Определенно, из "Школы в Кармартене" можно каждый абзац цитировать. Особенно профессор Змейк хорош.)

Теперь Гвидион, разом взмокнув, путался в именах ирландских королей. Все эти Аэды, Конны и Донны казались чуждыми и непостижимыми, и имен их было не выговорить, - совсем не то, что родные и понятные Ллаунроддед Кейнфарфауг, Глеулвилд Гафаэлфаур или Ллеуддин Иэтоэдд, например.

- Что это вы пишете, дитя мое? - раздался ядовитый голос у Гвидиона за плечом. - "...причиняя большой ущерб исконному населению Британских островов...". Запомните, молодой человек: исконное население Британских островов - это я. Все остальные появились там гораздо позже. А это? "Наши знания об этом времени весьма скудны и приблизительны, и события эти по большей части принадлежат области неизвестного". Гм... Если вам нечего сказать, сокращайте, сокращайте это математическими значками. Наши знания об этом t > 0, и cобытия эти Є Х6. А то изводите только пергамент. Пишут, пишут, - сами не знают, чего пишут. Единственное, что я могу сделать для вас как очевидец и не последний участник этих событий - это оставить вас после уроков, и вместо всей истории Британии вы будете мыть пол. Вот этой тряпкой. О, о, о. Я вижу на вашем лице ужас. Это старая, заслуженная тряпка. Мне подарили ее в Аннуине7. Имя ее... впрочем, оно вам ничего не скажет.
Так Гвидион впервые увидел своего учителя Мерлина, и ему еще повезло. Тряпка, явно сделанная из шкуры дракона, с шипами на спине, огрызалась и извивалась, когда он пытался отжать ее.

Гвидион был родом с севера, а ЛлИвелис - с юга, и вначале они настолько не понимали акцента друг друга, что говорили по-латыни. Но недели через две приспособились, и валлийский снова пошел у них в ход.

Тарквиний Змейк ворвался в класс, как свежий ветер, и задал вопрос, неожиданный для учителя химии:
- Вы знаете, как выглядит китайский иероглиф "учиться"?
Никто не знал.
- Он составлен из трех элементов: ребенок под крышей, а сверху над ним - когти. Вопросы есть?
И Гвидион сразу понял, что у него в сердце всегда найдется место для предмета, который ведет Тарквиний Змейк.
Змейк оглядел поверх их голов всю школу, крыши и шпили Кармартена и реку Аск, - с башни Стражей открывался исключительный вид, так как окна там были сразу на все четыре стороны света, - перевел взгляд с голубя, притулившегося с другой стороны окна на парапете, на затихших учеников и сказал:
- К вам подбирается сейчас некое вещество. Хотя определить его состав вы пока еще не в состоянии, поскольку органикой мы займемся еще не скоро, я думаю, вам будет полезно с ним познакомиться и взглянуть на него непредвзято.
Все огляделись. Действительно, по полу ползло нечто, напоминавшее зеленый пудинг.
- Знакомьтесь, пожалуйста, - повел рукой Змейк. - Турбуленциум хоррибиле, - вещество поклонилось. - Класс первого года обучения. - Теперь поклонился класс. - Сложный состав турбуленция выводит его далеко за пределы программы первого года обучения, но я полагаю, что начать внушать студентам уважение к химическим элементам и соединениям, основанное на личном с ними знакомстве, никогда не рано. Уверен, что студенты никогда не путали и не преуменьшали бы в своих ответах атомную массу и период полураспада плутония, если бы знали, как плутоний на это обижается. Турбуленций - одно из древнейших соединений в составе нашей планеты, в чистом виде его осталось не так уж много, и без преувеличений можно сказать, что вы имеете право гордиться этим знакомством.
Пока Змейк говорил, турбуленциум уже уполз. Видимо, он вообще проползал мимо по своим делам, и Змейк представил их ему, просто воспользовавшись удобным случаем. Специально ради них беспокоить древнее вещество он, конечно же, не стал бы. Они почувствовали себя маленькими и очень недавно возникшими, и нельзя сказать, чтобы дальнейшее течение урока разуверило их в этом. Змейк умел приближать свой предмет через непосредственное сравнение с учениками и проведение прямых параллелей. "А вы плавитесь при гораздо меньших температурах", - говорил он спокойно, и Афарви с Двинвен, болтавшие на задней парте, вздрагивали, перехватывали пронзительный взгляд черных глаз Змейка и начинали слушать очень внимательно.


