошил своего пушистого сожителя. - Что это значит? Эта игрушка все скатывается и скатывается со спинки!
Рыжий зверь приоткрыл один глаз, медленно потянулся, покогтил диван и только после этого повернул голову в сторону мужчины:
- Это от нехватки внимания.
Сказочник едва заметно напрягся, критично изогнув бровь:
- И кому же из вас двоих не хватает внимания, хотел бы я знать? -, поинтересовался он с сарказмом.
Лис в ответ только фыркнул и, отвернувшись к стене, лениво смахнул дурацкую игрушку своим пушистым рыжим хвостом.
И тогда Сказочник понял какую глупость сморозил. И еще, что истории, историями, но нельзя забывать о тех, о ком заботишься...
Что по этому поводу думал объект заботы так и осталось загадкой, он вообще еще три дня со Сказочником не разговаривал. Пока тот не догадался переселить игрушечного лиса куда-то на чердак.
Ревнивое создание.

День близился к своей середине, ничем не примечательный, ничем не отличающийся от вчерашнего... Самое время чтобы в полной мере насладиться процессом приема пищи.
- Ло -, женский голос донесся из столовой и полетел по дому, набирая обороты, но его обладательница не смогла добиться нужного результата с первого раза.
Прошла минута прежде чем все повторилось, на этот раз на октаву повыше и порядком громче.
- Ло! Обед стынет!
Окрик с первого этажа пробился сквозь завесу звуков в наушниках, а несколько секунд спустя на лестнице раздались звуки шагов, кажется, кто-то даже перепрыгивал через две ступеньки.
Высокая стройная девушка лет 16, с длинными темными волосами и в темно-серой форме, порхнула в столовую подобно ночному мотыльку, закружилась вокруг стола.
- Что задали в Академии? -, перед Ло появились несколько тарелок с овощами, рисом и бутербродами и чашка с чаем.
- Да так, ерунда -, пробормотала девушка, признаться честно, ее сейчас крайне занимало домашнее задание, но в ее планы не входило делиться с ближним своими соображениями. - Покажу, когда будет готово.
Все это время женщина средних лет поразительно похожая на Ло суетилась вокруг стола, постоянно устраняя то, что на ее взгляд казалось несовершенным.
- Так, у меня на сегодня еще дела, поговорим чуть позже. Заодно покажешь что получилось.
Несмотря на то, что мать Ло находилась на заслуженном отдыхе, ее день был расписан поминутно.

Прошло несколько часов. Ло самозабвенно слушала музыку и развлекалась с домашним заданием как могла,не замечая, как буквально пару секунд назад рухнула одна из стен, а с улицы доносился странный металлический скрежет.
Появление матери в комнате девушка заметила не сразу.
- Ло де Аэрвэль Рах как это понимать? Сколько раз повторять тебе, что для создания своего мира ты должна пользоваться учебными версиями, у меня на кухне потолок обвалился и окна повыбивало!
Наушники плохо пропускали звук, но по жестикуляции родителя девушка быстро сообразила что что-то не так, косо посмотрела по сторонам, в поисках путей к отступлению, но оные не обнаружились. Пришлось выключить музыку и тут же пожалеть об этом.
Ло всегда удивлялась способности своей матери в какой-то момент переключать голос на нечто схожее с ультразвуком, нестерпимо захотелось втянуть шею в плечи.
- Но мам, я просто забыла поставить мир на сохранение... -, Ло судорожно нажимала кнопки, пытаясь отыскать среди данных последнюю нормальную версию
- Неделя без вылазок на полигон мироздания! В который раз ты нарушаешь одно из основных правил демиурга. Вот вернется отец, все ему расскажу.
Девушка только улыбнулась, на полигоне все равно было не слишком интересно, а уж что касается отца...
- Ты же знаешь,он еще нескоро вернется, его только через неделю собираются казнить "добрые миряне".
Женщина в дверях прищурилась так что в какой-то момент могло показаться, что на самом деле они с Ло примерно одного возраста:
- Позлорадствуй мне еще... Так, стены вроде бы снова на месте, но имей в виду, в следующий раз будешь разбираться со всем сама. Во всем нужен порядок, особенно в мирах, которые создал.
Мама закончила наставления и, снова превратившись в типичную домохозяйку, скрылась за дверью бормоча под нос:
- Все было почти идеально...мои чудесные клумбы с цветами...мои чудесные небоскребы...вот же два сапога пара, что дочь, что отец - никакого порядка...
Ло повернулась к монитору. По правде сказать, пару минут назад она просто создала иллюзию стены и с ней еще предстояло разобраться до того момента, пока обман раскроется...
Создавать собственные миры было не трудно, вот уследить за ними - гораздо сложнее...

Дождись меня у западных ворот...
Что жизнь моя? Походы и интриги
Я в собеседники тебе оставлю книги
Пусть скроют долгих дней круговорот.

Минуют месяцы, года, века...
И ожидание твое сольется в Вечность
А крики небу "Как бесчеловечно!"
Оставят без вниманья облака...

Однажды в гулкой снежной тишине
Раздастся звон и запоют капели
Ветра приносят вести об апреле
И ни одной о выигранной войне...

Дождись меня у западных ворот...

