Дион Кассий, Римская история, LIII.12, 2 век: Некоторые из кельтов, которых мы зовём германцы.

http://archive.org/stream/diosroman...age/n5/mode/2up

Представьте, что некоторое количество людей снимается с места по каким-то причинам, что называется, не успев собрать вещи, как те же беженцы в пещерах на Малопольской возвышенности, и попадает в болота, где нет ни привычных пиломатериалов, ни глины, да и мастера, возможно, разбежались по другим местам. Какая-такая культура возникнет на новом месте? Возьмите сотню тысяч горожан с тем, что они успеют прихватить в руках, и разбросайте их по необжитой местности. Думаете, сразу Одесса или Москва вырастет?

Это не предлагаемый сценарий, а повод к размышлению о том, всегда ли представители народности адекватно переносят элементы культуры на новые места. Степняки, попадая в леса, - так ли, как раньше, занимаются скотоводством? И повод задуматься, почему такие проблемы у "достоверно славянских" культур с археологическими предшественницами на тех же местах. Дерево погнило? А может, и не было никого в этих геродотовых пустынях, по соседству с андрофагами и будинами.

Единственный культурный инвариант, который сохранялся и у степняков, и у предполагаемых славян - это ритуал захоронения. Степняки продолжали ингумировать покойных, североевропейские автохтоны продолжали кремацию. Вы ведь наверняка читали о биритуализме, начавшем развиваться на севере Европы к концу Пшеворской культуры: ингумация начала вытеснять кремацию.

http://www.philology.ru/linguistics3/trubachev-84b.htm
Трубачёв О.Н. Языкознание и этногенез славян (окончание)

...
В этой связи стоит упомянуть о прослеженной В. А. Городцовым народной орнаментальной композиции (женщина между двумя всадниками), общей для дакских свинцовых табличек и для русских вышивок [102]. Естественно, что, этимологизируя в пограничье, иногда приходишь к выводу о необходимости пересмотреть свои предыдущие толкования в пользу другого языка и этноса. Я имею в виду свое предположение [4, с. 8-9] о происхождении плиниевской глоссы Morimarusa «mortuum mare» в конечном счете из раннепраславянского выражения с тем же значением «мертвое, умершее море», о разливах в Потисье. Теперь я думаю, что это, скорее, был остаток дакского языка, ареал которого входил и в Восточную Венгрию, бассейн Тисы. Дакский язык, видимо, располагал также причастиями прошедшего времени на -ues, -uos, -us (marusa «умершее, -ая») подобно индоиранским, греческому, балтийским и славянским. В атрибуции плиниевского Morimarusa дакскому языку нас укрепляет довольно вероятная морфологическая параллель дакского топонима Sarmizegetusa (Птолемей), столица Дакии, древний город в Южных Карпатах. Название Sarmizegetusa не получило удовлетворительного объяснения (ср. попытку прочесть его как «город с частоколом» [103]). Можно попытаться истолковать Sarmi-zegetusa как выражение, значившее что-то вроде «горячий источник», с постпозицией определения (как и в Mori-marusa!), причем первый компонент - к апеллативно-гидронимическому serm-/sarm- «поток», известному в балканскоиндоевропейских языках, а второй - причастие действ. прош. на -us- от глагола с корнем zeg- < *dieg- < *deg- «жечь». В Сармизегетусе, которая была не только царской столицей, но и религиозным центром со святилищами, обнаружены остатки канала, который подводил из близкого источника воду, использовавшуюся при священнодействиях [104]. В деталях близко этимологизирует Sarmizegetusa Шаль [105] - через сравнение с эпиграфическим именем Salmo-deg-ikos (Истрия) «солевар» (?), откуда якобы Sarmizegetusa «солеварный канал», но сомнительность формальных деталей довершает культурноисторическая и социолингвистическая сомнительность целого: у нас нет данных о солеварении в Сармизегетусе, но достоверно известны там культовый центр, храмы, вероятно и культовое назначение источника.
...
Один из центральноевропейских этносов, лишь значительно позже усвоивший самоназвание *slověne, говорил на языке (или группе диалектов), архаичность которого (правда, весьма специфическая, поскольку она представляет собой сочетание продвинутости, т. е. центральности, славянской языковой эволюции со специфически славянским - преобразованным архаизмом) и в наше время вызывает удивление, в том числе и у неславистов: «Так, можно с полным правом удивляться по поводу того, как, несмотря на раннюю письменную фиксацию ст.-слав. лѣвъ «левый», русск. левый до наших дней не обнаруживает ни малейших признаков забвения, тогда как его латинский родственник, а именно laeuus, полностью угас в старой романской речи» [113] [5].

