Текст:
Р.Барт "Нулевая степень письма"

Заинтересовала статья:

«…информация начинает жить по собственным законам. По тем самым сверхбыстрым каналам она стекает в огромный океан, по которому гуляют волны и вихри, неподвластные конкретному человеку и даже мощным институциям. Мы сами постоянно находимся в этом океане, с рождения до смерти. Мы постоянно подвергаемся его воздействию…
В 1968 году Ролан Барт написал статью "Смерть автора". Эта статья зафиксировала смерть модернистского автора, гения-одиночки, а сама фраза стала сакраментальной. И тем не менее автор как полноправный творец и демиург продолжает существовать и подписывать своим никчемным именем свои произведения. Суть утверждения Барта сводилась к тому, что автор умер, чтобы оплатить рождение читателя. В постструктуралистской традиции получается, что автор недостоин своего произведения, поскольку не может контролировать все смыслы и коннотации своего текста, что он подчас не осознает, что и как цитируется в его произведении, а читатель – это то пространство, в котором текст обретает единство…
По мнению Барта, единственно возможная форма сообщения представляет собой редкую глагольную форму под названием перформатив, употребляемую исключительно в первом лице настоящего времени, в которой означающее равно означаемому. Это что-то типа фразы "Сим объявляю" в устах царя. Мы же теперь знаем, что для создания произведения искусства не нужно ни царя, ни поэта, ни художника. Информационное поле настолько сложно и самодостаточно, что вполне может порождать образы, тексты и события, которые потребляются эстетически, как произведения искусства. Поэтому позиция автора, формулируемая как императив, вообще смехотворна, и даже бартовский перформатив весьма сомнителен. Художник, который думает, что он подобен неприступной благоухающей скале посреди океана информационных фекалий, представляет собой гору уже совершенно засохшей и даже окаменевшей субстанции».

http://velikanov.ru/juxta.asp?A=2&B=7&C=0

Статья понравилась. Статью в избранное!

Быть или не быть.
…Ни то, ни другое.

Наступает момент, когда подражаешь уже только самому себе.

Бытие – это извращённое небытие.
Оптимизм - это судорога умирающего.
Меланхолия – мечтательное состояние эгоизма.
Скептицизм – садизм уязвлённых душ.
Оргазм – это припадок; отчаяние – тоже.
Первый длится мгновение. Второй всю жизнь.

Избыточная осознанность мешает всякому делу.
Слишком длинные рассуждения о сексуальности убивают её.
Эротизм – это бич вырождающихся обществ.
Это посягательство на инстинкт, организованная импотенция.
Оргазм никогда не был событием философским.

Как низко должно пасть чувство, чтобы превратиться в идею.

Хочется рычать, плевать людям в лицо, таскать их по земле, топтать…
Я приучил себя к благопристойности, чтобы подавить собственную ярость,
и теперь она старается мстить мне как можно чаще.

Любое желание вызывает во мне противоположное желание,
а, значит, что бы я ни делал, для меня важно лишь то, чего я не сделал.

Если бы я слушался своих внутренних порывов,
я бы уже либо сошёл с ума, либо болтался на виселице.

Поскольку я никогда не знал, к чему стремлюсь в этом мире,
я всё ещё жду того, кто мог бы мне сказать к чему стремится он сам.

Мнениям – да, убеждениям – нет.
Такова отправная точка интеллектуальной гордыни.

Ничто так не мешает мыслить последовательно,
как навязчивое ощущение собственного мозга.
Быть может, в этом и состоит причина того,
почему сумасшедшие мыслят лишь проблесками.

Мыслительный процесс можно представить как ванну, наполненную ядом,
как приятное времяпровождение мечтательной змеи.

Если не хочешь околеть с досады,
оставь в покое свою память, не копайся в ней.

Вы говорите – обрывки, мимолётные мысли.
Разве можно назвать их мимолётными, если речь идёт о мыслях навязчивых,
то есть о мыслях, сущность которых в том и состоит, что они никак не хотят улетать?

Мои книги, моё творчество…
Гротескная сторона этих притяжательных местоимений.
Всё пропало, как только литература перестала быть анонимной.
Декаданс начался с появлением первого автора.

Литературная критика противна здравому смыслу.
Читать нужно не для того, чтобы понять другого, а для того, чтобы понять себя.

Ясность ума… нескончаемая мука, немыслимый подвиг.
Если бы только знать, когда кончится срок эксплуатации моего мозга.

© Эмиль Чоран

Тексты: Интервью с Чораном и отрывки из книг
Аналитическая статья Размышления о Чоране

Мёртвые

«… философствующий вступает в коммуникацию с философами прошлого и становится свидетелем осуществлённой коммуникации. Ведь чем дальше он проникает в это таинственное царство, тем яснее ему видно то, как все они, борясь, любя, оживая, состоят во взаимных отношениях, как они пробуждают к жизни тех или иных мёртвых и в новом облике возвращают их настоящему, а также он видит, как забывают и теряют их. Поразительно: тот в высшей степени жив, кто находится в доме мёртвых, а наиболее беден жизнью тот, кто забывает мертвецов.

