она, напуганная, стояла перед этим пожилым человеком.
он устал. поэтому уже не злился. только смотрел на нее с тоской. бледно-голубыми глазами.
"одинаковыми" - подумала она.
глупость в данной ситуации была необходима. глупость и упёртость.
а упёртой она умела быть.
- чего ты притащилась? - твердил пожилой.
- мне надо, - виновато.
- бля, - пожилой отвернулся. - сука, бля.
совсем беззлобно сказал. резко повернулся к ней, напугав:
- да что я тут с тобой делать-то буду?!
она пожала плечами.
- уезжай, нахуй!
- у меня денег нет.
- сюда-то добралась!
- есть добрые люди на свете.
- вот попроси их, пусть и обратно помогут.
- мне надо.

она сидела на жестком диване и смотрела в окно. там и пейзажа-то не было - двойное стекло отражало её лицо. черные массы листвы неслись с головокружительной скоростью. поезд полз, как черепаха. иногда мелькали вёрсты вдоль дороги. вёрсты с какими-то нереальными числами. она завернулась в простыню. на себя не могла смотреть.
на темном фоне ночи лицо проглядывалось до самого мелкого прыщика на подбородке. и страх.
она впервые боялась. неправда. она очень боялась. но даже не думала повернуть.

- я есть хочу, - самым главным был этот её виноватый тон.
- борзая, - сказал пожилой. - как я устал от тебя.
- простите.
- чего ты притащилась?!
- мне надо.

на вокзале она огляделась. куда идти – было неизвестно. и, странно, совсем не хотелось ни есть, ни мыться. она пошла наугад. в светлых грязных брюках. Чужие мужчины оборачивались на неё. она не ела уже три дня.

- я не знаю, когда он вернется, - недовольно говорил пожилой в сторону.
- а узнать нельзя?
- тебя не учили уважать старших?
- папа учил, - осторожно сказала она.
- как я узнаю? дура! сам, что ли, по кустам поползу?
- я не хочу этого знать, - сказала она твердо. – вы скажите мне, пожалуйста, когда он вернется хотя бы приблизительно.
- через неделю, может. или через месяц.
пожилой помолчал. подошел к ней почти вплотную.
- может, поедешь домой? к маме-папе?
она держалась, но вдруг зарыдала. неожиданно, громко и как-то совсем безутешно.
пожилой перепугался. наверное, впервые за долго время.
- дура, - ласково сказал пожилой и даже погладил её по плечу. – я ведь жалею тебя.
она заплакала ещё сильнее.
- что ты ревешь-то?! как пупс, не поймешь, что надо!
она мотала головой.
- у вас тут работу можно найти? – проговорила.
- что?
- работу…
- ты спятила, что ли?! – заорал пожилой. – какую работу?!
- любую. Всё равно.
- поезжай домой, а?!
- мне надо!
пожилой обошел стол, нехотя сел.
- я тут не проживу месяц, - сдалась она. - А мне надо.
- зачем?!

жара стояла невыносимая. она мыла пол в казарме. потому что надо было чем-то себя занимать, чтобы не ждать постоянно.
в плывущем мареве она представляла, как увидит его издалека. при параде, в форме, он появится из липкого жаркого воздуха.
и с этими мыслями она выливала ведро в канаву.
её поражало обилие голубоглазых людей вокруг. пожилой, который помог ей найти хотя бы такую работу. солдаты-срочники в глупеньких панамах. какие-то веселые офицеры..
к концу дня она вдруг подумала, что научилась мыть пол. а ведь дома - никогда.
под ржавым краном, торчащим высоко над землей, она полоскала тряпку. когда мимо прошел какой-то военный, которого она не знала. и сказал, что разведка вернулась.
ведро осталось валяться под краном. и вода лилась на нарисованный на мятом боку номер.

не получалось. ничего не клеилось. в штабе его не было. в казарме нашла ворох разных сумок и мешков.
- в столовой ищи, дурочка, - снисходительно сказала ей полная сильно накрашеная женщина. - бухают с работы.
она шла в столовую и думала над словечком "бухают". она никогда не видела, чтобы он "бухал". странно было слышать о нем от чужой женщины. таким пренебрежительным тоном. она ещё не знала, что тон такой может быть только в двух случаях: если она его женщина. и если никогда ею не станет...

в столовой была драка. кричала в углу официантка. мужчины дрались молча. только пинки и стоны с пола.
вслед за ней, толкаясь, ввалилась толпа. бросились к дерущимся. кого-то потащили под руки из столовой, следом побежала официантка.
она увидела его.
драка продолжалась.
она, не думая, полезла. хвататла его за рукав. тянула на себя. он смотрел на неё и не видел. грубо вырывался.
- это я! - сказала она громко. в драке её не услышали.
- это я! - кричала она отчаянно и хватала его за рукав, даже за штанину. - это же я! слышишь ты?!
он ударил её. конечно, не рассчитав. и не подумав. но она все-таки упала, и драка прекратилась. тяжело дыша, мужики смотрели все на неё. она лежала на полу и с ужасом ждала второго удара...

- чего ты притащилась? - спросил он.
она молчала. смотрела на него. он не смотрел - у нее была разбита губа. синяк на щеке. она улыбалась.
- как ты узнала?
- у меня письма же есть. там штампик...
- покажи!
- дома.
странно. и неправдоподобно. было видеть. её - тут. ему вдруг стало противно от того, что вокруг грязь. пыль с дороги в окна. жара. что он сам потный.
- давно тут пол мыли?! - почти крикнул.
- я мыла вчера.
- почему ты? - изумился он.
- мне жить не на что, - тоном как про погоду.
- как это - ты?
она молчала.
- мне помыться надо, - сказал он быстро.
- воды в дУше нет. вода только на улице. возле канавы.
он полез в сумку. долго-долго рылся в ней под её взглядом.
вытащил бритву, белье. взглянул с опаской.
- я тебя сильно ударил?
- нет. - она улыбалась. искренне.

... продолжение