Сохранность слова "левый" в русском, возможно, свидетельствует о его заимствовании латинами из славянских языков. В романских победили "местные" слова: в испанском - izquerda (ср. баскское ezker "левый"); во французсков - gauche (возможно, от Gaulish "галльский", галлы были на левом берегу Рейна, германцы - на правом), в итальянском - sinistro.

The History of Slavs Inferred from Complete Mitochondrial Genome Sequences
Marta Mielnik-Sikorska,
Patrycja Daca,
Boris Malyarchuk,
Miroslava Derenko,
Katarzyna Skonieczna,
Maria Perkova,
Tadeusz Dobosz,
Tomasz Grzybowski

...
Based on the newest anthropological data it has been suggested that the area between the Oder and Vistula rivers witnessed continuity of human settlement between the Roman period and the early Middle Ages. Indeed, based on morphological features of skeletal materials it has been established that populations of the Przeworsk, Wielbark and Cherniakhovo cultures from the Roman period bear close similarities to the early medieval Western Slavs and not to the medieval Germanic-speaking populations [10], [11]. Furthermore, paleodemographic studies also point to the biological continuity of the populations inhabiting the Oder and Vistula basin in the Roman period and the early medieval Slavic populations of this region [10]. Therefore, anthropological data received thus far make the “allochtonic” hypothesis less plausible, especially in its extreme migrationist form.
...
It is also worth noting that some clusters of H5, like H5a could have been of central European origin [14], [24], [27], [30], [31]. Thus, one may assume that phylogenetic reconstruction of H5 together with the information on the geographical distribution of haplotypes belonging to this clade could be helpful in evaluating the origin of Slavs.
Haplogroup H6 is also very interesting because two its branches, H6a and H6b, are characteristic, correspondingly, for European and Central Asian/Near Eastern populations, thus reflecting a long-time separation of Asian and European H6 mtDNA pools [27]. Meanwhile, H6a is relatively frequent in some Slavic populations (such as eastern Slovaks [32]), but its phylogenetic structure on complete mtDNA level is poorly studied yet.
...
Results and Discussion
Mitochondrial Control Region Sequences of Slavic Populations
The results of sequence variation and haplogroup assignment of 404 Poles, 157 Ukrainians and 85 Czechs are presented in Table S2.
...
Haplogroup C is present with the highest frequency in the populations of central Asia, while its incidence decreases in the areas of southeastern Asia and India. In the populations of Central and Eastern Europe, frequency of haplogroup C is very low [34]. Nevertheless, some subclusters of haplogroup C, like C5c1 clade was reported to occur almost exclusively in Europe [34]. C5c1 haplogroup was previously observed in three Poles [34], four Europeans [46], one Russian [47], one Caucasian and one person of unknown origin [34], [46], [47]. In this study we present an additional haplotype belonging to C5c1 clade, which was found in the Ukrainian mtDNA pool (Figure 4). As the components of the C5c1 haplogroup are virtually absent in Asia and were reported only in the populations of Central Europe, the previous hypothesis by Derenko et al. [34] that the C5c1 clade might be a marker of Siberian ancestry in Central European populations could be further supported by the results of this study. Thus, the presence of C5c1 clade among recent Europeans may reflect their ancient contacts with Asian populations, that could be traced back to the Neolithic period, as the evolutionary age of C5c1 clade was calculated to around 4–9 kya (Table S4).
...
The observed close proximity of six Slavic sequences belonging to clades C4a1a, G2a and D5a2a1a1 with samples of Indian and East Asian ancestry seems unexpected. Nevertheless, several reports indicate that these mitochondrial lineages are characterized by a very wide geographical distribution that covers areas of northern, eastern and central Asia [60], [61].
...
Subsequent migration through East Asia to Europe might have brought some of these components into Central Europe. Therefore, in respect to haplotypes from D5a2a1a1 clade we could not exclude the possibility that their presence in European population might be associated with relatively recent medieval events that took place in Europe. According to archaeological data, during Middle Ages, Asian populations, including Altaic tribes (Huns, Avars, and Mongols) were engaged in wars on the European continent [4], which could in consequence leave their traces in the form of Asian haplotypes in European populations.
...
Conclusions
...
These are mainly represented by samples of southern European origin, which further supports the idea of Europe repopulation from southern European refugia after LGM [12], [46], [47]. As expected, we show here that potentially Slavic-specific components of H5 haplogroup are much younger than H5 subclades of southern Europe, as their evolutionary age was calculated to approximately 4 kya. The formation of these clades coincides with the expansion of Central and Eastern European haplogroups U4a2, U5a2a and U5a2b1 [48], [49]. Taken together, this data points to a genetic continuity of several maternal lineages in Central Europe from the times of Bronze and Iron Ages. Interestingly, this picture could be also confirmed by expansion time of Y-chromosome subcluster R1a1a1-M458 [51]. Thus, one may exclude the migrationist assumption that Central European territories were populated by the Slavs only at the very beginning of sixth century, following whole scale depopulation of the northern areas of Central Europe [1]. Indeed, the data presented herein indicates that visible changes of material culture of Central Europe in the fifth century did not result from extensive demographic changes, but were rather accompanied by continuity of some maternal and paternal lineages between Bronze and early Middle Ages.

