beat - бить
bleat - блеять
dead - мёртвый (дед, дух умершего предка)
deal - дело (содеял)
lead - свинец (кладь)
leaf - лист (лепесток)
lean - льнуть
meadow - мёд
mean - значить, иметь в виду (мнить)
meat - мясо (мять)
neat - опрятный (внятный?)
read - читать (рядить?)
seat - сиденье (село, сеять?)
wheat - пшеница (цветок, светлый)

слову deaf "глухой, нечувствительный" соответствий не нашёл (тупой? ср. греч. typhlos "blind")

Раньше сомневался в происхождении слова конь от слова комонь. А вот наткнулся на связь слова тень и слова темень и задумался.

Комолый - означает безрогий. Комонь же - комолый, ясно. И по-литовски кобыла - kumele, комолая.
А Фасмер предлагает комолый производить от слова ком, а *комня - от *кобня, как и кобылу.
(*Комнь и *кобнь - плоды теоретической реконструкции, что помечается значком * перед словом.)

ком - комонь - конь
тьма - темень - тень
грести (гребти) - гребень - гряда (грęда) (?)

ура!
поднять на уру, на ура; судя по знач., скорее из нов.-в.-н. hurrа "ура" от ср.-в.-н. hurrā, которое связывают с hurren "быстро двигаться" (Клюге-Гётце 259 и сл.), чем из тюрк. urа "бей": urmak "бить" (Горяев, ЭС 388; Локоч 169).

ураган
Через франц. оurаgаn из исп. hurасаn от слова в языке таино (караибск.) hurасаn – то же; см. Лёве, KZ 61, 48 и сл.; Пальмер, Neuweltw. 103 и сл.; Einfluss 118; Локоч, Аmеr. Wörter 50; Гамильшег, ЕW 657; Клюге-Гётце 427; Литтман 150.
••
(Совершенно ошибочна этимология Дмитриева ("Лексикогр. сб.", 3, 1958, стр. 45) – из тюрк. urаɣаn "разящий". – Т.)

hurricane
1550s, a partially deformed adoptation from Sp. huracan (Gonzalo Fernandez de Oviedo y Valdés, "Historia General y Natural de las Indias," 1547-9), furacan (in the works of Pedro Mártir De Anghiera, chaplain to the court of King Ferdinand and Queen Isabella and historian of Spanish explorations), from an Arawakan (W. Indies) word. In Portuguese, it became furacão. For confusion of initial -f- and -h- in Spanish, see hacienda. The word is first in English in Richard Eden's "Decades of the New World":
These tempestes of the ayer (which the Grecians caule Tiphones ...) they caule furacanes.
OED records 39 different spellings, mostly from the late 16c., including forcane, herrycano, harrycain, hurlecane. Modern form became frequent from 1650, established after 1688. Shakespeare uses hurricano ("King Lear," "Troilus and Cressida"), but in reference to waterspouts.

hurry (v.)
1590, first recorded in Shakespeare, who used it often; perhaps a variant of harry (v.), or perhaps a W.Midlands sense of M.E. hurren "to vibrate rapidly, buzz," from P.Gmc. *hurza "to move with haste" (cf. M.H.G. hurren "to whir, move fast," O.Swed. hurra "to whirl round"), which also perhaps is the root of hurl.

урагш. 1) вперед; на юг; 2) успех, удача, продвижение... Монгольско-русский словарь

Вместе с: "guts < гэдэс", "arm < hар" - "hurry и урагш" образуют неплохую пару;
ясно по вариациям спеллинга, что hurry, hurricane не являются родными для романской и германской групп языков словами.

Экая путаница с этими звукоподражаниями.
Лепетать, лопотать - понятно.
Но есть ещё улепётывать. Начинаешь смотреть родственников в балтославянских языках - получается, что лепетать и проч. - это не только языком хлопать, но и вообще чем попало. Тут и лопасть, и лопата, и ногами перебирать, и даже совой кричать по-польски .
Лептир - бабочка по сербски, крыльями лепечет которая. Лептос - лёгкий, тонкий, слабый и проч. по-гречески. Вот тут и лепесток подтягивается, который у нас от цветов, а в балтских языках - ещё и лоскут (ткани, а то и кожи с мясом).

