Из интервью с Виктором Пелевиным. 1997 год.

Найдено мною на практике в судовом компьютере. Оригинал (полный) - тут.Выборка - произведена мною, когда я еще не знал, что это интервью до сих пор есть в сети.


<kompot> Пелевин А вы вообше понимаете, что такое сознание?
<Pelevin> kompot: я не знаю, что такое сознание.
<kompot> Пелевин: Спасибо . Последний человек который знал, была моя учительница в 10 классе :)

<dimok> В.П: теxнический вопрос. Что такое Орден Октябрьской звезды?
<Pelevin> dimok: Это надо перечитать соответствующее место в Чапаеве, я сейчас уже плохо помню.
<dimok> Пелевин: В смысле, это откуда-то из истории, или есть только там (в ЧП)?
<Pelevin> dimok: Что значит - из истории? История сама по себе существует в нескольких десятках или сотнях книг. Так что очень сложно ответить на этот вопрос.
<dimok> Пелевин: ага :) Тайра и Минамото - в книге по истории Японии, и т.д. А Орден Октябрьской Звезды?
<Pelevin> dimok: Это в книге по истории пустоты.


<Parker> Пелевин: А Вы не испытываете сомнений по-поводу того, что Вы делаете? У Вас нет неудовлетворенности словами?
<Pelevin> Паркер: У меня гораздо больше сомнений по поводу того, чего я не делаю. У меня постоянно есть ощущение, что я не делаю чего-то, что нужно делать.
<Parker> Пелевин: Мне кажется, что как раз сомнения в несделанном легче. Гораздо труднее, когда не нравится читать собственный текст.
<Pelevin> Parker: У меня бывает по-разному. Некоторые тексты нравятся, некоторые нет. Но я их не перечитываю. Лучше читать что-нибудь еще, чем свои собственные тексты.

<DK-Sqrt> Пелевин: Ну, про дзен после "Чапаев и Пустота" понятно... А как вы относитес к христианству?
<Pelevin> DK: Я еще не настолько ошизел, чтобы иметь какое-то отношение к христианству.


<DK-Sqrt> Пелевин: Можете ли вы назвать хоть несколько книг, которые оказали на вас самое большое влияние?
<Pelevin> DK: На вопрос о влияниях можно ответить только таким образом: если ты понимаешь, что какая-то книга оказала на тебя влияние, то сам факт этого понимания это влияние нейтрализует. По-моему, правильней говорить о книгах, которые тебе нравятся-не нравятся.
<DK-Sqrt> Пелевин: Ну, а какие в таком случае нравятся?
<Pelevin> DK: Их очень много, а когда их очень много, сложно выбрать. Боюсь кого-нибудь обидеть. Но вообще весь джентльменский набор, который в таких случаях называют, мне безумно нравится. Вообще всем могу порекомендовать книгу Роберта Пирсига "Лила" и его первую книгу... Это замечательный пример приключенческой литературы, где приключения происходят не с людьми, а с идеями.


<Katechka> Пелевин: Скажите, а в чем принципиальная разница между стуком колес в "Желтой стреле" и стрекотанием цикад, которое слышит герой в конце рассказа?
<Pelevin> Катечка: Я могу только сказать, что я потрясен такой глубиной мы-шления. Но сказать мне совершенно нечего.

<guterm> Пелевин: насколько ваши произведения являются закодированным изложеним дзен? Что есть буддизм конкретно для вас - культурная традиция или религия?
<Pelevin> guterm: Во-первых, я себе не представляю, что такое закодированное изложение дзен. У дзен вообще никакого изложения нет, он не излагается. Буддизм - это система правил обращения с окружающим миром и с самим собой. И в буддизме существуют разные традиции.
<Parker> Mr.Пелевин: Вам хочется получит Нобелевскую премию?
<Pelevin> Parker: А что, есть варианты?

<paravozov> ВП: Не кажется ли вам, что конец "Чапаева" отдает какой-то банальной американской хэппиэндовщиной?
<Pelevin> paravozov: Ну, в таком случае, я могу сказать, что если вы хотите что-то с кровью, с почвой и т.д., проводите эксперименты сами с собой. По-моему, хэппи энд - самое хорошее, что только может быть в литературе и в жизни. В принципе, у меня есть устойчивое стремление к хэппи энду. Дело в том, что литература в большой степени программирует жизнь, во всяком случае, жизнь того, кто пишет. Я это много раз испытывал на себе, и теперь десять раз подумаю, прежде чем отправить какого-нибудь второстепенного героя куда-нибудь.

