В день рождения подарили много драконов) Решил, что им будет хорошо в одном посте, так что привожу самих драконов и подаривших)

Золотой дракон - Ela.

читать подробнее

Купил сегодня ЛКИ, и среди обычного множества интересностей обнаружил статью Элеоноры Раткевич «Перевод с несуществующего». Статья небольшая, но весьма мне любопытная – и профессионально, и творчески, и из чистого интереса. Не только по переводу, замечу: историю о Темном Патрике и научном диспуте я до этого не знал, а теперь отложил полностью.
Основная тема у статьи – язык персонажей, употребление слов из других времен и реалий, проблема слишком большого участия слов своего изобретения. Пересказывать я все же не буду – потому что лучше прочесть в июльской ЛКИ, или же через пару месяцев на сайте журнала.
Однако тема натолкнула на некоторые размышления. В частности, абсолютно согласен с тем, что передать речь «безграмотного простолюдина» куда сложнее, чем человека из высших слоев. Соглашаюсь я с этим потому, что у себя замечал именно такую проблему – так часто у меня встречаются в роли главных героев люди образованные не только из-за моей к ним симпатии, но и потому, что речь «простого люда» я не слишком хорошо умею писать. Вернее, она мне в собственных текстах все время кажется недоделанной. Что ж, учиться никогда не поздно.
Эта мысль уцепилась за другую – о передаче даже не языка, а профессионального жаргона. Воровского, например; из-за «Города тысячи огней», а также из-за задуманного и медленно пишущегося «Принимаю сказанное» этот вопрос меня сильно заинтересовал. Но попробуй передай, не оглядываясь на «феню» нашего мира или же не выдавая неестественные конструкции «вроде-бы-просторечности». Интересно, что очень симпатичный мне вариант реализовала как раз Элеонора Генриховна в «Рукояти Меча» – очень яркий и поэтичный воровской язык, из-за которого, цитирую – «все воры – поэты выше среднего уровня. Человек, абсолютно неспособный к стихосложению, едва ли может стать членом воровской шайки – и в любом случае никогда не займет в ней сколько-нибудь значительного положения». Другое дело, что такой подход требует немалой образности мышления от самого автора. Но, собственно, какой хороший подход этого не требует?
читать подробнее

Словарь есть. А теперь - история того, что есть Братство Пяти Двадцаток.


Сторонние Возвышенные могут жить до пяти тысяч лет. Пять Дев избрали Сторонних, дабы те в течение долгой жизни служили Бюро Судьбы элитными агентами в Творении. Однако Сторонние действуют и за пределами обязанностей, установленных для них Девами и Бюро. Эти сто мужчин и женщин – Братство Пяти Двадцаток – предпочитают верить, что их дар и тренировки возносят их над жестокими страстями других Возвышенных. Знания, прозорливость и разум Сторонних показывают им, что надо делать для защиты Творения, и они понимают жесткую необходимость. Однако они обманывают себя. Сторонними по-прежнему движут столь же сильные страсти, как и любым смертным… и они становятся куда опаснее под покровом догм и логики.


Веретено Судьбы работает беспрестанно, в каждый момент времени создавая плетение из несопоставимых нитей первичной Эссенции. Нити Того, Что Может Быть, извиваются и сплетаются в постоянно изменчивом Сейчас, создавая Гобелен Творения. Из всех Возвышенных именно Сторонние лучше всего сознают связь прошлого, настоящего и будущего. Каждый новобранец из Избранных Дев изучает историю их братства… хотя Сторонние усваивают разные уроки. Даже о фактах прошлого нельзя судить уверенно: скрываясь от Творения, они также много скрыли от самих себя.