У нас - летать есть слово и есть лепетать, у сербов лепетать - типа крыльями махать плюс лептир ихний, летучий. А у греков есть петалон "лепесток" и петомай "летать". Вроде, как у славян, только "ле-" потеряли. А дальше пошёл птерикс "птица", да и сама птица - оттуда же. Латины, конечно, тянутся за греками, у них лепесток - petalum.

Вроде логично будет, если у нас поначалу было лептать, а не летать, а птица была лептицею лептающей

birch
O.E. beorc (also the name of the rune for "b"), from P.Gmc. *berkjon (O.S. birka, O.N. börk, Swed. björk, Du. berk, Ger. Birke), from PIE *bhergo (cf. Ossetian barz, O.C.S. breza, Rus. bereza, Lith. beržas, Skt. bhurjah, L. farnus, fraxinus "mountain ash"), from base *bhereg- "to gleam, white."

bear (n.)
O.E. bera "bear," from P.Gmc. *beron "the brown one" (cf. O.N. björn, Ger. Bär), from PIE *bher- (3) "bright, brown" (see brown). Greek arktos and Latin ursus retain the PIE root word for "bear" (*rtko), but it is believed to have been ritually replaced in the northern branches because of hunters' taboo on names of wild animals (cf. the Irish equivalent "the good calf," Welsh "honey-pig," Lithuanian "the licker," Rus. medved "honey-eater"). Others connect the Germanic word with Latin ferus "wild," as if it meant "the wild animal (par excellence) of the northern woods."

берёза
блр. бяро́за, укр. бере́за, болг. бре́за, сербохорв. бре̏за, словен. brė́za, чеш. bříza, польск. brzoza, в.-луж. brěza, н.-луж. brjaza.

Древняя и.-е. основа ж. р. на -о: лит. béržas, др.-прусск. berse, лтш. bęr̃zs, др.-инд. bhūrjas "вид березы", осет. bærz(æ "береза", др.-исл. bjǫrk ж. "береза", д.-в.-н. birihha "береза". Далее родственно алб. bardh "белый", гот. baírhts "светлый, блестящий", лит. beršta "белеет". Другая ступень чередования: лит. bìržis "березовая роща", лтш. bir̃zs – то же; см. Мейе, RES, 3, 197; Траутман, BSW 32; М. – Э. 1, 292, 299; ЖМНП, 1910, июль, стр. 199. Родственно словам берест, лат. farnus, frāxinus "ясень", в которых представлены первонач. адъективные производные; см. Френкель, "Glotta" 4, 45.

http://www.triadna.ru/yazik/18_1.htm
Такими эвфемизмами были у многих индоевропейских народов, в том числе и у славян, названия змей, медведя. Русское слово змея того же корня, что и земля, и змий буквально значило «земной»; в латинском языке наряду с исконным названием змеи anguis появился эвфемизм serpens — буквально «пресмыкающийся», в древнегерманском slango — «ползучий», в сербском — «украшающий» эвфемизм — краса; русское медведь — искусственно составленное сложное слово со значением «тот, кто ест мед» (как и в других славянских языках), в германских Bär — «бурый», в литовском lokys — «лизун», в вымершем прусском — clokis — «ворчун»; тогда как исконное наименование этого животного, сохранившееся г. латинском ursus, во французском ours, в итальянском orso, в испанском oso, в греческом arktos, в древнеиндийском rksah, в древнеперсидском arsa, в авестийском anso, в армянском arj, в албанском art, в ирландском art (но и meth — «добряк»), — утрачено славянскими, балтийскими и германскими народами.

