Раскатистый голос батюшки катался под куполом храма как горошина по тарелке. Шла вечерняя служба. Сухонькие старушки в черных платочках, а от этого похожие на засохшие сморщенные ягодки черемухи, истово крестились.
В храм зашел парень в кожаном пиджаке, спешно перекрестился на пороге и прошел дальше. Не прошло и минуты, как величие службы нарушил телефонный звонок. Электронный писк мобильника раздражающей мухой жужжал над прихожанами. Парень торопливо рылся в карманах в поисках телефона, бабки повернулись к нему и раздраженно зашипели:
-У-у-у, ирод…
-Извините, извините, бабушки. Ой, извините. Алле! – парень, не стесняясь громкости своего голоса начал говорить, - Алле! Плохо слышно. Связь не к черту, ой, прости Господи.
Священник не меня интонаций, темпа речи произнес:
-Выйди раб Божий, из храма Божьего. Не место здесь речи богохульные говорить.
Парень замахал на него рукой:
-Не могу. Тока в храме и берет, - и сразу переключился на собеседника, что висел на телефоне, - Алле. Не слышно. А так? Лучше? Ну, слава тебе, Господи! Алле, Господи, ты? Да, раб твой, Николай слушает.
Одна старушка запричитала:
-Ох, юродивый. Он же юродивый.
Другая завизжала как болонка:
-Да какой он юродивый. Ирод проклятый – ни стыда, ни совести. Хоть бы в храме паясничать постеснялся.
Парень не терял невозмутимости, голос его даже окреп:
-Да, Господи, все хорошо. Что? А, да, было дело – просил. Всю ночь молился.
-Вон из храма, паяц, - батюшка, кажется, начал выходить из себя.
-Господи, подожди минутку. Что? Ах, родной, что для тебя минутка в твоей вечности. Хорошо? - парень убрал телефон от уха и обратился к прихожанам: - Вы, извините, конечно, но я ведь с Богом говорю!
-Да как ты смеешь в храме?
-В смысле? А вы здесь для чего собрались? Разве не с Богом говорить? Или вы не верите, что он есть?
Ропот пронесся над толпой:
-Хам. Сатанист. Безбожник.
-Или вы думаете, что Бог не может обратиться ко мне, как ему удобно?
Особо ярые прихожане начали угрожающе сдвигаться вокруг парня, из толпы слышались отдельные крики:
-На костер иезуита! На костер!
Парень начал отступать спиной к дверям, пытаясь окончить разговор:
-Прости, Господи, прости… Гонят уже, на костер хотят. А? Точно говоришь – ничего не поменялось. Да все также. Что говоришь? Исполнишь мольбу. Ой, спасибо, Господи. Спасибо. Извини, пора делать ноги. Что? Нет, не двинуть копыта, а делать ноги. Убегать, значит, пока не спалили как Коперника. Пока-пока.
И парень пулей вылетает из храма, вдогонку летят свечи и проклятья.