Согласно архивам Сторонних, восставшие Инкарны планировали и последствия победы. Они знали, что их долг станет куда более тяжелым, когда они заменят Предтеч на посту господ Творения, и потому Инкарны позаботились, чтобы их Возвышенные приняли на себя часть божественной ноши покровителей. Непокоренное Солнце даровал своим Избранным не только мощь и тактическую хитрость, но также несокрушимое величие, дабы править миром. Луна подарила своим Возвышенным не только смену обликов и любовь к битве, но и желание защищать Творение от извращенного Вильда и стремление изучать странные места мира.
А затем Пять Дев посовещались и призвали Великого Творца Автохтона к Веретену. Они извлекли сто нитей, еще не вплетенных в Гобелен: величайшие события рока своего вида. Двадцать великих путешествий должны были дать силу Избранным Странствий, а двадцать великих романов и пиров стали основой для Избранных Безмятежности. Двадцать битв, что должны были потрясти Творение, создали основу для Избранных Битв; собственно, некоторые на Небесах считают, что не все Предтечи погибли потому, что судьбы битв с ними пошли на Возвышения. Двадцать способных расколоть Творение тайн сотворили образец для Избранных Тайн, а Возвышения Избранных Финалов были сплетены из двадцати удивительных смертей и концов империй. Однако эти нити не были отсечены от Веретена; они существуют внутри него. Великий Творец создал свой шедевр, и Девы вновь вплели нити в Веретено, дабы они существовали всегда, входя в историю и покидая ее, Возвышая мужчин и женщин не из-за их целей и деяний, но потому, что им суждено Возвыситься – стать Избранными Рока.

читать подробнее

*смотрит на часы* Ну вот, в Минске полночь есть. Отлично.
Двадцать второе июня есть, и можно считать, что мне исполнилась четверть века. Гм, сказал и самому жутко стало.))

Правила:
- взять ближайшую книгу;
- открыть на двадцать третьей странице;
- найти пятое предложение;
- поместить его к себе в журнал вместе с этой инструкцией.

Та или иная комбинация звезд дает в качестве своих неизбежных следствий те или иные ряды будущих событий

Цитата: Не беспокойся. Возможно, я сбегу и поведаю о твоей ужасной смерти
Аня родом из младшей аристократии бывших Шипов. Ее семья потеряла состояние (и многих членов) в неудачной попытке завоевать Земли Стервятников, и ее члены потеряли жизни, сражаясь во время вторжения Зимней Маски. Аня выжила, потому что спряталась среди бедняков и делала все возможное, чтобы добыть еду и не погибнуть. Она просила милостыню и крала у нищих. Она отдавалась людям и призракам. У нее был один любовник – сын покинувшего Царство патриция, желавший создать движение Сопротивления. Подобно Ане, он делал то, что было необходимо для выживания. Они сумели совершить важное дело: Аня вместе с десятком детей убитых дворян, ремесленников и других ведущих горожан выбралась из Шипов. В ночь, когда Аня покинула тенеземлю Шипов, она Возвысилась. Она очень мало поняла из волны воспоминаний другой жизни, но осознала две вещи: есть другие, подобные ей, и у них есть сила создавать народы и разрушать их.
Аня выставляла напоказ таланты оборотня. Дикая Охота вскоре пришла за ней – и так же пришла спасательная стая Серебряного Договора. Испытания прошли очень хорошо, по мнению Ани, и открыли многое о ее Возвышении. К ее радости, она получила Возвышение Ингоша Серебряные Когти, одного из величайших героев лунаров. Она назвала себя Аней Серебряные Когти – надменный жест, который одних лунаров развеселил, а других – оскорбил.
С самого начала Аня знала, что она желает освободить Шипы от Зимней Маски. Она знала, что она слишком юна и слаба, чтобы сразиться даже со слугами Лорда Смерти – но у нее голова была набита сведениями о жизни и смерти в городе теней. Конечно, старейшинам они могли пригодиться.
Заметки Ани привлекли внимание Ма-Ха-Сучи, очень старого и могучего Хранителя. Они подтвердили то, что он уже заподозрил касательно личности Зимней Маски. Хотя его внимания требовали другие проекты (вроде построения планов уничтожения всей цивилизации), он направил одного из своих аколитов, дабы тот обучил Аню искусству шпионить и она собрала больше сведений о Шипах.
Таким образом Аня вошла в контакт со Стражами Гайи (хотя и не стала членом фракции). Она слишком практична и дипломатична, чтобы сказать наставнику, что ей очень нравится цивилизация, а Ма-Ха-Сучи – воющий маньяк. Однако они соглашаются, что Лорды Смерти и тенеземли несут зло Творению – и кто, кроме Хранителей, может им противостоять? Аня Серебряные Когти сопровождает других лунаров в приключениях, дабы установить связи и оказать услуги, но Шипы поглощают большую часть ее внимания. Она очень преуспела в искусстве проникновения и подслушивания. В самих Шипах она полагается насколько возможно на формы зверей и обычные методы скрытности и маскировки: она знает, что любая трата Эссенции может выдать ее сверхъестественную природу, а даже в крысе может находиться призрак. Эти экспедиции приносят Серебряному Договору ценные сведения о режиме Зимней Маски. Аня также оставляет Сопротивлению воодушевляющие послания и иногда – деньги, хотя и не раскрывает себя. К своему ужасу, она выяснила, что ее бывший любовник ныне стал одним из рыцарей смерти Зимней Маски. Аня поклялась когда-нибудь убить его.
В человеческой форме Аня Серебряные Когти – прекрасная молодая женщина, длинноволосая платиновая блондинка. Если она принимает человеческий облик в Шипах, то маскирует себя лохмотьями и грязью. Аня предпочитает носить обтягивающую, но откровенную одежду, украшенные орнаментом наручи и поножи. Ей нравится окружать себя красивыми вещами. Ее духовная форма – пушистая белая домашняя кошка. Когда другие лунары указывают, что серебряных когтей у нее нет, Аня отвечает, что они будут… и они будут остры.
Аня знает, что боец она не из лучших, так что она полагается на скрытность, внезапность и обман. Она замечает другим лунарам, что спящих легче победить. Она применяет яды и не слушает чепуху о «бесчестном оружии». Аня говорит, что Хранители должны защищать Творение любыми средствами, иначе весь мир разделит судьбу ее родины.
(Примечание: Метка Ани – когти на ногах и руках)