Вяч. Вс. Иванов
Диалектные (и хронологические) различия в западно-балтийском могут быть представлены в отражениях начального tl- > kl- в древнепрусском названии ‘медведя’ tlok- (в словосложении в топониме: Tlok-un-pelk) > klok-: cloc-is ‘Ber = медведь’ (Эльб.Слов., 655, cр. calcestis-clok’ ‘Zidelber = медведь на пасеке’, Эльб.Слов., 656). В этом зап.-балт. имени медведя предполагается след метатезы старого сочетания и.-е. сонанта *-r- (который мог измениться в -l-, как это вероятно и по отношению к рассмотренному выше суффиксу) и переднеязычного (зубного) смычного (за которым первоначально следовал заднеязычный смычный, что привело к отражению их по типу так называемого «спиранта Бругмана»): др.-греч. άρκτος (*-τκ- > -κτ-), др.-ирл. art, хет. artagga- [ar-ta-ag-ga-] ‘медведь’ < *Hr̥tok-o-. Начальное прабалт. *tl- (< *-rt- в *Hrtok-?) сохранено в словосложении в диалектном древнепрусском топониме и изменено в *kl- в другом зап.-балтийском диалекте (представленном, как и в других подобных случаях, рассмотренных выше, в Эльбингском словаре). Эта начальная группа утрачивает первый смычный и превращается в *l- в восточно-балтийском: лит. lokys, латыш. lâcis ‘медведь’.

Рогалев, А. Ф.
Р 59 Историческая антропонимия Гомеля и окрестностей / А. Ф. Рогалев. – Гомель: Барк, 2009. – 166 с.
ISBN 978-985-6763-49-9

У членов рода, тотемом которого был, например, лось (роговые статуэтки лося археологи находили на местах древних поселений), личными именами были Рог, Копыто, Нога, Глаз, Шея, Ухо, Голова, Зуб (лося). Люди племени медведя носили, помимо указанных, имена Лапа, Стопа, Коготь, Шерсть, Рёв (медведя). Если тотемом была птица, в качестве личных имен избирались Крыло, Хвост, Клюв и т. п. Имена типа Корень, Лист, Кора, Ствол, Ветка свидетельствовали о тотеме-дереве.
...
В научной литературе невров долгое время считали прабалтским или праславянским этносом. В последние десятилетия их отождествляют с кельтами-волохами, часть которых в середине I тысячелетия до новой эры переместилась из центральноевропейских районов далеко на восток, вплоть до Верхнего Поднепровья и Посожья. Многие кельтские этносы считали своим тотемным предком божество в волчьем облике, что нашло отображение и в общем для многих восточнокельтских групп этнониме волохи, этимологически означающем «волки».
Славянские этнодиалектные группы, впервые появившиеся на территории Беларуси в начале новой эры, унаследовали от предшествовавших этносов тотемистические в своей основе мотивы имя-наречения и способы образования личных имен, а затем передали их по традиции своим преемникам. От невров славяне заимствовали веру в магическую силу и вещие способности волка. По крайней мере, в восточнославянских волшебных сказках волк выступает в качестве доброго помощника и покровителя основных героев. Встреча с волком, перебегающим дорогу, по поверьям, является добрым предзнаменованием.
Несомненным неврским «следом» в белорусской мифологии являются предания о волколаках, людях-оборотнях. Не исключено, что и в языческой славянской антропонимии «волчьих» имен намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Это не только имя Волк, но и, возможно, такие описательные, явно табуированные имена, как Серый, Лютый, Клык и другие.
...
Первоначального названия медведя нет ни в одном языке, потому что оно обязательно табуировалось. Славянское слово медведь представляет собой описательное наименование в значении «тот, кто ест мед», возникшее вместо какого-то более древнего обозначения, на которое было наложено табу. Отголосками табу на имя медведя можно считать такие народные обозначения зверя, как Лесовой Человек, Хозяин, Владыка, Князь зверей, Михайло Иваныч, Михаил Иванович Топтыгин. Эти образные обозначения употреблялись вместо основного – медведь – и представляли собой результат так называемого вторичного табу (запрета на употребление уже самого слова медведь).
Кроме того, эти же обозначения сохраняют отчетливые следы давних представлений о медведе как родоначальнике, прародителе, защитнике и покровителе. В таком аспекте личное имя Медведь и целый ряд возможных антропонимов, образованных от названий частей тела медведя (Медвежий Глаз, Медвежья Лапа, Медвежий Зуб, Медвежий Клык, Медвежий Язык, Медвежья Пасть и т. п.) или свойств зверя, его реальных или воображаемых действий (Бурый, Сильный, Тяжёлый, Могучий, Храбрый, Непобедимый; Медолюб, Охотник, Защитник, Ревун, Топотун и т. п.), осмыслялись не только как указание на родство с тотемом, но и как словесная защита от внешних злых сил, охранный «заговор», способ передачи качеств предка членам рода или общины.
С другой стороны, медведь мог именоваться Зверем Лютым, Диким Извергом, Разрушителем, Железной Шерстью и являться олицетворением зла и уничтожения. Противоречия в этой двойственности восприятия медведя нет, поскольку одно и то же животное нередко являлось тотемным предком двух соседних общин или племен, соответственно свой тотем-медведь мыслился как покровитель, а чужой – как враг, разрушитель и похититель.
Противостояние тотемных предков отражало борьбу тотемистических групп за территорию, места сбора даров природы и охоты. В древности члены одной родоплеменной группы похищали представителей соседнего племени для принесения в жертву своему тотему. Так же часто поступали и с пленными.
По мере стирания очевидных тотемных «красок» имя Медведь и другие личные имена, связанные с частями тела медведя (например, Зуб, Ухо, Лапа, Глаз), становились исключительно типовыми, традиционными, лишенными очевидного и осмысляемого тотемно-мифологического содержания. Символика зверя, однако, оставалась в подсознательной сфере, сохранялась в поверьях и преданиях. В сочетании с практической стороной сознания и опытом это обусловливало использование звукового комплекса Медведь в качестве имени-пожелания новорожденному быть сильным и здоровым, как медведь.
При использовании обозначения Медведь в качестве прозвища часто имели в виду реальный авторитет человека в коллективе, его весомое слово в разрешении разных проблем и спорных вопросов. Прозвище Медведь в значении «толстый, неуклюжий, неповоротливый человек», по-видимому, является наиболее новым в длительном процессе смысловой трансформации исходного тотемного имени.
...