28.07.2010

Персонажи заявились вчера ночью...Картинкой тонких женских пальцев,запутавшихся в светлых волосах мужчины. Настроением вины, легкой паники и строчкоя "Я закрою глаза и прыгну за тобой..." Сумбурные, угловатые...но зацепили они хорошо...пусть и написалось как-то очень скомкано и странно

- Тише...тише...ничего не случилось... -, говорить, только говорить и ни в коем случае не молчать. Помнить об интонации, споконо произносить каждое слово, мягко перекатывая на языке. Не отпускать, только не отпускать. Иначе вырвется, навредит себе...нельзя..нельзя...
- Я так не могу больше! Еще немного и ты могла лишиться жизни! Из-а меня! По моей и ничьей больше вине!
- Пожалуйста успокойся...ведь все же обошлось -, впутать пальцы в медового цвета волосы, осторожно провести по ним, стараясь отогнать дурные мысли.
Это была Ёе оплошность, всегда нужно помнить об осторожности и не забываться. Нет-нет, как бы он не был образован, хорошо воспитан и приятен во всем, увы, он остается Чудовищем.
С родовым проклятьем, от которого, в отличие от тех, что бывают в сказках, нет избавления, потому что имя ему - гены Главного Злодея, но только и у главных злодеев в семье не без урода.
Так что к Чудовищу прилагались еще и клыки, шерсть и что там у них еще обычно бывает?
Впрочем, Ей сей факт никогда не мешал, поскольку она унаследовала дар видеть Истину.
Так что вместо жесткой шерсти и звериной морды Чудовище виделся привлекательным мужчиной лет 30, в которого невозможно было не влюбиться...как это часто бывает в отношении тех, кто воплощает в себе наш идеал.
До сегодняшнего дня. Она ругала себя, обычно пузырек с нужным снадобьем всегда был с собой...
Главное сейчас дать понять, что ничего не изменилось...
Он попытался вырваться:
- Нет! Это повторится, всегда повторяется из века в век! Лучше я уйду, скажу Привратнику, что он может забрать то, что хочет...и тогда я больше никому и никогда не причиню вреда.
Иногда, если было очень нужно, она черпала силы у самых крупных своих подопечных...например, сейчас...удержать его от необдуманных поступков было нелегко, в основном, в физическом плане. Уже в который раз Она себе пообещала, что в следующую свою реинкарнацию обязательно попросит рост повыше и плечи пошире...Наконец он перестал сопротивляться и как-то ссутулился, мигом растеряв какую-то одному ему присущую царственность...
- Всё-всё-всё...ну, что ты как подросток впрямь? Я жива и здорова и...-, Она на секунду задумалась -, хочу чаю, вот. И пить его хочу в твоей компании...
Темноволосая хрупкая девушка настойчиво потянула за локоть такого безвольного сейчас потомка Главного Злодея, который не изъявлял пока желание сдвинуться с места хотя бы на шаг и железной хваткой обнимал стройную девичью фигурку.
- Базобразие! Мне что, тащить тебя на себе до замка? -, сейчас такой шутливый тон мог разрядить обстановку, отвлечь от дурацких мылей в его голове.
- Я же помню...вся твоя шея была в крови...артерия разорвана...и...
Пришлось картинно закатить глаза и рвануть ворот белоснежной без единого пятнышка рубашки, чтобы явить на обозрение тоненькую ссадину на шее.
- Вот. Смотри. Это - разорванная в клочья шея с порванной артерией. -, саркастично проговорила девушка, добавив - Через несколько дней даже шрама не останется. И хватит портить мне аппетит вообще.
Чудовище даже оторопел, удивленно рассматривая тонкую красноватую линию.
- Но я же...
Она рассмеялась,воспользовалась оторопью мужчины и, наконец, высвободилась из крепких объятий.
- Ты просто испугался за меня вот тебе и показалось, что были и реки крови и я в роли почти трупа.
Взгляд напротив все еще смотрел неверяще, впрочем, Она уже знала, что подобное не повторится. Ее дело - окружать теплом и создавать уют, меняя пространство и тех, кто живет в нем.
- Пойдем, я заварю чай как ты любишь, с ягодами земляники...и ты меня научишь играть в ту игру с белыми и черными монетками...-, теперь Она улыбнулась через плечо, направляясь в сторону ворот "чудовищного" замка и остановилась только у порога.
- Спасибо и прости, сестра...-, ни одно человеческое ухо не способно было услышать этих слов, потому что говорили глаза - пара человеческих карих и зеленые.
А мгновение спустя за углом исчез кончик черного хвоста подопечной, одолжившей сегодня одну из своих девяти жизней. Странно, но почему-то самой старшей из Сестер полагалась лишь одна. Да и та - человеческая.