<Emi> Пелевин: И все же - к вопросу об Интернет и ваших убытках. Войнович назвал Интернет врагом писателя. Прямым текстом. Что для вас как литератора важнее - доступ к вашим текстам для читателей из мест, где не продаются книги, или соблюдение прибыльности изданий?
<Pelevin> Emi: Что касается Войновича, так это что главный враг писателя - это он сам. А в Интернет я наоборот вижу очень прогрессивное явление, в том смысле, что это единственная не до конца коммерциализированная коммуникационная сеть в этом мире.


<Parker> Мр.Пелевин: Аркадий Гайдар - он кто в первую очередь - Аркадий или Гайдар?
<Pelevin> Parker: Голиков.
<Parker> Мр.Пелевин: Вам жалко, что Голикова убили?
<Pelevin> Parker: Я вообще сочувствую всем чувствующим существам, извиняюсь за тавтологию.
<Parker> Mr.Пелевин: И мне жалко. Клевый он был. Я "Школу" много-много раз читал. И "Р.В.С." тоже.
<Pelevin> Parker: А меня всегда потрясала "Голубая чашка"...
<Muxin> ВП: Насчет Гайдара - этот отрывок в "Жизни насекомых" - все, что у вас о нем есть? Или есть более обширные эссе?
<Pelevin> Muxin: Нет, я думаю, более обширного эссе нету. ****


<karlsonn> ВП: Вам не грустно, когда вместе с коммерциализацией всеи страны исчезает такая замечательная формация как *советскии человек*?
<Pelevin> karlsonn: Происходит, к сожалению, коммерциализация сознания, вот что ужасно. Это не ужасно, а смешно, если это проследить. Я сейчас пытаюсь написать на эту тему. Вообще, если ситуация будет развиваться так же, кончится тем, что Березовский приватизирует время, а Гусинский - пространство, и все кончится всеобщим коллапсом.
<karlsonn> ВП: Люди, как мне кажется, теряют идентификацию, ориентиры, полюса, системы координат прежние, а новые не находятся или вовсе отвергаются. С кровью.
<Pelevin> karlsonn: Это очень хороший процесс - потеря координат. Потому что в конце концов человек приходит к тому, что единственная система координат - это он сам. Потому что если он движется в другой системе координат, он сможет встретиться сам с собой.


<babaj> Виктор, а какие языки вы знаете? Мыслите ли вы в языке или _между языков_?
<Pelevin> babaj: Язык - это способ оформления мысли, а сама мысль существует вне языка. Во всяком случае, у меня. Когда Штирлиц ловил себя на том, что он мыслит по-русски, а во все остальное время - по-немецки, это выдает полное незнание Юлиана Семенова предмета, о котором идет речь.

<Gorynych> Вас интересует мнение окружающих о ваших книгах? И чье важнее - критиков, читателей, жены?
<Pelevin> Gorynych: Жены, поскольку у меня ее нету. А вообще мнение читателей, конечно, мне очень интересно. Мнение критиков... От них сложно ожидать каких-то искренних чувств. Они похожи на египетских плакальщиц, чьи слезы оплачены. И плачут вполсилы как-то.


<Anya> Mr. Пелевин: Вы очень чуткий человек. Я рада, что Вы приложили руку к переводам Кастанеды.
<Trahel> Пелевин: Кем для вас является Кастанеда?
<Pelevin> Трахел: Я про это только что целую статью написал. Она должна выйти в "Дарин". Вообще я считаю, что это лучший писатель XX века, если оставить в стороне вопрос о реальности дона Хуана.


<Quizzus> Филип К. Дик писал свои романы ТОЛЬКО под воздействием ЛСД.
<Quizzus> Пелевин: Как вы относитесь к П.К. Дику?
<Pelevin> Quizzus: Дика я очень люблю, а что он писал под ЛСД, это маловероятно. Может быть, под ЛСД он набирался впечатлений. Под ЛСД совершенно другая скорость, и для фиксации того, что происходит под ЛСД, нужны другие носители информации. Лучше подходит диктофон.

<WhiteHawk> Пелевин: О фашизме многие спрашивают. Ваш взгляд на его идеологию и эстетику? Вам не интересен вопрос или вы не хотите отвечать? Под фашизмом я имею в виду немецкий национал-социализм.
<Pelevin> WhiteHawk: К сожалению, мы не можем рассматривать фашизм как нечто абстрактное. Мы знаем, что это такое в его конкретном воплощении, и мне кажется, это знание снимает все вопросы по этому поводу.

**** - есть у меня еще и воспоминания одного из однокашников Пелевина по Литературному Институту. Там он вспоминает, что Пелевин заключил пари о том, что сдаст все экзамены на сессии не готовлясь и говоря с экзаменаторами только об Аркадии Гайдаре. Пари Пелевин выиграл.