Критика одной из позиций этимологии.

Прекрасный лингвист Ю. Откупщиков написал популярную книжку для интересующихся этимологией. Прочитать любопытствующим на эту тему настоятельно рекомендую.

Но есть одно, по крайней мере, место, с которым я не согласен:
Достаточно открыть любой этимологический словарь русского языка, чтобы убедиться в том, как много индоевропейских соответствий приводится обычно при объяснении происхождения русских слов. Очень часто эти соответствия позволяют установить правильную этимологию интересующих нас слов. Взять хотя бы слово бобр, имевшее в древнерусском языке форму бебръ. Это слово хорошо известно во всех славянских языках; встречается оно также в литовском языке — bebras [бябрас], в древневерхненемецком — bibar [бúбар], в латинском — fiber [фúбер] и в других индоевропейских языках. Всюду это слово означает ‘бобр’; приведённые соответствия оказываются абсолютно бесспорными, но этимология слова от этого нисколько не проясняется.

Такого рода соответствия сами по себе ещё не могут дать исчерпывающего ответа на вопрос о происхождении слова. Наличие сравнительно большого количества соответствий (то есть трёх-четырёх надёжных примеров) в родственных языках может служить лишь доказательством значительной древности данного слова, которое возникло, по-видимому, ещё в индоевропейскую эпоху. Но для решения вопроса о том, какое древнейшее значение было у данного слова в момент его возникновения, нужно, чтобы это слово этимологизировалось достаточно надёжным образом хотя бы в одном из родственных языков.

В случае со словом бобр таким языком, дающим ключ к решению этимологической задачи, является древнеиндийский язык, в котором слово babhrus [бабхрýс] означает ‘коричневый, бурый’. В близком родстве с этим словом находится литовское beras [бé:рас] ‘коричневый, гнедой’ и немецкое braun [брáун] ‘коричневый, бурый’. Следовательно, своё название бобр получил по цвету шерсти и первоначальным значением этого слова было ‘бурый, коричневый’.

Но здесь может возникнуть вполне естественный вопрос: не было ли соотношение между значениями ‘бобр’ и ‘коричневый’ прямо противоположным? Не явилось ли значение ‘коричневый’ — вторичным, развившимся из значения ‘цвета бобра’ (как вороной — ‘цвета ворона’, голубой— ‘цвета голубя’ и т. п.)? На этот вопрос следует ответить отрицательно. И вот почему.

