мне сейчас очень не хватает уроков литературы.
мне как взрослому человеку. не собеседника хочется, а так, чтобы сорок пять минут мне кто-то рассказывал о Пришвине, скажем, или о военных советских писателях.
к своему стыду, прочитав почти всю школьную программу, я вряд ли вспомню что-то, кроме, может, "В списках не значился". абсолютно всё детское, школьное и военное вытеснил Константин Воробьев своей автобиографичной повестью (повестью!). я несколько дней рыдала над этой тонкой книжкой и ничего сильнее и ужаснее никогда не читала. хотя и Ремарк в полный рост был (Быков утверждает, что это плохая литература, слабая, хоть и гениальная), и блокадные детские дневники. к слову, дневники эти вводят в какое-то состояние голодного, ко всему равнодушного человека, думающего только о двух вещах: поесть и не упасть, потому что не встанешь уже. прям вот как это было у людей тогда. ноль эмоций, только записанные факты. читаешь, как сводку. и хочется скорее добежать до прибавки хлеба, до весны и тепла. лейтмотив один - окуклиться и терпеть, терпеть, терпеть.
немного спасаюсь Быковым, но у него такой нехристоматийный взгляд на литературу, что мгновенно хочется что-то оспорить или уточнить.
очень поздно в мою жизнь пришли такие вещи, как, например, личная жизнь писателей. это ж обсценная лексика сплошь. одна Цветаева чего стоит. я даже рада, что её поэзия во мне не прижилась.
у меня с поэзией вообще как-то не складывается, я её как явление не люблю и не понимаю. хотя после школы писала что-то белым стихом.
я готова верить, что это гениальные поэты и прозаики, но, на мой взгляд, они гениальны именно тем, как выстраивали свою жизнь. творчество второстепенно, оно является следствием. совсем мне не верится, что ради стихов Цветаевой необходимо было так переваривать живых людей и отрыгивать полутрупы с облезлой кожей. не стоит поэзия столько, это какое-то враньё, призванное оправдать себя саму перед самой собой.
или, скажем, Пастернак. я почти влюблена в его внучку (невероятно красивая женщина, по-моему. в ней прекрасно всё, и внешность, и язык), поэтому так увлечена его персоной. для него личная жизнь как будто вообще не соотносилась с творчеством, он не подпитывал талант дровами из людей. он просто делал, как хотелось, потому что мог, не парился, не задумывался о ближних.
и у всех, абсолютно у всех страдали дети. а такую мясорубку попадали, что непонятно, как вообще потомство оставили. какая-то грандиозная расплата за родителей. просто не судьбы, а кровавое месиво. то есть и Цветаева, и Пастернак это уже значительное бОльшее явление, чем только поэт и писатель. эти ипостаси - только основа, а намотанные на колеса их выбора родственники формируют собой образы этих людей.
вот Елена Пастернак. говорят, очень похожа на бабушку Зинаиду Нейгауз. говорят, одно лицо.

засмотришься, какая у нее мимика, какие красивые руки, заслушаешься, как она говорит. никаких слов-паразитов, мычания, четко и интересно.
но быть на её место совсем не хочется