On the other hand, analysis of entire mitochondrial genomes of Asian and African lineages (A, C, D, G, and L) found in Poles and Ukrainians allows us to reconstruct relatively recent events in the history of Slavs, in terms of their relationships with other ethnic groups. The results presented here provide an additional evidence for the existence of limited maternal gene flow between East Asia and Central Europe. In particular, among Poles we show the presence of A8a1 haplotype, which may reflect the probable medieval migration of the nomadic tribes from Siberia. On the other hand, the existence of haplotypes representing clades C4a1a, G2a and D5a2a1a1 in Polish and Ukrainian populations could further reflect the influx of Asian haplotypes during the Middle Ages wars, in which Altaic tribes were engaged. Furthermore, in the present study we show Ashekanazi-specific L2a1l2a lineage in Polish population, which in addition to K1a1b1a haplotypes previously identified in Poland [23], constitutes further evidence of relatively recent migration of Ashkenazi Jews from Germany to Poland.

Евгений Гороховский. "Когда заговорят кельтоскифы..."

Тем не менее, косвенные указания на «национальную принадлежность» зарубинцев все же есть. Биограф великих эллинов и римлян, историк Плутарх утверждает, что земля кельтов тянется до Меотиды (Азовского моря). «Здесь кельты и скифы смешиваются… И хотя каждая часть племени носит свое имя, все войско носит общее имя — кельтоскифы».

Замечательный отрывок! Все больше современных исследователей склоняется к тому же: зарубинцы являли собой продукт смешения остатков скифского (сколотского) народа с племенами кельтского мира, быть может, пришедшими из земель нынешней Польши (поморская культура). Что это за племена, ответить трудно. Быть может, и впрямь бастарны и скиры; но у нынешних историков нет уверенности, что они были германцами. Не исключено, что поморскую культуру создали венеды; обычно так называют ранних славян. Словом, «темна вода во облацех», и происхождение зарубинцев загадочно…

Впрочем, некоторые интересные выводы можно сделать благодаря работам крупнейшего украинского археолога второй половины двадцатого века, Валентина Даниленко. Он был также исследователем древней письменности. Валентин Николаевич рассказывал мне о трех расшифрованных зарубинецких надписях. Одно слово было прочитано на пряслице — глиняном грузике для веретена: звучало оно, как «уйбария», и принадлежало, скорее всего, к языку кельтскому.

Другую надпись обнаружили на горшке-урне из Пироговского могильника. Ее слагали значки, похожие на греческие буквы. Слово можно прочесть, как «наслаба, славана», а возможно, и «слабана». Что это? Пожелание «на славу»? Имя женщины — Славана, Славяна?.. Наконец, на одной миске из белорусского Чаплина различимо слово «шти». Так и доселе в России называют всем известное жидкое блюдо — щи…

Если эти наблюдения верны, то и язык у зарубинцев тоже был кельтоскифский, смешанный. Ведь скифами греки называли не только сколотов классической поры, но и всех славян, вплоть до жителей Киевской Руси…

Весной 539 года до н. э. персидская армия двинулась в поход на Вавилон. В этот критический момент Угбару, наместник области Гутиум (вавилонская провинция к востоку от среднего течения Тигра), изменил царю Набониду и перешёл на сторону Кира.