Древнеиндийское слово babhrus имеет не только значение ‘коричневый, бурый’, но также и ‘вид крупного ихневмона’ (животное, лишь весьма отдалённо напоминающее бобра). Кроме того, в древнеиндийском языке имеется слово babhru [бабхру] ‘красно-бурая корова’ (сравните по значению: русск. бурёнка), литовское bėris [бé:рие] значит ‘лошадь гнедой (коричневой) масти’, а немецкое Вär [бер] — ‘медведь’ (буквально: ‘бурый, коричневый’). Таким образом, самые различные — непохожие друг на друга — животные (бобр, лошадь, корова, медведь) получили своё названия по бурому или коричневому цвету шерсти. Некоторые из этих названий относятся лишь к животным определённой масти (лошадь, корова), другие — вообще ко всем видам животных (бобр, медведь), ибо в последнем случае бурая окраска шерсти является наиболее распространённой или даже единственно возможной.

Дело в том, что слово "бурый" далеко выходит за рамки коричневого. В польском - это "серый", а в ряде языков слова с родственным корнем означают "волк", например, "бордз" в чеченском (это не единственный "бурый волк"). А кроме этого есть "буря" и родственные ей слова, которые с цветом вовсе не связаны. Кстати, и в санскрите "буря" родственна медведю "бхр". Ну а когда речь идёт о цвете в русском языке, то "бурый" - это цвет медведя, называть которого было табу.

Вот что пишет Фасмер про глагол "трясу":

трясу́

трясти́, укр. трясти́, трясу́, блр. тресць, тресу́, др.-русск. трясти, трясу, ст.-слав. трѩсти, трѩсѫ σείειν (Супр.), болг. тре́са, сербохорв. тре́сти, тре́се̑м, словен. trésti, trésem, чеш. třásti, třesu (třasu), слвц. triаst᾽, польск. trząść, trzęsę, в.-луж. třasć, н.-луж. tśěsć.

Праслав. *tręsti, *tręsǫ контаминировано на основе и.-е. *tremō и tresō. Первое представлено в греч. τρέμω "дрожу, трепещу", τρόμος м. "трепет", лат. tremō "дрожу", лит. trìmti, trimù "дрожать от холода", trémti, tremiù "свалить", тохар. А träm- "дрожать", В tremem "трепет", алб. тоск. trëmp, гег. trem "пугаюсь", др.-сакс. thrimman "прыгать, скакать" (Мейе–Вайан 34 и сл.; Гофман, Gr. Wb. 372 и сл.; Вальде – Гофм. 2, 701). И.-е. *tresō: др.-инд. trásati "дрожит", авест. tǝrǝsaiti, греч. τρέω (*tresō ) "трепещу", аор. τρέσσαι, ἄ-τρεστος "неустрашимый" (см. Уленбек, Aind. Wb. 118: Траутман, ВSW 329 и сл.; Гуйер, LF 41, 434; Эндзелин, ВВ 29, 183; Хюбшман 443 и сл.). Новообразованиями являются русск. тряхну́ть, тряха́ть, польск. trząchnąć; см. Соболевский, РФВ 64, 104; Брюкнер, KZ 43, 304. Др. ступень вокализма: трус.

Видно, что в одних не славянских языках трясучка - это тремор, а в других - как есть, трясучка. А в польском вот появляются ни с того ни с сего носовые звуки (выделил жирным шрифтом в строке славянских слов). И из всего этого делается вывод, что в праславянском слове носовые звуки - ИЗ-ЗА СМЕШЕНИЯ ДВУХ РАЗНЫХ СЛОВ ПРАЯЗЫКА ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ, ПРИДУМАННЫХ ДЛЯ ВЫРАЖЕНИЯ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ПОНЯТИЯ!!!

Ну это всё равно, что сказать: дерево растёт из своих веток, а ствол получается в результате их смешения. Когда стало понятно, в каком направлении шло развитие "индоевропейских" языков, явление "контаминации" (смешения), приписываемое части славянской лексики, превратилось (благодаря прокрутке в правильном, а не обратном, направлении) в явление естественного расхождения звучания слов при переходе от праславянского языка к другим. Фонетические особенности в каждом языке свои ведь.