читать подробнее

Фоновая музыка Blackmore's Night - Avalon

Лунарские персоналии. Начну с касты Полной Луны.




Величественный Ягуар хорошо помнит Первую Эпоху – для него она завершилась не так давно. Он пережил Узурпацию, бежав из цивилизованных земель, где ждали дракорожденные с нефритом в руках. Он помог создавать сообщество лунаров, пока не было найдено лекарство от касания Вильда. А затем, не обращая внимания на Безлунных и молодой Серебряный Договор, он тайно вернулся к внешним границам Предела и построил себе каэрн. Запечатав его за собой, Ягуар замедлил дыхание и сердцебиение и ушел в сон от той боли, которую причинил.
Величественный Ягуар проснулся в своей гробнице, наполненной пылью; камни ее рассыпались. Он осторожно пробрался мимо закрывавшего вход камня и увидел молодого лунара, еще не татуированного, которого атаковали воины дракорожденных. Величественного Ягуара охватила знаменитая ярость Полных Лун; он вихрем вылетел из могилы, отправляя дракорожденных на встречу с судьбой. Похоронив их под тоннами камня, который еще недавно служил ему убежищем, Ягуар решил, что пора вернуться в мир.
Он обнаружил, что нынешний Серебряный Договор – могучая организация, которую поддерживают старейшины трех каст. Многие все еще уважали Ягуара, воина Первой Эпохи, и приветствовали его. После того, как он посоветовался с ими и узнал обо всем, что пропустил за века, Ягуар вместе со старейшинами Договора обсудил роль, которую он сможет сыграть в их планах, не подвергая угрозе свою честь. По его настоянию ему отдали в ученики молодого лунара, которого он спас. По их настоянию Ягуар согласился занять место среди варварских племен на краю Предела и подготовить их к войне.
Это случилось сто лет назад. Ученик Ягуара стал его верным другом, и сам теперь правит несколькими десятками племен. Среди людей Ягуара – самые эффективные бойцы, каких он мог обучить, и их выведение направляют Безлунные. Война почти пришла к ним, и Ягуар будет готов.

