Действие происходит в небольшой комнате помещичьей усадьбы. На софе у окна лежит вполне половозрелая дочь помещика - Маша Троекурова. На ней футболка и рваные джинсы, в руках томик Миллера "Тропик Козерога", на полу небрежно брошено незаконченое рукоделье - вышитый гладью портрет Виктора Цоя. Стремительно распахнув двери в комнату влетает Дубровский.

Дубровский: Спокойно, Маша, я Уродский!

Стремясь придать своему облику мужественность и подчеркнуть сексуальный характер действа, Дубровский стреляет в потолок из архаичного дуэльного пистолета. С потолка осыпается штукатурка. Маша отрывается от чтения, заложив книгу пальцем, и заинтересованно смотрит на гостя.

Дубровский (нервно): Нет, не то!.. Спокойно, Маша, я Дурацкий! Я Неброский!! Я не Бродский.

Дубровский исступленно дергает курок, но пистолет больше не стреляет.

Дубровский (все тише): Я Островский, Высоцкий, Белинский... Янковский, Тарковский... Я Лев Троцкий... Я принц Датский... Ёбаный реквизит!!

Дубровский в сердцах бросает на пол пистолет, заламывает руки и, не сдержав рыданий, убегает. Маша возвращается к чтению.

Минуту спустя дверь снова открывается, в нее величественно входит князь Верейский.

Верейский (со сдержанной торжественностью): Спокойно, Маша, я Еврейский! Хотя, скорее Семитский.

Верейский озадаченно рассматривает пистолет, лежащий среди обломков штукатурки, затем переводит взгляд на дыру в потолке.

Верейский (глядя в потолок): А может Хасидский... Да пусть хоть Жидовский! Но не Арийский!

Не теряя спокойного достоинства, князь разворачивается и уходит, не закрыв дверь. Из коридора доносится его затихающее бормотание.

Верейский: Я Иудейский... Я Гебраистский... Я Авраамитский...

Маша (швыряя "Тропик Козерога" в дверной проем): Merde!!! Есть там еще кто-нибудь?!

В дверь вваливается кузнец Архип. Его огромная нескладаная фигура сгорбившись переминается у двери.

Маша: Ну-у-у-у?!!

Архип: Я тут это... Ну, в общем... Сталбыть, вот! Я, значится, того. Ну и это, как его? Дескать, вот он я... Э-эх, да что там!..

Безнадежно махнув рукой на Машу, софу, пистолет, штукатурку и недовышитого Виктора Цоя, Архип выходит.

Маша: Йо-о-о-оптваю...

Маша отворачивается к стене, приняв эмбриональную позу. Звучит песня Томаса Алана Вэйтса "Blue Valentine".

Занавес.