Таким образом, это не тремо смешалось с тресо, а из праславянского тр(ен)с получились в латинском, греческом и т.п. тремы, а в большинстве славянских, древнеиндийском и авестийском - тресы.

Дошли руки и до кельтов.
Пржде всего, надо было найти, почему бритты начали пэ-кать, где другие ку-куают. Ну нигде причина не находилась. Пока не набрал фразу "кто идёт?" по-гречески. И оказалось, что "кто" по-гречески - "ποιος". А у бриттов "кто" - "pwi", почти как по-гречески, только без "-ос" на конце.

Потом полез в древнегреческий, и оказалось, что в Древней Греции уже эта подмена была:
πότερος - который,
ποτέ - когда-нибудь,
ποῖος - кой (какой),
ποδᾰπός - откуда и т.п.

И лошадь у греков "(х)иппос", в то время как у латинян - "эквос". Кроме греков никто так настырно не пэ-кал, а у соседей, чем дальше, тем меньше пэкания наблюдается. У иранцев и индийцев "вода" заражена "пэканием": не "аква", а "ab" - а вот "четыре" уже не "pedwar", как у бриттов, а "chahar" и "chatur".

"Пять" у бриттов - "pump", нечто между немецким "fünf" и греческим "пемпте" ("пятый"). Это позволяет считать, что когда у бриттов появился индоевропейский счёт, они обитали неподалёку и от греков, и от германцев. Но не на территории семитских племен, потому что у последних нет звука "п". Лучше всего подходит Фракия, поскольку оттуда бриттам было удобнее всего рвануть в Центральную Европу творить Латенскую культуру, раньше, чем туда попадут англосаксы. Кроме того, надо учитывать наличие сугубо восточно-славянских заимствований - а не общеиндоевропейских слов - у бриттов (слово "брага", например), которые предполагают миграции бриттов рядом с территорией именно восточных праславян - то есть, скорее к северу от Чёрного моря, нежели наоборот.

В пользу территориальной близости прабриттов и греков говорит следующее:
- горы на территории нынешней Италии и весь полуостров названы бриттским словом Апеннины (penn - "голова, горная вершина" по-бриттски) - это была первая территория, освоенная бриттами ещё до 4 в до н.э. - после этого в центре Европы начала развиваться бриттская Латенская культура железного века;
- наличие формы множественного числа на "-ai" в обоих языках;
- высокая точность некоторых лексических совпадений валлийских (валлийский - один из бриттских языков) и греческих слов в списке Сводеша, используемом для установления степени родства между языками): например, "(х)идор" и "dwr" ("вода"), "пемпте" ("пятый") и "pump" ("пять"). Для сравнения, в ирландском языке, родственном бриттским языкам, "вода" - "uisge", ощутите разницу c "dwr", "пять" - "coig", ощутите разницу с "pump". Ирландцы рядом с греками явно не проживали.

Прежде чем перейти к ирландцам, зададимся вопросом, а откуда у греков такая уникальная для Европы особенность языка - пэ-кание? По легенде, слышанной Геродотом в Египте, ахейцы прибыли в Элладу из Египта. Популяционная генетика подтверждает легенду: в Греции более четверти мужчин имеют египетскую генетическую метку в Y-хромосоме, E1. Это единственный фактор, возмущающий греческий язык нестандартным для Европы образом на тот момент времени. Кроме того, недавно услыхал в сети, что синтаксис валлийского языка на 90% совпадает с египетским. Верю, потому что генетическая метка египетской элиты, что установлено по Y-хромосоме Тутанхамона, совпадает с меткой кельтских народов - R1b. Около 2040—1783 до н. э. возникает Среднее царство (XI-XII династии), в котором расцветает, в частности, культ Исиды. Тогда же, как известно, в Элладу вторгаются ахейцы, также чтящие Исиду, что передалось и прагерманцам, по Тациту. Прабритты, значит, в окрестности Эллады оказались позже (иначе они осваивали бы не египетский и греческий, а какие-то другие языки).