читать подробнее

Фоновая музыка Blackmore's Night - Past Time With Good Company

Сенешали Королей Солнца – самая малая из нынешних фракций, но, когда присутствие вернувшихся соларов стало ощутимо, эта фракция начала расти быстрее всех, хотя и тихо. Она больше всего пострадала во время Узурпации из-за того, что отдельные Сенешали отказались покидать напарников. Во время изгнания немногие выжившие могли привлечь к себе новых лунаров лишь рассказами о павшем величии Первой Эпохи. Однако большинство молодых лунаров считало соларов осколком прошлого, который, скорее всего, никогда не вернется. Хотя дракорожденные явно были врагами, Хранителям приходилось драться с ними по нынешним и явным причинам, а не пытаясь отомстить за предательство, совершенное века назад. Таким образом, два краеугольных камня философии фракции – почитание соларов и месть предателям-дракорожденным – мало что значили для современных лунаров. Собственно, когда Сенешали экспериментировали с созданием новых обществ, они обычно брали под прямой контроль территории в Вильде и дальнем Пределе, открыто правя подобно королям-богам, подражая бывшим напарникам. Некоторые Сенешали даже считали, что у них хорошо получается. Некоторые даже мечтали, что когда-нибудь Совет Лунаров сможет править Творением и возродить древнюю славу.
Все это изменилось. Солары вернулись в прежней славе своей (если еще и не силе), а Алая Императрица, сердце общества дракорожденных, исчезла. Сенешали посчитали, что возвращение соларов, почти совпавшее с пропажей Императрицы, доказывает – фракция была всегда права, и солары обречены на победу. Молодые лунары, сталкивавшиеся с соларами и их ошеломляющей мощью, часто вынуждены согласиться. Заслуживают они такой власти или нет – но Законодатели несомненно кажутся носителями божественного благословления. Что же касается дракорожденных – Сенешали не больше других знают о причинах исчезновения Императрицы, но не испытывают недостатка в теориях заговора. Большая их часть включает в себя ее смерть от руки перерожденного Ночного или, возможно, даже героя-лунара. Точно так же официальная позиция фракции не говорит, что солары вырвались из ловушки, державшей их пятнадцать веков. Скорее они освободили себя и вернулись «в час, когда больше всего нужны Творению».
Во многих отношениях Сенешали Королей Солнца подобны слабоорганизованному культу. Самое близкое к централизованному лидерству – это особый совет старейшин-лунаров. По иронии судьбы, никто из них не помнит соларов Первой Эпохи. Плывущий в Тенях, старейший в совете, родился лишь за десятилетие до Великой Чумы, хотя он и говорит от имени своего наставника Левиафана, и потому его слова имеют большой вес.

читать подробнее

Кодекс лунарского поведения.


Со времени Великого Собрания лунары почитают доктрину под названием Серебряного Пути, ставшую их основным кодексом поведения. В соответствии с текучей природой общества лунаров каждый догмат Серебряного Пути весьма широк, так что люди, не принадлежащие к Договору, могут удивляться, почему лунары вообще утруждают себя правилами. Истина в том, что Серебряный Путь, хотя и выражает принципы, дорогие каждому лунару, во многом является творением сообщества. Точнее говоря, Серебряный Путь создает компромисс между пятью фракциями лунаров, у некоторых из которых есть взаимоисключающие взгляды на должное поведение Детей Луны. Что еще более важно, лунары – изменчивые создания, и неизменный кодекс не сможет совладать с бесконечным разнообразием жизни лунара, вне Вильда или внутри него. И потому Серебряный Путь открыт различным интерпретациям, зависящим от лунара. Основные его принципы следуют ниже.

читать подробнее

По Exalted, автор Archscorpion. Выложено сюда с его разрешения.