Мэлдун видел своих учеников изредка, ненадолго и, как правило, в неподходящей обстановке. Уроки были слишком коротки, времени не хватало. Поэтому, встречая кого-нибудь из первокурсников в коридорах, на лестницах и переходах и пролетая мимо них, как пущенная из лука стрела, профессор Мэлдун бросал на ходу вопрос и, не притормаживая, получал ответ: "Ближайшая к Солнцу звезда?" - "Проксима Центавра!" - "Пример короткопериодической цефеиды?" - "RR Лиры!" - "Пример двойной звезды?" - "Мицар - Алькор!" - "Карликовая цефеида?" - "Дельта Щита!". И если где-то среди мирной толпы во время обеда начинались внезапно крики: "Что такое радиус Шварцшильда?" - уже было ясно, что это профессор Мэлдун на бегу встретился с первым курсом. Ученики поспешно проглатывали пшенную кашу, чтобы без каши во рту с честью принять вызов: "Кто впервые наблюдал переменную звезду?" - "Гиппарх!" "Можно подумать, что ее никто до Гиппарха не наблюдал! - строго говорил Мерлин, раскладывая черпачком добавки каши. - Коллега Мэлдун, не морочьте детям головы. Дайте спокойно поесть. Я лично наблюдал переменные звезды, когда Гиппарх еще пешком под стол ходил", - ворчливо заверял он и спроваживал полного энтузиазма Мэлдуна. "Если бы я спрашивал их, какая первая по яркости звезда в созвездии Персея, вы, вероятно, также объявили бы, что это вы, коллега?" - колко замечал Мэлдун, но уходил.

- А вы правда можете восстановить кого угодно из пепла? - не успев опомниться, брякнул он.
Кервин Квирт изумленно воззрился на него.
- А, восстановление из пепла! - рассмеялся он. - Нет, мы, собственно, занимаемся реконструкцией тканей исчезнувших видов животных и растений на основе изучения их биохимического состава по сохранившимся останкам. Речь идет об анализе органических соединений, не более того... но традиционное название предмета, вы правы, вводит в заблуждение, - он улыбнулся. - Возможно, тот, кто так его назвал, на заре средних веков, действительно собирался что-то восстанавливать...
- Но вы... Говорят, у вас на лекциях... творится что-то несусветное, - осторожно подбирая слова, сказал Ллевелис. - Будто какие-то... взрывы сверхновых звезд происходят... э-э... прямо в классе.
- Это, вероятно, кто-нибудь попал ко мне на морфологию облаков и закатов. Возможно, на какие-то ураганные явления, - перебирая в уме варианты, сказал Кервин Квирт. - Может быть, даже смерч.

Иногда Змейк выражался загадочно. Так, заглянув однажды в бумажные вычисления Энид, он походя сказал:
- Руки.
- Что руки? - испугалась Энид.
- У вас красивые руки, - скривился Змейк. - Между тем вы запутались на втором этапе вычислений, и если я что-нибудь смыслю в химии, вы вот-вот получите атомарный кислород. Мне жаль ваши руки, он оставляет страшные рубцы.

Предупреждая ненужные вопросы, лис снисходительно пояснил, что хотя такие слова, как "шуба", "шапка", "муфта", "воротник" в лисьем языке есть, они считаются некультурными, и их не принято произносить в приличном обществе.

- Да, Бервин, как я рад вам, входите! - сказал он, почесывая голову всей пятерней в размышлении, куда он подевал остатки чая. В результате он заварил вместо чая какие-то травы, одолженные ему Блодвидд, доктором ботаники, про которые он забыл, для чего они были нужны; травы внезапно оказали снотворное действие, и они с Бервином проспали до глубокой ночи. Через семь часов они одновременно очнулись в креслах друг напротив друга. За окном горели огоньки в домах Кармартена и огни бакенов на реке Аск.
- Так, ну, чайку попили, - сказал Мак Кархи.

Доктора Вёльсунга почему-то очень легко было представить себе в доспехах, темных и непробиваемых, пальцы его во время объяснений стискивались на спинке стула, как на рукояти меча, и когда он говорил, что не надо без особых причин пользоваться ни курсивом, ни тем более двойным выделением, все понимали, что действительно не надо.

Зигфрид в устрашающем обличье и неизменная Лютгарда что-то рокотали в вышине голосами, приближающимися по силе к раскатам грома. Первокурсники выронили все карточки, в ужасе полегли под парты и вжались в пол. Они не понимали ни слова, отчего разговор казался им еще страшнее, и только позже, опомнившись, они сообразили, что это был просто очень древний верхненемецкий.