- Молодец, солнце мое... -, Он говорил это почти с нежностью.
- Учитель, Вы правда так думаете? -, наивный и по-детски доверчивый взгляд темных глаз, по-детски звонкий девичий голосок.
Она обожала Тысячеликого. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Да и разве может слабоумная 11-летняя девчонка так хорошо прикидываться? Конечно же, нет.
Тысячеликий взъерошил длинные волнистые цвета меди волосы ученицы и улыбнулся, пусть маска и не могла этого отразить, но по голосу было понятно, что он улыбается:
- Правда.
Тысячеликого все боялись. Ведь когда одной грозовой ночью его в младенческом возрасте, в корзинке принесли к дверям Храма - нашедшие его на утро жрецы, едва увидев лицо ребенка - упали замертво.
Тогда Верховный жрец впервые надел на него маску. И приказал сделать еще тясячу, ибо в старых книгах написано было пророчество о том, что придет в мир человек без лица, но будет у него тысяча лиц и сила его будет велика.
Верховный жрец не был одержимым фанатиком, зато он был хорошим тактиком и стратегом.
Воспитанием Тысячеликого он занимался сам, так чтобы у того никогда не возникло желания пустить свою силу против учителя и людей, живущих в городе. Если, конечно, на то не возникнут объективные причины. И в один прекрасный день, Тысячеликий стал одним из самых сильных магов этого мира.
Так на чем это мы остановились... Ах, да, Его боялись все. Кроме ученицы. Ниита, так звали ученицу, вообще росла довольно странным ребенком - кажется, она просто не умела бояться. В городе ее считали слабоумной, а все потому, что девочка постоянно улыбалась и мурлыкала что-то под нос.
И еще, в этом мире, она, кажется, обожала каждую травинку,букашку,зверушку.
Естественно, на окружающих людей это тоже распространялось.
Исключений из правила почти не было.
Ниита засмеялась:
- Я буду с Вами всегда-всегда! Жаль, что я не вижу Вашего лица.
Время шло. Ниите исполнилось 15, а она, похоже, ничуть не изменилась. Только делала в магии все большие успехи, к изумлению своего наставника.
За это время в городе многое изменилось. Умер прежний Верховный жрец, а с ним и страх перед тайной Тысячеликого,ведь место жреца занял новый. Ярый фанатик веры и поборник безбожников, особенно магов
Особенно магов женского пола.
И надо же так случиться, что именно в этот год случилась засуха.
Новый Верховный жрец, кажется, только и ждал этого.
В одну из душных летних ночей, когда люди, озлобленные голодом наконец не выдержали, они пришли к дому Нииты с вилами и факелами.
- Выходи, ведьма!!! -, ревела толпа под окнами, в окна полетел град камней. - Это ты виновата в голоде, это ты наслала засуху!
Несколько человек ворвалось внутрь и Нииту в одной рубашке вытащили на улицу.
Ее били. Долго, методично. За этим наблюдал Верховный жрец, потрясал священной книгой и уговаривал девушку раскаяться в том, чего она не совершала.
Она не проронила ни звука, только продолжала улыбаться, ведь Наставник учил ее не использовать магию против людей...даже если они ведут себя так...
Лишь когда девушку поволокли на окраину города, где на скорую руку уже был сооружен помост для того чтобы предать ведьму огне, Ниита закричала:
- Учитель!
Крик потонул в гуле людских проклятий.
Но Тысячеликий услышал. Он пришел как раз тогда, когда хворост, вокруг привязанной к столбу девушкой занялся пламенем. И за ним шла гроза, слышались сухие раскаты грома и все небо вмиг закрыли тучи.Однако едва Тысячеликий произнес заклинание, которое должно было вызвать дождь, его повалили на землю и, забыв о запрете, сорвали с лица маску.
Фарфоровая маска была синей и печальной.
В мире наступила т.и.ш.и.н.а.