Может быть

Наверное я никогда не забуду этот день.
Минуты – как капли прозрачной родниковой воды, что бегут сквозь пальцы, и чувствуешь холод. Живой, дрожащий, ускользающий холод, который отчего-то греет сердце.
Твоя улыбка была такой же. Холодная и спокойная. Надёжная, как огромный утёс, согретый лучами Непокорённого Солнца. И сама – такая родная… словно каждый раз, когда уголки твоих строгих губ чуть приподнимались, и в глазах плясали солнечные зайчики – моего сердца касались горячие, безумно горячие руки, и оно билось, билось, билось быстрее и подавалось вперёд, чтобы потереться об эти руки, как кошка, которая трётся о ногу того, кого любит.
Трётся и тихо мурлыкает, дрожа всем телом.
Кто сказал, что кошки не умеют любить, что ходят своими дорогами всегда и везде? Умеют.
Я – не кошка, но и я умела. Прежде, когда я была Я. И когда рядом был ты.

Нас не было в Меру. Но разве это могло их остановить? О нет, их ничто не останавливало. Их гордая, искренняя уверенность в своей правоте оправдала для них всё. Всю пролитую кровь, все слёзы матерей, умолявших пощадить хотя бы их детей, весь ужас и всё презрение в глазах их повелителей, друзей и собратьев, когда в их сердца вонзались клинки.
Праведность оправдала всё, а сама словно и не нуждалась в оправдании. Сторонние и дракорождённые одели свою праведность, словно волшебное белоснежное платье, к которому не пристаёт грязь. Надели и окунулись с ног до головы в зловонную бездну измены, и вынырнули, уверенные, что совесть их, как то самое платье, чиста.
Те, кого они убивали, тоже были уверены, что их совесть чиста. Разве я не видела всего того, за что решили покарать соларов дракорождённые? Разве не подозревала?
Глупо искать оправдания собственной слепоте. Я обо всём догадывалась. А ты – ты знал. Но ты же не был таким, не был! Ты был благородным, добрым, гордым и справедливым. Ты был моим светом, даже если все солнца вокруг закатились – ты сиял для меня. Ничто другое не имело значения и смысла.
Сколько ещё таких же, как я, видели сияние единиц и не разглядели тьмы вокруг? Сколько таких, как ты, смотрели в глаза подобных мне и забывали наставить, помочь, удержать от ошибки подобных себе.
Или и в тебе была червоточина? Может быть, я в чём-то неправа и до сих пор вижу лишь свет, который озарял тебя для меня тогда, до самого последнего дня?
Может быть. Но я верю в то, во что верю. Ты был праведен. Ты был. Был!