"Каких свойств вещества чаще всего добивается неорганическая химия? -- В большинстве случаев - экстремальных!"

- Ну, а крупных - на усмотрение, только новыми-то веяниями не увлекайтесь, говорю.
Ллевелис набрался храбрости и спросил, что Мерлин подразумевает под модерном и новыми веяниями. Оказалось, Византию.

- Коллеги, я только что посетил два-три семинара. Коллега Финтан в задумчивости появился из стены, превратил учеников в лососей, побросал их в фонтан и сел играть сам с собою в фидхелл13, изредка покрикивая на них, чтобы шевелили плавниками. Сам по себе этот педагогический прием не может не вызвать уважения, но... Тарквиний Змейк смешал четыре яда, залпом махнул полный бокал, лег на лабораторный стол и сообщил студентам, что если они к концу урока не составят противоядия, то будут повинны в его смерти. А привычка профессора Курои метать молнии в неприлежных учеников?
- Если бы только в неприлежных! - оживился Мак Кархи. - Он мечет молнии направо и налево.
- Да, но профессор Курои, - робко вступился за него Морган-ап-Керриг, - редко попадает.

Раньше святой Коллен был отшельником, но на тринадцатый год отшельнической жизни он так устал от постоянного шума и столпотворения вокруг, что с радостью перебрался в школу, едва ему предложили это место.

Курои заговорил, и Гвидион попытался прочесть содержание его речи по губам, но, не имея опыта в этом деле, мог восстановить слова профессора лишь приблизительно: то ли "я вырву твое сердце", то ли "я вправе усомниться". По ходу речи Курои четырежды ударил в Змейка молнией, выпустил некоторое количество стрел из рукава, и - видимо, к слову пришлось, - метнул ему в грудь копье, в которое превратился посох. Гвидион даже заподозрил, что обличье копья было для этого посоха первично, настолько легко он превратился в копье и настолько упорно не хотел превращаться обратно.
Тарквиний Змейк в гневе был прекрасен, но страшен. Он обрушился на Курои в виде волны, обвился вокруг его горла в виде струны арфы и порекомендовал ему выбирать выражения в своем собственном виде.
Курои продолжил; что он говорил, оставалось от Гвидиона скрыто, но, поясняя очередную свою мысль, он сделал иллюстративный жест, отчего руки Змейка оказались в буквальном смысле скованы.
Змейк стряхнул с себя наручники и заметил:
- Это трудно будет сделать. Ваше недоверие, безусловно, весомый аргумент для педсовета, но исчерпывающим я бы его не назвал.
Курои плюнул ядом.
Змейк стер с лица брызги яда и добавил:
- Что до меня, то я попрошу назначить этот педсовет на канун мая.

"Как назовем?" - спросил он немного погодя у Гвидиона. "Ну, этого, поэтического, может быть, Айкилл15?" - предложил Гвидион с сомнением. "Ну, пусть будет Айкилл... бедняжка, - согласился святой Коллен. - Но вторую, астрономическую, - просто Звездочка, - решительно сказал он. - Хватит и того, что мать с отцом - Шахнаме и Тезаурус. Змейк назвал, а я как-то недоглядел".

Дион Хризостом в фонтане уже встал на ноги и, нисколько не обидевшись, весело и беззлобно обратился к Змейку, отжимая волосы:
Хоть и не скажешь, мой друг, что тобой разбит я всухую,
Мокрый весь, признаю я пораженье свое.
И облачившись в поданный хлебопечками белый хитон с виноградной лозой и меандром по краю, он важно направился к себе в башню, сопровождаемый когортой учеников. Тарквиний Змейк сказал ему вслед энглин17:
Мне свидетель сам Аполлон:
Если впредь будут штучки эти,
То на первом же педсовете
Вы из школы пойдете вон.

Змейк только что лишенным эмоций тоном, в безукоризненных выражениях разнес контрольную Керидвен по химии в пух и прах и точным отработанным движением кинул исписанные листы в камин со словами: "Вы недостойны тех химических элементов, из которых состоите".