В 6 в. до н.э. к юго-востоку от гор Загрос сохранялась область гутиев - Гутиум. Готы называли себя gut-thiuda - народ гутов.

По Дионисию Галикарнасскому — царь аборигинов, которые, объединившись с троянцами под предводительством Энея, по его имени стали зваться латинами[10]. По одной из хронологий, стал царем через 55 лет после отбытия Геракла и правил 35 лет [11].

Убит в войне с рутулами [12]. Отец Лавинии [13], его сын умер в юности.

Почитался в Древнем Риме как Юпитер Латиарис (Лациарий) [14], святилище находилось на Альбанской горе. - http://ru.wikipedia.org/wiki/Латин

Про Энея:
Эней почитался этрусками, известно 58 ваз с его изображением. Возможно, основой этрусской (и, позже, римской) легенды о переселении Энея в Италию является факт переселения туда самих этрусков из Восточного Средиземноморья, где обитали родственные им народы.
...Первые следы почитания Энея в Лации зафиксированы в VI веке до н. э. (храм в Лавинии с богатым кенотафом Энея)[14]. С ростом могущества Римского государства возникает легенда о том, что именно потомки Энея основали Рим. О странствиях Энея римские авторы рассказывают по-разному. По Вергилию, Эней в сопровождении Ахата, покинул горящую Трою. Он увёл с собой жену Креусу (которая отстала и погибла), сына Юла и на плечах вынес старого отца Анхиса. Получив ещё в горящей Трое пророчество от призрака Креусы о предназначенной ему великой судьбе и собрав оставшихся в живых троянцев, Эней отплыл с ними на 20 кораблях. Ошибочно интерпретируя туманные пророчества призраков Гектора, Креусы, Полидора, Эней сначала отправляется во Фракию, затем на Крит; поняв свою ошибку, направляется в Гесперию и по дороге на запад попадает в Сицилию.

Одни утверждают, что он поселился близ Олимпа в Македонии, другие — основал Капии около Мантинеи в Аркадии, третьи — прибыл вместе с Элимом в Эгесту в Сицилии, а позже в Лаций[15].
...В Италии видел Диомеда или Одиссея[22]. Эней правил три года после смерти Латина, умершего на четвёртый год после падения Трои[23]. Согласно Диодору, через три года после падения Трои стал царём латинян и оставался им три года[24]. - http://ru.wikipedia.org/wiki/Эней

По моим ранним раскладкам, Геракл жил примерно с 1260 по 1210 год до н.э. Это не стыкуется с годом смерти Латина - через 55+35 = 90 лет после отбытия Геракла из Италии, поскольку Латин был убит вскоре после прибытия Энея в 1187 г.. Тогда получается, что Геракл отбыл из Италии в 1277 году, то есть до своего рождения.

Кроме того, пишут, что до Латина у аборигинов было штук пять царей - это вполне вяжется со сроком 55 лет после отбытия Геракла до воцарения Латина: по 10 лет на царя, в среднем, примерно.

То есть, надо разбираться: то ли Геракл родился лет на 40 пораньше, то ли Троянская война была лет на 40 попозже.
На первый взгляд, удастся отодвинуть Геракла на пораньше: его современники в моих прикидках что-то частили рождаться, а за два поколения до того народ рожал чуть ли не в сороковник. Всё, что ни делается - делается к лучшему! )))

В 714 г. до н. э. киммерийцы фиксируются в районе к северу или северо-западу от озера Севан, в предыдуший период они платили дань Урарту.

Царь Урарту Руса I совершил поход на кочевников и потерпел крупное поражение, в результате которого многие знатные лица попали в плен. В это же время киммерийцы напали на соседнюю с Манной область Уаси, в районе озера Урмия. После этих событий киммерийцы не упоминаются в ассирийских текстах в течение 35 лет. За это время часть их продвинулась в западную часть Малой Азии, а другая группа находилась вблизи восточных границ Ассирии. Малоазийские киммерийцы в союзе с Табалом, Хиллакку и племенем мушков враждовали с Ассирией. В 679 г. до н. э. Ассархаддон разбил войско киммерийского царя Теушпы. Вскоре киммерийцы напали и частично подчинили себе Фригию, убив царя Мидаса. Восточная группа кочевников приняла участие в восстании Каштарити в 671—669 гг. до н. э., в результате которого образовалось Мидийское царство.