* * *


Тысячеликий открыл глаза, судорожно ощупал лицо... - маски не было. Как и лица. Когда-то давно, когда он еще был ребенком, тогдашний Верховный жрец поведал ему о пророчестве. О человеке, которому человеческое лицо заменяла пуста. Абсолютная Пустота.
Но это сейчас не было главным, все мысли Тысячеликого были о Ниите, он с ужасом осознал, что даже когда ее ноги уже лизало пламя, ученица продолжала улыбаться, без страха глядя на огонь.
"Сумасшедшая девчонка..."-, выдохнул Тысячеликий с горечью.
Он лежал на чем-то мягком, но поспешил принять вертикальное положение и оглядеться. Обстановка вокруг напоминала уединенную пещеру отшельника, разве что отшельники вряд ли обставляют свое жилище со вкусом и позволяют себе предметы роскоши.
"Где я? Как я здесь оказался?.."-, вопросы плодились в голове в геометрической прогрессии.
За спиной послышались женские шаги.
- Пришел в себя? -, голос неуловимо знакомый, но в то же время какой-то совершенно чужой.
- Только не смотрите на меня. Это смертельно. -, поспешно проговорил Тысячеликий.
- Я знаю. -, незнакомка остановилась у него за спиной. -, иди за мной.
Что-то в интонации женщины заставило подчиниться и выполнить просьбу. Не приказ, слишком мягким был голос.
Тысячеликий видел только силуэт женщины - фигуру окутывал небесно-голубой плащ.
Женщина вела Тысячеликого по какому-то коридору, пока, наконец, они не оказались в просторной зале с высокими потолками и стеклянным куполом. В середине зала клубился дым, а в воздухе висела небольшая светящаяся сфера переливающаяся сине-зелеными оттенками.
- Подойди ближе -, женщина поманила Тысячеликого и замерла напротив сферы.
И снова это странное чувство, что нужно подчиниться.
Тысячеликий замер в полушаге от женского силуэта. Небесно-голубой капюшон сполз с изящной женской головки и на плечи незнакомки хлынул водопад вьющихся медных волос с проседью. Она обернулась и Тысячеликий застыл, боясь не то что сказать что-то, вздохнуть.
- Ты узнал меня -, женщина рассмеялась немного хрипловатым смехом.
Разумеется Тысячеликий узнал. Пусть незнакомке и было около 30 лет, но именно так выглядела бы в этом возрасте Ниита.
- Я демиург этого мира. Нет-нет, не бог, богов придумывают люди... Я создаю миры и тех, кто их населяет. А ты - моя случайная ошибка. Человек с Абсолютной Пустотой вместо лица. Знаешь чего люди бояться больше всего? Вот такой пустоты. Потому что она заставляет сжиматься сердце и кровь стынет в жилах, когда Пустота настигает и поглощает человека... Но я хотела посмотреть станешь ли ты использовать эту свою особенность во вред... Что для меня десяток лет...или изменить свою внешность...
Она звонко рассмеялась:
- К тому же, меня так давно не пытались чему-то учить...
Женщина протянула своему гостю зеркало идеально овальной формы. Он отшатнулся от него как от какой-то мерзости.
- Не надо, пожалуйста... -, голос сошел на нет, остался только полухрип-полушепот.
Снова звонкий смех, чуть мягче чем в прошлый раз. Демиург подошла ближе, приподняла лицо Тысячеликого за подбородок и поцеловала в уголок губ.
- Я ведь не боюсь смотреть на тебя... -, она вдруг отпрянула и начала медленно таять в воздухе. - подумай над моими словами.
Последние звуки ее голоса затихли, едва сама она исчезла.
Тысячеликий долго смотрел на зеркало, лежащее гладью вниз на каменном полу зала, пока наконец не поднял, зажмурившись. Он осторожно приоткрыл глаз, затем другой.
Темные каштановые волосы совсем чуть-чуть касались плеч, темные глаза смотрели со смесью недоверия и страха? Нос с горбинкой, острый подбородок...не красавец, но в сущности, даже такое лицо казалось мужчине бесценным подарком.
Она появилась также внезапно, как и исчезла.
- Кажется, ты принял правильное решение. Неужели ты думаешь, что я бы оставила свою ошибку неисправленной?-, Тысячеликий слыша этот смех невольно вспомнил народну мудрость о том, что смех продлевает жизнь, поэтому неудивительно, что со дня сотворения мира боги живут вечно.
Но ему очень нравился этот смех, почти заразительный, почти беззаботный, почти...почти...это был смех существа, которому не один десяток тысяч лет. Смех знающего о сути вещей ВСЁ.
- Благодарю, госпожа -, мужчина учтиво поклонился.
- Вот еще что придумал, мне казалось, для тебя я просто Ниита. Или тебя что-то смущает, Тысячеликий? -, надо же, как оскорбленные женщины могут быть похожи друг на друга.
Мужчина покачал головой:
- Прошу прощения, Ниита. Могу я узнать что стало с теми людьми?
Демиург опустила взгляд, улыбка стала печальной - Те люди расстроили меня. Жечь женщин на костре это не дело... пришлось опять их переделывать -, Ниита бессильно уронила руки вдоль тела. - Каждый раз, каждый раз приходится их переделывать...
Тысячеликий как-то странно улыбнулся и неожиданно подхватил Нииту на руки:
- Не грусти... Если ты покажешь как, я наверное смог бы тебе иногда помогать...
- И ты совсем не хочешь вернуться туда?Ведь тебе же было там хорошо. -, глаза женщины-демиурга
встретились с глазами человека. Она смотрела внимательно, пристально, словно ища хоть долю сомнения в глазах Тысячеликого.
- Там меня боялись. Все, кроме тебя... -, мягко, тоном учителя, произнес маг, а потом подмигнул и улыбнулся:
- Обещаю, я буду таким же старательным учеником, как ты.