Глубоко погруженный в себя, все еще находясь мысленно на публичном вскрытии в анатомическом театре в Падуе XVI века, которое он только что живо описал студентам, думая о Везалии, Фаллопии, о том, как трудно было великим анатомам того времени раздобыть труп, Кервин Квирт быстро прошел вниз по лестнице, по галерее и наверх, и за это время немного забыл, что именно он хотел взять. Точнее, образ предмета стоял у него перед глазами, но наименование вылетело из головы. Одним словом, он вошел к Мерлину на урок и машинально сказал:
- Извините, мы занимаемся анатомией... нам нужен труп.
Мерлин по привычке принял все на свой счет и с готовностью загнусавил:
- Да как вы смеете!.. Да, может быть, я уже не первой молодости, но я еще поживу! Совести у людей нет... совсем. Вы опережаете события, зарубите это себе на носу. Нет уж, придется вам сегодня как-нибудь без моего участия обойтись.
Продолжая бубнить, он выставил растерявшегося Кервина Квирта за дверь и долго еще не мог успокоиться.
- Восседаешь, понимаешь ли, прославленный весь, великий... Так нет же - подбираются! Это не коллеги, а просто какие-то, не говоря дурного слова, стервятники! Постоянно это происходит, постоянно!.. Причем это не сегодня началось!..
Весь класс, понимая, что несчастный доктор Квирт просто оговорился, тем не менее, вступиться не посмел.
Далее монолог Мерлина перешел на взаимоотношения людей и божественного начала в целом, затем на отношение лично к нему, и каким-то непостижимым образом подошел к казавшемуся, впрочем, совершенно логичным в контексте всей речи заключению: что у него, у Мерлина, в спальне нет даже настенного коврика, который бы радовал глаз.

...Несмотря на неприязненное отношение к Змейку лично, Орбилий не мог избавиться от привычки беседовать с ним, зачастую подолгу и отнюдь не по инициативе Змейка. На недоуменные взгляды коллег он отвечал лишь, что для него истинное наслаждение поговорить время от времени по-латыни. Когда же однажды архивариус Хлодвиг с обидой воскликнул: "Можно подумать, что с нами - со мной или вот хотя бы с Мерлином, - нельзя поговорить по-латыни!" - Орбилий, вздыхая, ответил: "Видите ли, коллега: у вас у всех ученая, книжная латынь, а у Змейка - разговорная".

- Извините, что перебиваю вас, учитель, - не выдержал наконец Гвидион, - но к вашей мантии подбирается огонь.
Змейк, не переставая диктовать, кинул беглый взгляд на полоску пламени на ковре. "Не сейчас, - сурово сказал он, - я занят". Под взглядом Змейка огонь попятился, вновь повторил пройденный путь и убрался назад в камин.

- Дракон охраняется законом и занесен в книгу.
- В какую книгу? - спросил Фингалл, не совсем потерявший самообладание.
- В книгу жалоб, - столь же спокойно отвечал Зигфрид.

Затем у Змейка обнаружился замечательный ученик по имени Инир из Тангви. Девочки просто чуть не влюбились в него по гравюре "Инир из Тангви беседует с духами огня на выпускном экзамене по органической химии". Но ажиотаж разом прекратился, как только они наткнулись на письмо его из дома к Змейку с описанием одного опыта: "Я разогревал в тиглях оба сплава, но оказалось, что в лабораторных условиях трудно повторить то, что так легко происходит в природе. Кислота же могла существовать только при высоких температурах, но не могла долго находиться в сфероидном состоянии. По стечению обстоятельств, ко мне в лабораторию как раз в это время ворвался Джеральд Трелони, так некстати охваченный жаждой мести, и вызвал меня на поединок. Я заколол его очень чисто - так, чтобы кровь не залила мне огонь под тиглями, но немного не рассчитал, и труп, падая, сдвинул декель, нарушив чистоту эксперимента. Тем не менее, вещество, полученное мной в конечном счете, обладает тем самым оттенком пурпурного, который вы мне описали, дорогой наставник, и действительно прожигает латунную пластину, оставляя по краям отверстия голубоватый налет. При повторном опыте я, разумеется, прослежу за тем, чтобы декели были закрыты герметически".

- С тех пор, как она в прошлый раз увидела сухую перегонку флюоратфеанола, она говорит, что лучше тихо пересидит там, внизу, в каменном льве, знаете, там, в пасти у него, между зубов, потому что очень страшно.

- Вы не могли бы помочь нам со спектаклем? - выпалили первокурсники нестройным хором.
- Вы хотите, чтобы я сыграл Ричарда Третьего? - безразличным тоном спросил Змейк, не отрываясь от работы. - Пожалуйста, я с удовольствием.

Фоновая музыка Fate/Stay Night - Shounen
Настроение: литературное