В 660-х гг. до н. э. киммерийцы усиливают натиск на Лидию, в результате чего царь Гиг обратился за помощью к Ассирии. Вскоре лидийцам удалось нанести поражение киммерийцам, на некоторое время обезопасившее царство. В это время кочевникам удалось отторгнуть у Ассирии ряд западных территорий, что заставило Ашшурбанипала считать их весьма опасными противниками. Усилившись, киммерийцы во главе с царём Дугдамми (Лигдамисом греческих текстов) в 644 г. до н. э. вновь атакуют Лидию, в результате чего были взяты Сарды и погиб царь Гиг. В это время происходит единственное столкновение греков с киммерийцами, которым удалось захватить некоторые города Ионии, в частности Магнесию-на-Меандре и, видимо, Эфес. Вскоре были предприняты новые нападения на Ассирию, но в ходе одного из этих походов царь Дугдамми умер от болезни, и киммерийцы отступили. Его наследник Сандакурру упоминается как враг Ассирии в одном из текстов Ашшурбанипала, но кочевникам больше не удалось восстановить своё могущество. Больше они не упоминаются в ассирийских документах.

Вероятно, в результате действий объединённых сил скифов, лидийцев и мидийцев, киммерийцы были полностью разбиты и вскоре растворились среди населения Малой Азии и Персии.

Теренций Варрон в своём трактате De lingua latina отмечал многочисленные сходства между сикульским и латинским языками, предполагая, что сикулы произошли из Рима. Таким образом, лексика сикульского языка могла отражать наследие распавшейся в Италии латино-авзоно-сикульской общности.
читать подробнее

Древняя карта Малой Азии

Фридрих Шлегель (нем. Friedrich Schlegel; 10 марта 1772, Ганновер — 11 января 1829, Дрезден) — немецкий писатель, поэт, критик, философ, лингвист.

Стоял у истоков лингвистического компаративизма. Своей нашумевшей книгой "О языке и мудрости индийцев" (1808) он побудил к активным занятиям изучением родственных языков на древнейших стадиях их развития. Им был введен в употребление термин «сравнительная грамматика».

Первоначально Шлегель увлекался древнегреческой литературой и философией, а также древнегреческим языком на архаической ступени его развития, разными его диалектами и продуктами их смешения, вопросом становления ионического литературного диалекта. Он активно участвовал в деятельности Йенской школы романтиков, где сформировалось его тяготение к историческому рассмотрению культуры и языка. В юношеские годы он признавал естественное происхождение языка в процессе осуществления речевой способности, особенно в поэтической деятельности и в ранних, мистических формах религии, а в зрелые годы стал искать истоки языка в «проявлении божественной мудрости».

В связи с поворотом к религиозному мистицизму, в поисках идеала красоты и смысла религии Шлегель обратился к культуре Индии и к древнеиндийскому языку. Он занялся серьезным изучением санскрита, возводя к древнеиндийскому (в порядке все меньшей близости) латинский и греческий, германский и персидский, армянский и славянский, кельтский. С именем Фридриха Шлегеля связан первый опыт типологической классификации языков. Он ввел понятие флективных языков (на материале санскрита, греческого и латинского) и высказывал мнение об изначальном различии флективных и нефлективных (аффиксальных) языков. Основное различие, по его мнению, заключалось в том, что нефлективные языки возникали и развивались из эмоциональных и звукоподражательных выкриков; языки типа древнеиндийского характеризовались им как изначально выражающие (в силу внутреннего озарения)» самые сложные и вместе с тем необычайно ясные понятия и мысли».

Фридрих Шлегель предпринимал структурно-грамматические сопоставления (в частности, внутренних модификаций корня, аблаута по Я. Гримму) между санскритом и рядом европейских языков для доказательства большего "совершенства" и большей "органичности" санскрита. В ряде германских языков отмечались следы более древних состояний. Наблюдения над фактами латинского языка и восходящих к нему романских языков позволяли констатировать "стачивание" форм в результате потери этими языками своей «изначальной чистоты» и смешения языков. При этом он выдвигал предположение о тенденции перехода от синтетизма к аналитизму.