В одном королевстве жил-был в пещере Дракон.
- Выходи, чудище окоянное!!! -, раздалось у входа в пещеру. Дракон потянулся, приоткрыл один глаз, зевнул, улыбнулся Принцессе многообещающей улыбкой и ленивой походкой направился к источнику шума.
- Чего орешь? -, хмуро поинтересовался переливчато зеленый крылатый ящер у нечта, больше напоминающего пару железных бочек верхом на шипастом бронированном еже.
- Выходи на смертный бой, порождение Мрака! -, все той же интонацией прокричало нечто, которое, по всей видимости, именовалось Рыцарем.
- Уважаемый, Вас мама вежливости никогда не учила. Вон там над входом в пещеру висит колокольчик, могли бы позвонить, сначала удостовериться, что я дома, а то представляете, если бы меня не было, или если бы я спал с затычками в ушах? -, интонации у Дракона были шипящими, при каждом выдохе из носа шел пар.
- Не смутить тебе меня своими погаными речами! -, и Рыцарь двинулся на рептилию с мечом наперевес.
Дракон изящно увернулся от удара и легонько наподдал Рыцарю когтистой лапой, подобные гости захаживали к нему стабильно раз в месяц и каждый раз с ними очень весело было играть в это однообразную игру.
Через 10 минут устал конь Рыцаря и человечек с него слез, гремя своими аляповатыми доспехами. Он тяжело дышал, но все еще был полон энтузиазма победить чудовище, которое по преданию воровало прекрасных принцесс и овец в окрестных деревнях.
Главное что, главное намерение и желание, поэтому в какой-то момент меч Рыцаря наконец пронзил грудь чудовища, и только наблюдатель мог бы заметить, что Дракон чуть ли не сам бросается на меч, так чтобы лезвие попало между чешуек.
Янтарные глаза Дракона подернулись туманной дымкой...
- Что же ты...?-, и он рухнул на землю замертво, чуть не придавив собой победителя поединка.
Рыцарь оторопело смотрел на огромную тушу ящера, все еще с трудом веря в свою удачу...
И тут кто-то налетел на него сзади, с криками, плачем и визгами, по броне забарабанили маленькие женские кулачки.
Рыцарь прибалдел, ударов он не чувствовал, но крик его малость раздражал, он извернулся и попытался отцепить от себя визжащее существо. Впрочем, существо в итоге отцепилось само, оно бросилось к дракону и упало рядом навзничь, обняв морду ящера.
Существом оказалась Принцесса. Самая настоящая - с длинными светлыми волосами, светлой кожей, в воздушом небесно-голубом платье со шлейфом и рыдающей от безудержного горя.
- Зачем же ты его убииииил?... Это ведь не Дракон был, а заколдованный Рыцарь... Всего-то денечек остался до того, как проклятие должно было спасть...
Рыцарь стоял и переваривал полученную информацию, соображая как быть. К сожалению, при всем его воспитании и боевых навыках, поведению с женщинами в истерике парень был необучен.
- Ну, это, чего горевать, садись на моего коня, будешь моей женой.
- Да ты умом тронулся! Люблю я его, жить без него не могу! -, и тут наступила кульминация, Принцесса сорвала с пояса флакончик с жидкостью зеленого цвета, выпила его до дна и упала замертво.
А мертвый Дракон стремительно менял очертания и уже через минуту вместо него перед Рыцарем лежал мертвый мужчина с мечом в груди. Попытался Рыцарь вытащить меч и ничего у него не вышло, заглянул в пещеру, по-быстрому нахватал сокровищ и трижды сплюнув через плечо умчался прочь на своем коне.
Через полчаса закончилось действие зелья и Принцесса открыла глаза, поднялась на ноги, стряхнула морок, теперь было видно, что на ней обычный сарафан и белая просторная рубашка, отряхнулась, сбегала в пещеру и вернулась с двумя бутылками.
Она шепнула несколько слов, ухватилась за рукоять меча, торчащего из груди Дракона обеими руками и легко вытащила его из раны, брызнула из бутылки с мертвой водой и затянулась рана, брызнула из бутылки с живой и... Дракон открыл темно-синие глаза и улыбнулся.

* * *

Нет-нет, он действительно был Драконом.
А девушку эту он встретил 15 лет назад в лесу. Спас от медведя. Она и правда была Принцессой, только королевство ее захватили несколько других королей, поскольку родители девушки умерли, а она сама сбежала из дворца, кому нужна такая Принцесса, которая по ночам превращается в волчицу из-за древнего проклятия, передающегося по женской линии.
Тогда еще Дракон и правда грешил похищениями овец, убийствами Рыцарей и постоянной тягой к хулиганству, вроде сожженных деревень и лесов.
Но с появлением в его жизни Принцессы, появилось много других занятий - сначала он приучил себя к тому, что держать пещеру в идеальном порядке - никаких тебе тут костей, а сокровища все рассотированы, новую игрушку следовало кормить, а еще караулить по ночам, чтобы не поймали охотники и где-то доставать для нее одежду. Потом надо было освобождать ее от проклятия и Дракон освободил, он был почти бессмертен, а девушка - нет, но к тому времени они уже жили душа в душу и поэтому Дракон облетел полмира, пока не нашел последний флакончик с омолаживающим зельем. Впрочем, его бы хватило всего лет на 5, поэтому Дракон решил заняться алхимией и зельварением, Принцесса ему помогала, за несколько лет Дракон изобрел несуществующие Мертвую и Живую воду, еще несколько новых, неизвестных науке зелий, и однажды он все же синтезировал Омолаживающее зелье Вечной жизни. Благодаря чему, Принцесса не постарела с тех пор ни на день.
Ящер за всеми этими заботами и не заметил, что однажды проснулся человеком. И с тех пор мог менять облик по собственному желанию.
Вот только иногда от бессмертия становилось скучновато...и приходилось придумывать себе новые развлечения
* * *

