КОНФУЗ

В доме не топлено. На столе стоит миска с квашеной капустой, грязные кружки и валяются надкусанные куски черствого хлеба. Семен скинул телогрейку и устало опустился на стул. Он подхватил с миски немного капусты и закинул в рот. В воздухе висел тяжелый запах самогона, поэтому Семен бегло посмотрел по кружкам, в одной из них немного оставалось мутноватой жидкости. Он выдохнул шумно в сторону, выпил, крякнул:
- Едрить.
Сквозь загаженное мухами стекло было видно, как тощая сука на цепи подошла к своей миске и печальными глазами оглядела ее девственную чистоту.
Семен еще раз посмотрел по кружкам, потом заглянул под стол – там были только пустые бутылки. Он встал и прошел в комнату – сумеречный полумрак выгодно скрывал ее убожество.
- Нюрка - блядина. Ты где?
- М-м-м, - отозвалось с кровать.
Семен включил свет. Тусклая лампочка высветила Нюрку. Та стояла на коленях у кровати, завалившись лицом в сбитые комком простыни. Юбка была задрана, трусы спущены до колен. На заднице засохла чья-то сперма.
Семен сплюнул на пол со злостью, потом вышел во двор. Тяжелое похмелье, злость, усталость били ему в голову. Он сорвал бельевую веревку, скинув, висевшие на ней одинокие семейники, на землю, и начал делать петлю:
- Повешу, суку!
Руки не слушались его, он путался в веревке. За этим я его и застал.
- Семен ты чего?
- Нюрка, сука, совсем оборзела. Повешу.
- А, ясно. А дома чего веревки нету? Хули ты мою оборвал.
- Каку-таку твою?
- Ну, это же мой двор. Веревка моя. Вон и труселя мои на ней висели.
Семен прищурился и огляделся:
- Да ну нахуй. Ну-ка пойдем, - и он, ухватив меня за рукав, потащил прямо в дом. Через темные сени, через кухоньку, прямо в комнату:
- Это Нюрка? – указал он на задницу пальцем.
- Нет.
- Точно?
- Отвечаю, - возмутился я.
- Очень на Нюрку похожа, - упрямствовал тот.
- Когда они так стоят, то все на одно лицо, - опровергал я.
- А это кто?
Я почесал затылок:
- Черт ее знает. Чего-то не помню. Пили вроде вместе. Я вот еще за пузырем ходил.
Тут настала очередь Семена затылок чесать:
- Это что же я не к себе домой ввалился?
- Ну.
- Это твой дом?
- Ну.
- Ебануться.
- Не говори.
- А ведь чуть на веревке не вздернул, упаси Господи. Вот конфуз.
- Самый настоящий конфуз, Семен. Ебануться можно, какой конфуз.
- Мне бы выпить, - тонко намекнул Семен, - Так оконфузился, что упаси.
- Пройдем, - и галантно пригласил его жестом пройти на кухню.
Мы выпили с ним по первой. Семен взъерошил пятерней волосы:
- Вот это да. Завтра мужикам расскажу – то-то охереют. Вот это фокус. Хохма, каких давно не видывал. Наливай еще.
И мы опять залились. Семен захихикал:
- Прикинь, ты домой приходишь, а тут баба на веревке.
Я налил еще по кружке.
- А я захожу, а там жопа. Ну, Нюрка один в один. Думаю, вот ведь блядина. Повесить хотел. Ну, чего пузырь греешь – лей еще. За такой конфуз и выпить не грех.
Я наливал, Семен хмелел, на улице темнело.
Семен запрокинул еще кружку, откинув далеко назад голову, и завалился на спину, загремев упавшей табуреткой, да так и уснул на полу. Я подстелил ему телогрейку под голову. Глянь со стороны, ну мать Тереза или кто там еще.
Потом я прошел в спальню и зашептал:
- Нюрка! Нюрка, драная корова.
- М-м-м.
- Ну, я пошел.
- М-м-м.
Свежий, холодный воздух отрезвлял. В небе зарождался месяц, где-то выла собака. Дома меня ждала еще бутылка самогона и я был преисполнен тихой священной радости.

Current music: Джан Ку - Плебей