Особое значение придавалось букве, отличной от звука. Происхождение буквенного письма объяснялось теми же факторами, что и происхождение флективного строя языков. Шлегель призывал к созданию Сравнительного словаря и Сравнительной грамматики славянских языков с целью уяснить их место в родственной иерархии относительно древнеиндийского и "старшинства" одного из славянских языков по отношению к другим. Он формулирует понятие "исторического родословного древа", отображающего подлинную историю возникновения того или иного языка. Классификация родственных языков должна, по его мнению, строиться по признаку «большей» или «меньшей» древности языков относительно друг друга.

Полезная статья и у Брокгауза с Ефроном об истории латинского языка: http://ru.wikisource.org/wiki/ЭСБЕ/Латинский_язык

О белорусском и санскрите: http://www.germanicvs.com/2010/06/blog-post.html

В.А. Звегинцев против Ф. Шлегеля:
Если, следовательно, подразделение языков, проводимое Фридрихом Шлегелем, неприемлемо по своим основам, то в самой идее естественноисторической классификации языков заключается известный смысл. Мы; однако, предпочитаем с Августом Шлегелем устанавливать три класса, различая их следующим образом: во-первых, языки без настоящего корня и без способности к соединению и поэтому без организма, без грамматики. Сюда относятся китайский, который весь, как кажется, состоит из голых корней, грамматические категории, так же как и вторичные отношения главных понятий, узнаются в нем по положению слов в предложении. Во-вторых, языки с односложными корнями, способными к соединению, почти только этим единственным путем получающие свой организм, свою грамматику. Основной принцип словообразования в этом классе, как мне представляется, заключается в соединении глагольных и местоименных корней, которые совместно представляют и тело и душу. К этому классу принадлежит индоевропейское семейство и, кроме того, все прочие языки, если только они не подпадают под первый или третий класс и сохраняются в состоянии, которое делает возможным сведение форм слова к простейшим элементам. В-третьих, языки с двусложными глагольными корнями и тремя обязательными согласными в качестве единственного носителя основного значения. Этот класс-охватывает только семитские языки и образует их грамматические формы не посредством соединения, как второй класс, а только внутренней модификацией корня.

Из односложных корней возникают имена — существительные и прилагательные — посредством присоединения слогов, которые мы без соответствующего исследования не должны рассматривать как лишенные самостоятельного значения или как нечто подобное сверхъестественным существам; нам не следует отдаваться во власть пассивной веры в непознаваемость их природы. Несомненно, они имеют или имели значение, так как языковой организм соединяет значимое со значимым. Почему же языкам добавочные значения не обозначать также добавочными словами, присоединяемыми к корням? Все получает смысл и олицетворение посредством осмысленного и органического языка. Имена обозначают лица или предметы, к ним примыкает то, что выражают абстрактные корни, поэтому в высшей степени естественно среди словообразовательных элементов выделять местоимения как носители качеств, действий и состояния, которые корень выражает in abstracto. И действительно, как это мы покажем в главе о словообразовании, обычно обнаруживается полная тождественность между важнейшими словообразовательными элементами и некоторыми местоименными основами, которые в изолированном состоянии еще склоняются. Не следует удивляться, если некоторые словообразовательные элементы не представляется возможным с полной вероятностью объяснить на основе сохранивших свою самостоятельность слов; эти прибавления происходят из самых темных эпох доистории языка и поэтому в позднейшие периоды сами не способны определить, откуда они взялись, почему присоединенные суффиксы не всегда точно повторяют изменения, которые с течением времени осуществляются в соответствующих изолированных словах, или же изменяются, в то время как те остаются неизменяемыми. И все же в отдельных случаях обнаруживается поразительная верность, с какой присоединенные грамматические слоги сохраняются в течение тысячелетий в неизменном виде, что видно из того полного совпадения, которое имеет место в различных членах индоевропейского семейства языков, хотя они уже с незапамятных времен потеряли друг друга из виду и каждый член языковой семьи с тех пор был предоставлен собственной судьбе и опыту.