- Опять ты за старое -, с укоризной произнесла Принцесса. - Лучше бы помог мне сад рядом с пещерой разбить.
- Да ладно тебе, зато смотри какой меч я добыл в твою коллекцию! -, Дракон сел на земле и, притянув Принцессу за сарафан, усадил ее к себе на колени.
- А если бы я по дороге разбила бутылку с Живой водой? Или Мертвой? -, Принцесса хмурилась.
Дракон расмеялся и поцеловал девушку в висок:
- Не разбила бы, ты у меня аккуратная... А если и так, -, он наклонился к ее уху и прошептал несколько слов
Принцесса покраснела:
- ЧТО?! В пещере есть запасные?!!!
Дракон шепнул еще несколько слов.
- Ты с ними..что делаешь?.. -, Принцесса сощурилась.
Дракон пожал плечами и невозмутимо повторил:
- Эльфам продаю. А что, они ребята без предрассудков, а их ткани и мебель между прочим тебе очень даже нравятся. -, поддразнил он девушку.
Принцесса фыркнула и убежала в пещеру "дуться". Этого Дракона иногда приходилось воспитывать, а то чего доброго придумает себе развлечения похлеще.
Хозяин пещеры улыбнулся ей вслед, взъерошив длинные темные волосы, подхватил меч и поднялся на ноги, обернулся, глядя за горизонт, солнце отразилось в его зрачках, и подумал:
- Жаль, что про таких как мы не пишут легенд, человечеству пошло бы только на пользу...Отличное вышло сегодня развлечение... А сад...сад я для нее разобью...Ночью. Вот она наутро удивится.
Из пещеры уже плыли запахи жареного мяса, тушеных овощей и фирменного печенья Принцессы, когда, наконец, Дракон, совершенно счастливый, направился домой, ничуть не сожалея о сегодняшней шалости.

--

- Ну, удачи что ли?
- Разумеется. Спасибо, и тебе -, Сказочник привычно улыбнулся своей полуулыбкой.
Рыжие хвосты подергивались несколько нервно, что странно, это ведь не от него уходили, а он уходил.
Иногда постоянству приходит конец, что поделаешь.
Сказочник же был на редкость спокоен.
- Ну, я пойду, да?-, Лис запрыгнул на подоконник.
- Иди-иди -, кивнул хозяин дома
Он уже хотел прыгнуть и скрыться в лесу, но в последнйи момент обернулся, замерев с поднятой передней лапкой.
- Скажи...почему ты так спокоен?Остыл? -, зверь снова дернул одним из хвостов, наверное в своем человеческом облике он бы дергал так бровью, подумал Сказочник и невольно улыбнулся.
- Видишь ли...-, он помедлил, подбирая слова - я просто знаю, что ты вернешься... А так да, пил бы валерьянку и закатывал сейчас истерику со всеми вытекающими. Не забудь пожалуйста сырники -, Сказочник протянул пакет, в который было бережно уложено свежеиспеченное лисье лакомство.
Наверное, если бы Лисы умели пожимать плечами, рыжий сейчас именно это и сделал. Так, по крайней мере, могло показаться со стороны.
Еще секунда и три-четыре хвоста, Сказочник так и не разобрался сколько их у Джокера на самом деле, последний раз махнули в оконном проеме.
С минуту Сказочник молча глядел в окно, продолжая улыбаться. А потом отклеил улыбку и оставил ее прилепленной на стену, улыбка была дежурная, поэтому должна всегда быть под рукой.
Вообще-то Сказочник был тем еще паникером, просто старался не показывать свои слабые стороны




16:29
Сказочник проникся. Два кота на крыше трехцветный и черный в белых "чулочках",который указывал куда-то лапкой, предположительно в сторону звезд, или, может быть, ночного города.
Сказочник показал картинку Лису, Лис тут же унес ее к себе в норку, то есть в спальню Сказочника на втором этаже и прибил гвоздем над кроватью. Что-что, а управляться с молотком и гвоздями рыжий умел и любил.
Тогда Сказочник сделал еще одну копию картинки с котами. Он как раз заглянул к одному знакомому Цветочнику, который как раз был не в духе и чай с конфетами никак не спасал положение.
Но стоило показать котов Цветочнику, тот заулыбался.
Конечно, он оставил копию и Цветочнику и направился дальше... У Сказочника сегодня был день визитов к добрым знакомым...
Он просто хотел, чтобы люди знали о том, что есть в мире такие особенные Художницы... которые ,по их собственному утверждению, просто балуются, а в итоге у них получается такое вот незатейливое волшебство на бумаге.




21:58
Аккорд. Еще аккорд.
"Не стреляйте в пианиста - он играет как может".
Перебор клавиш рояля.
Пианист к ним и не прикасался, клавиши играли сами, а тонкие изящные пальцы лишь невесомо касались их - белых, черных. Глаза его все это время были закрыты, со стороны казалось, что музыкант живет мелодией, которую играет.
Музыка набирала силу, превращаясь из звука слабого ручейка в бурный ураган.
Зал пуст. Практически пуст.
Пианист играет для фигуры в третьем ряду, закутанной в невесомый атласный синий плащ.
Единственный зритель сидит неподвижно, словно статуя, кажется, ничто не способно его задеть, удивить.
Музыка постепенно затихает.
- Браво -, не то смешок, не то просто сухой шепот. - ты меня впечатлил, мой мальчик...
Пианист поднимается с места, по привычке заправив за ухо светлую прядь.
- Благодарю. -, он смеется и открывает глаза, вперившись ими в своего зрителя.
Фигура в зале вздрагивает от этого взгляда - некогда синие глаза подернуты туманной серебристой дымкой слепоты.
- Что, моя жертва впечатлила тебя больше чем моя игра,? Какая жалость...
И Пианист снова смеется. Горьким, торжествующим смехом.