Мёртвые молчат. Мы слышим их только из их творений. Мы говорим о них. Они отвечают нам тем, что уже сказано в их творениях. В них могут быть слова, которые оживают после тысячелетнего сна, ибо они лишь теперь воспринимаются как ответы на вопросы, которые поставлены только сейчас. В самых известных текстах можно сделать открытия, которые изменяют, казалось бы, неизменное».

© Карл Ясперс
Из книги "Всемирная история философии. Введение"

Update: А ведь Ясперс прав. Каждый раз, когда я погружаюсь в глубины философских текстов, меня не покидает ощущение, что я вхожу в царство мёртвых, как Орфей за своей Эвридикой или как Геракл, идя на битву с Цербером, я молча спускаюсь в царство Аида. Но Орфеем двигала любовь, а Гераклом долг. У них была цель. А я иду и прислушиваюсь. И я ещё не знаю, что меня ожидает. Мёртвые не молчат, если они отвечают, значит они не молчат. Они говорят даже больше, чем живые. И я слышу их шёпот.

Тексты: Ясперс "Духовная ситуация времени" читать
Ясперс "Введение в философию" скачать

Бездна
Человек – это канат, связующий зверя и сверхчеловека, - канат, натянутый над бездной.
Опасно переходить, опасно останавливаться, опасно оглядываться…
Если ты долго смотришь в бездну, бездна начинает смотреть в тебя.

Ужас
Ужас может проснуться в нашей экзистенции в любое время.
То, за что берёт Ужас, не есть некая определённая манера Бытия и возможность присутствия. Угроза ведь сама неопределённа и потому неспособна угрожающе вторгнуться в ту или эту фактично конкретную бытийную способность. За что берёт Ужас, есть само бытие-в-мире. В Ужасе то, что было подручно в окружающем мире, вообще внутримирно сущее, тонет. Мелочные поводы могут стать причиной Ужаса. Модусами Ужаса высвечивается Ничто.

Тошнота
Я ощутил резкое, неприятное чувство внизу живота — долгий зуд разочарования. И в то же время почувствовал, как рубашка трётся о мои соски, и меня вдруг взяла в кольцо, подхватила медленная разноцветная карусель; закружила мгла, закружили огни в табачном дыму и в зеркале, а с ними поблескивающие в глубине зала сиденья, и я не мог понять, откуда всё это и почему. Я застыл на пороге, потом что-то сместилось, по потолку скользнула тень, меня подтолкнуло вперед. Всё плыло, я был оглушен этой сверкающе мглой, которая вливалась в меня сразу со всех сторон. И вот тут меня охватила Тошнота, я рухнул на стул, я даже не понимал, где я; вокруг меня медленно кружили все цвета радуги, к горлу подступила рвота. С тех пор Тошнота меня не отпускает, я в её власти. Тошнота не во мне, она повсюду вокруг меня.

Абсурд
Человек принадлежит времени и с ужасом осознает, что время — его злейший враг. Он мечтал о завтрашнем дне, а теперь знает, что от него следовало бы отречься. Этот бунт плоти и есть абсурд. Становясь самим собой, мир ускользает от нас. Расцвеченные привычкой, декорации становятся тем, чем они были всегда. Они удаляются от нас. Эта чуждость мира и есть абсурд. Отвращение, вызванное бесчеловечностью самого человека, пропасть, в которую мы низвергаемся, взглянув на самих себя, эта «тошнота», как говорит один современный автор,— это тоже абсурд. Точно так же нас тревожит знакомый незнакомец, отразившийся на мгновение в зеркале или обнаруженный на нашей собственной фотографии, — это тоже абсурд...

Бездна… Ужас… Тошнота… Абсурд…
Ницше… Хайдеггер… Сартр… Камю…
Каждый переживает паранойю по-своему.
Каждый примеряет шкуру маньяка на себя.

Посмотрите с какой экспрессией, пафосом и глубиной звучат их слова.
Посмотрите какой великий соблазн испытывает тот, у кого горит желание примерить эту шкуру.
Посмотрите какие острые ощущения накрывают того, кто в неё уже залез.
Посмотрите какая невыносимая боль достаётся тому, кто пытается её с себя сбросить.

Абсурд

Если задуматься, то не люди создают и привносят в этот мир абсурдную ситуацию, мир уже сам по себе абсурден. Констатация этого факта заставляет по-иному взглянуть на самого себя и на окружающее.

Пролистывал Камю «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде», нашёл вот такую мысль:

«Чувство абсурдности поджидает нас на каждом углу. Это чувство неуловимо в своей скорбной наготе, в тусклом свете своей атмосферы. Абсурдность становится болезненной страстью с того момента, как осознаётся. Я говорил, что мир абсурден, но это сказано чересчур поспешно. Сам по себе мир просто неразумен, и это всё, что о нём можно сказать. Человек сталкивается с иррациональностью мира. Он чувствует, что желает счастья и разумности. Абсурд рождается в этом столкновении между призванием человека и неразумным молчанием мира».

Как только человек осознаёт, что он отнюдь не по своей воле закинут в этот абсурдный мир, в котором ему выпал жребий жить, тогда и только тогда человек после мучительных размышлений ищет способы освобождения.

Маэстро, урежьте джагу: Dire Straits - Your Latest Trick
Шизофрения мозга и психоделика души: задумчивое