Теперь об ирландцах, точнее, о кельтах-гойделах, к которым относится и часть шотландцев. Слово "брага" заимствовано не только валлийцами, но и гойделами, значит, кельты контачили с восточными славянами до разделения их языков. Вспоминая климатические неурядицы на севере от Чёрного моря - а именно они, в первую очередь, побуждают народы уходить с обжитых мест - находим "плохое время": 13 - 11 вв. до н.э. Это время совпадает с угасанием Катакомбной культуры именно в этом регионе и десятикратным уменьшением количества захоронений в этих местах. Именно в это время (11 в до н.э.) начались набеги киммерийцев в Закавказье. Это позволяет связать Катакомбную культуру 2000 - 1250 гг до н.э. с пракельтами, а время её угасания - с распадом пракельтской общности. В подверждение кельтской природы катакомбников можно привести данные популяционной генетики опять-таки. Катакомбная культура была тесно связана с Майкопской культурой, а последняя занимала изначально ареал населения с мужской меткой R1b - меткой кельтов и меткой египетской элиты. Майкопские племена расселялись на север до Волги и Днепра по территории, где практиковались катакомбные захоронения, и разносили эту метку.

Легенда о захватах Ирландии говорит, что первые настоящие ирландцы - Сыновья Миля - прибыли туда сложным путём: от Меотиды (Азовское море) через Греческую Скифию, Египет, Сардинию, Сицилию и Испанию. В 11 вв до н.э. из Восточного Средиземноморья на запад - в том числе, на Сицилию, Сардинию и в Адриатику - действительно, бежали так называемые "народы моря", после Троянской войны и неудавшегося нападения на Египет, отбитого фараоном Мернептахом. По времени это совпадает с началом набегов киммерийцев в Закавказье. Легенда и история не противоречат друг другу. Гойделы, прибыв на территорию лигуров и иберов, не обрели пэ-кания, которого там не было, а, как все в регионе, стали ку-кать.

Природа древнего языка кельтов остаётся туманной. Такое впечатление, что в этом языке присутствуют, помимо египетского синтаксиса и заимствований от славян и греков, тюркские элементы и элементы санскрита. Например, "человек" по-валлийски - "dyn", аналога чему в Европе я не слышал. Разве обращение в Италии: дон Джованни. Но это вряд ли связано с бриттами, точнее, я про это ничего не знаю. А слово "дин", созвучное с валлийским "dyn" ("человек"), в тюркском и арабском мире означает "вера" - ср. с ирландским "fear" ("человек") и "fior" ("вера"). Следы санскрита не удивительны: именно в этом регионе и в это время обитали племена синдов и меотов. Последние, согласно мнению О. Трубачёва, причастны к ариям государства Митанни в Закавказье, разрушенного в том же 13 веке до нашей эры, - они говорили на диалекте санскрита. В Ирландии есть легенды о духах, названия которых содержат сочетание "Sidhe" (читается "Ши") - очень "индийское", на мой взгляд, по начертанию. А вот глаголы сами по себе не изменяются (в валлийском есть так называемое "глагольное имя"), а адаптируются к контексту с помощью глагола "bod" ("быть"), который спрягается очень сложным образом, сложнее даже, чем родственный ему славянский "был, есть, буду".

Читал о гипотезе, что киммерийцы - это отряд Рамзеса II, оставленный им в Колхиде для защиты от скифов. Мне эта гипотеза не кажется достаточно обоснованной. Преемственность кельтов, развернувших железный век в Европе, и киммерийцев предполагает у последних высокую степень освоения металлургии железа, каковая была у носителей Катакомбной культуры, но каковую трудно предполагать у египетских воинов. Другое дело, что потомки этих воинов могли впоследствии участвовать в киммерийских набегах Теушпы, Дугдамме и Шандакурры в Малой Азии на закате киммерийской эпохи. Но это для нас не так и важно. А вот имеры, кстати, могли бы оказаться потомками киммерийцев: говорят, антропологически они отличаются от других грузин в сторону более северных расовых типов.

Итак, нам удалось найти ареал пракельтов в середине второго тысячелетия до н.э. - междуречье Дона и Волги и Северный Кавказ - и время их разделения на бриттов и гойделов - 13 - 11 вв до н.э., примерно.