----

Встреча Философа с Кошкой произошла внезапно.
В один из самых обычных, до рези в глазах, серых будничных дней, Философ пил кофе и курил очередную сигарету, когда она появилась на перилах веранды. Улеглась на солнце, свесив переднюю лапку с таким видом, что уже давно здесь лежит.
- Брысь! -, Философ был из тех людей, которые привыкли жить в своем уютном сером мирке, который не терпел неожиданно появляющихся из воздуха кошек, да еще и таких ярких ржаво-рыжего цвета.
Кошка лениво приоткрыла глаз - красновато-оранжевый и, если бы хозяин особняка всмотрелся внимательнее, он бы увидел неземное снисхождение в этом взгляде.
- Я Кошка, которая гуляет сама по себе, так что я прихожу туда, куда хочу и делаю то, что хочу -, ехидным высоким голосом произнесла она и зажмурившись вытянула лапы, обалдевший от происходящего ФИлосов готов был поклясться, что зверь ехидно ухмыляется.
- Ты говоришь. -, заженная сигарета выпала у мужчины из пальцев.
- Я в курсе. Ты что, не знаешь истории про кошку, смотревшую на короля? Между прочим эта была моя прапрапра...ну, в общем ты понял. А ты, кстати, его последний потомок. Я, смотрю, твоим воспитанием тоже надо всерьез заняться. Окна паутиной заросли, ты сам зарос, в зеркало давно смотрелся, человек? Стыдно должно быть -, Кошка брезгливо сморщила носик и села умываться - дррругое дело я...соверршенство во всех отношениях...
Философ развернулся и пошел в дом, пребывая в легкой прострации, единственным желанием было позвонить какому-нибудь психоаналитику, но предварительно выпить валерьянки.
Он чуть не споткнулся о незванную гостью и как только она успела оказаться у него под ногами:
- А кофе повышает риск серррдечных заболеваний -, авторитетно добавила рыжая и в два прыжка оказалась на кухне в доме Философа на уголовом диванчике перед столом. - Так, а теперь я требую молоко за вредность, если ты, конечно, не хочешь, чтобы я занималась твоим воспитанием на голодный желудок -, Кошка зевнула и лениво выпустила когти.
- Я не пью молоко -, буркнул хозяин дома, вооружившись метлой, но Кошка посмотрела на него так, что припечатала на месте.
- Придется пойти погладить рубашечку, переодеться во все чистое, побриться и причесаться...-, рыжие глаза прищурились, а сама кошка увеличилась в размерах и стала похожа на настоящего тигра. - Знаешь, какие у людей аппетитные хрящики на ногах?.. Впрочем, откуда тебе знать...
Можно было подумать, что она зубасто улыбается.
Философа как ветром сдуло, было только слышно, как поспешно он ищет кошелек и завязывает шнурки на ботинках.
- Заодно, захвати денег на парикмахерскую и постригись...-, Кошка свернулась на диванчике клубочком, она снова была нормальных размеров, урок устрашения на сегодня можно считать оконченным.
А когда хозяин дома ушел, настоящая ее хозяйка, крошечного роста существо с пронзительными оранжевыми кошачьими глазами, копной рыжих волос и веснушками на маленьком пухлом лице, занялась домом.
- Ох уж эти люди, - размышляла домовая, вспоминая сегодняшний маленький спектакль. - Разведут бардак в душе, на голове...в жилище...а мне между прочим поручено, чтоб порядок везде... Вернется лохматый, точно отгрызу что-нибудь и не посмотрю, что правила запрещают членовредительство подопечному.
По дому старательно прыгали веники и метла, гудел пылесос. Домовая стояла на подоконнике и руководила происходящим дирижируя огрызком простого карандаша.
Философ, увидев все это по возвращении, сполз в коридоре на пол и с ним случился обморок.
На следующее утро он проснулся у себя в постели, решил было, что это сон, но оглядевшись, заметил, что дом сверкал идеальной чистотой, сверкали окна, с кухни доносился запах свежей выпечки...
А на краю кровати, свернувшись клубочком, спала ржаво-рыжая кошка.

Далеко-далеко, там где Небо и Земля сливаются воедино, на самом Краю Света стояли два замка. Один из светлого мрамора и хрусталя, другой - из оникса и обсидиана.
В Светлом замке жил Принц Дня, в Темном - Принцесса Ночи. И Принц был смугл, темноволос и темноглаз, Принцесса же наоборот - кожа ее была белой как мрамор из которого был выстроен дворец ее соседа, а глаза - цвета весеннего прозрачно-голубого неба, волосы же ниспадали до земли платиновым водопадом.
И Принца и Принцессу природа одарила статностью, красотой и живым незаурядным умом.
Но оба они жили в полном одиночестве и уединении, среди невидимых слуг,ибо каждый их них был проклят. Каждое Новолуние Принц превращался в прекрасного Оленя с серебряными рогами...в безумии убивавшего всех, кто встретится на его пути.
Каждое Полнолуние Принцесса превращалась в свирепую горную кошку с золотыми когтями, которая задирала всех, кого встретит в эту ночь.
Ни Принц, ни Принцесса не знали кто их проклял. Знали только, что разрушить проклятие может только настоящее чувство и, разумеется, преисполненный этого чувства поцелуй.
До поры до времени соседи не догадывались о существовании друг друга, пока в одну из своих прогулок в лесу не встретились. Так они стали дружить домами.
Каждое Полнолуние Принц запирал Принцессу в одном из подваkов своего замка, ибо только день может удержать ночь. И свирепая кошка больше не несла смерти всему живому.
А Принцесса каждое Полнолуние заточала Принца в высокой башне своего мраморного замка, ведь ночь тоже умеет сдержать день. И серебророгий олень больше никого не вскидывал на рога.
День ото дня дружба Принца и Принцессы крепла. С каждой минутой они узнавали друг друга всё лучше. И порой Принцессе казалось, что это она - Принц, а Принцу, что он на самом деле Принцесса.
Они хотели обойти свое проклятие, но проклятие нашло лазейку, с каждым разом после Полнолуния Принцесса чувствовала, как что-то ускользает от нее и в голове полная каша. А Принц после Новолуния кричал и метался во сне по ночам и наутро не помнил кто он и где.
С каждым новым превращением безумие все больше завладевало человеческим разумом Принца и Принцессы, превращая его в звериный, но одновременно с этим, с каждым разом все лучше осознавали себя Олень и Кошка.
Принц и Принцесса стали часто ссориться, оба замка постепенно пришли в упадок, хозяева жили среди битой посуды и сломанной мебели.
А в один день Принцесса нашла длинный острый кухонный нож и пришла в замок Дня. Принц в саду заканчивал капкан для Принцессы.
В это время на небе планеты вот-вот должны были выстроиться в одну линию, чтобы Солнце могло принять парад.
Принцесса погналась за Принцем, чтобы заколоть его ножом, Принц же старался бежать так, чтобы соседка упала в приготовленный для нее капкан.
В тот миг, когда лезвие ножа должно было пронзить Принца, а Принцесса должна была все-таки упасть в капкан, планеты выстроились в ряд...
Кошка легко перепрыгнула вырытую яму с кольями на дне, а Олень легко ушел от удара ножом, который, впрочем, тут же упал на дно капкана - ведь лапы кошек не приспособлены держать человеческое оружие.
Кошка и Олень удивленно смотрели то на Небо,то друг на друга.
Несмотря на то, что Принц и Принцесса дружили очень близко и, конечно, рассказали друг другу о проклятии, ни он ни она не признались друг другу кто они есть на самом деле.
Еще бы, Богиня-хранительница Дня думала: "Какой позор, признаться что меня, Богиню, заколдовал простой смертный", а Бог-хранитель Ночи мрачно размышлял:" Еще никогда Бога не обводила вокруг пальца какая-то там смертная".
Просто звериная форма была их истинным обликом, поскольку боги-хранители дня и ночи появились в этом мире задолго до появления людей.
Вообще-то они давно могли покончить с проклятием, но проблема в том, что каждый был уверен, что разобьет сердце другому, когда превратиться в животное навсегда.
Никому и в голову не приходило, что сильное чувство не обязательно должно быть любовью или привязанностью.
Порой сильная ненависть на грани безумия бывает сильнее и тогда до любви остается не шаг, а тонкое лезвие.
Кошка и Олень стояли на холме и говорили, это для окружающей действительности они были всего лишь кошкой и оленем, которые почему-то не враждуют, а Бог и Богиня видели себя такими, какими были в человеческом облике.
- Быть кошкой, конечно, интересно, но я так привыкла ко всем этим платьям...
- И не говори...а я так привык к жареному мясу, как представлю, что снова придется щипать травку, становится как-то совсем тоскливо.
Олень качнул головой, увенчанной ветвистыми серебряными рогами.
Желая отогнать мрачные мысли Кошка мурлыкнула:
- Давай лучше вместо того, чтобы тосковать поиграем. Ты бежишь с холма как стрела, а я догоняю. А как догоню - поменяемся.
Олень ничего не сказал, только метнулся вниз с холма со скоростью ветра:
- Ну, попробуй,попробуй.
Две точки палево-рыжая и песочная сбежали с холма и понеслись сквозь лес мимо двух замков. Кошка настигла Оленя на краю зеленого луга.
Золотой коготь протянулся чтобы легко ткнуть олений бок, Олень же повернул голову, он собирался сжульничать и легонько ткнуть Кошку кончиком рогов...
Среди высокой травы замерли две человеческие фигурки. Длинный ухоженный ноготь девушки уперся в бок молодого смуглого парня, длинные волосы которого мазнули девушку по щеке.
Бог и Богиня рассмеялись:
- Я и забыл(а), что желания загаданные в ночь парада планет практически тут же сбываются.
Держась за руки они пошли по полю в стороны своих владений. Ровно на середине каменной дорожки между замками Дня и Ночи они остановились и посмотрели на небо.
Планеты уже разошлись по домам, а Солнце дремало где-то за горизонтом, но две пары глаз сразу заметили два новых созвездия - Оленя и Кошки, кошка вот-вот должна была поймать Оленя, а Олень-боднуть Кошку.
Люди потом придумали не одну мрачную историю того, кто эти Кошка и Олень и только Бог Дня и Богиня Ночи знали, что на самом деле все это всего лишь игра.
В ту ночь они прощались скомканно и рассеянно, им предстояло еще многому научиться.