Целая когорта. И Сторонний. Мерзавец-кукловод, вымостивший путь к своей победе телами несчастных дураков-дракорождённых, обрядив их в придуманную им же праведность. Они хоть понимали, кому бросают вызов? Или правое дело и глаза затмевает, словно ночная темень? Может быть. Это всё слишком сложно для меня теперь. Тогда тоже было слишком сложно, и не было времени. Первый раз у нас с тобой не было времени друг для друга.
Крик, способный расколоть небеса.
«Спасайся! Скорее! Я задержу их!»
Ты велик и славен, у тебя есть оружие, ты сильнее любого из них. Скала не уступает волне, пожар не залить ручьём, а воздух расступается перед метнувшейся к земле молнией. В их глазах – решимость, сила, доблесть, но ты-то знаешь… Ты знаешь – в уголке рта, на самом дне зрачка, в пальцах под ногтями, на языке каплей слюны – в них поселился он. Страх. Потому что страх не может не охватить того, кто поднял оружие против тебя.
«Я не уйду без тебя!»
Крик, способный заставить горы плакать. По моим щекам, не слушаясь, течёт серебро слёз – страх поселился и во мне, а твоя широкая спина – словно стена, за которой так надёжно, но из-за которой видно… Виден он. Это их страх – но теперь и мой. У него два лица, две стороны, две заточенных грани.
«Я догоню тебя! Уходи, скорее! Я – за тобой… не медли! Прошу тебя, любимая!»
Прошу тебя, любимая… ты всегда был серьёзен, даже когда улыбался. Ты очень редко называл меня любимой, чаще – по имени, или своей госпожой, или ещё как-то… серьёзно.
Ведь любовь – это почти никогда не бывает серьёзно. Не бывает так, как пишут, и так, как рассказывают – тоже не бывает. Но…
«Прошу тебя, любимая!»
Я спотыкаюсь, пытаясь бежать. Я быстрее любого из них, ты – сильнее любых троих.
Но их – больше. Намного, во много раз больше.
Я не хочу оглядываться и не могу не оглянуться. Я знаю – ты там, там звон клинков и крики, и ты – среди них, ты в самом сердце боя, и оно бьётся в унисон с твоим, потому что ты и есть бой! Ты – его господин, его мощь и сила, его ярость и холодный расчёт, неустрашимость и неукротимая мощь! Всё это ты! Великий, прекрасный, непокорённый и неостановимый! Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя, люблю!
Они обступают тебя со всех сторон, кидаются то по одному, то по двое, и один за другим падают под ударами. Самые ловкие успевают отскочить, чтобы получить своё на миг позже – им не уйти, не уйти! Эта ловушка – для них самих! Они сами расставили её и сами же в неё попали! Ну-ка, самопровозглашённые праведники, предатели в белоснежном платье! Ну же, кто? Кто из вас ещё осмелится? Сколько их уже лежит у твоих ног? Пять? Десять? Я не вижу, и мне всё равно, потому что я знаю – ты жив, ты не побеждён, им не справиться с тобой! Ты – избранник непокорённого Солнца, ты – мой рассвет, моё золотое пламя, самый сильный из тех, кого знало Творение! Ты вернёшься ко мне и мы вместе придумаем что-нибудь, обязательно придумаем! Только возвращайся скорее, но главное вернись, ты не можешь не вернуться, они все и пальца твоего не стоят, они…

Крик, способный разорвать сердце и оставить его истекать кровью прямо в душу. Твой крик. И словно ледяная игла входит мне под левую грудь, у самого сердца. Холодная, острая сосулька, пронзающая мою кровь ледяным всплеском утраты. Я не вижу тебя, но знаю – твоя широкая, надёжная спина сейчас в крови, а сердце бьётся всё медленнее, и каждый его удар – словно молот в моих висках.
В спину.
Сторонний.
Иначе и быть не могло. Они могли погибнуть все и не победить тебя. Они и не победили – убили, но победить не смогли. Твои пальцы леденеют, как леденеют мои глаза, и слёзы обжигают щёки и губы морозом, с которым не сравнится холод на пиках самых высоких гор. Твоя улыбка гаснет. Я больше не увижу её, я знаю. Они смотрят на тебя – поверженного, но не сломленного. Мёртвого – и всё равно сильнее и прекраснее их всех. Ты жил и ушёл непокорённым. Им с этим ничего не сделать. У большинства из них в глазах уже не страх – сомнение, тревога, которой они сами не могут понять.
А я понимаю. Потому что, когда понимаешь, что к твоей праведной белоснежной одежде всё же пристала грязь, которую не смыть – начинаешь сомневаться.
Это правильно. Правильно сомневаться, когда праведность уже не кажется оправданием. Может, вера во что-то большее, чем собственная правота, рождается именно так? Я не знаю. Мне не было это важно тогда, не важно и сейчас. Просто тебя больше нет со мной, и потому мне нет никакого дела до их праведности и их сомнений.
Только до одного.
Он стоит и смотрит тебе в лицо без капли смущения. Он знает – он всё сделал правильно. Он убил, убил подло, убил того, кто, скорее всего, был невиновен – и всё равно он знает, что был прав, и тем оправдывает себя от начала и до конца. Даже не так… Он просто не нуждается в оправданиях. Правоту не нужно оправдывать, она просто есть.
Он – мой первый долг в моей жизни. Долг перед тобой.
Я расплачусь с ним сполна. Я обещаю тебе, любимый мой. Сполна, до упора, до последней капли крови. Я загляну ему в глаза, когда он придёт за мной – а он придёт.
Я загляну ему в глаза, чтобы посмотреть, как его правота рассыплется на тысячу стеклянных осколков, по которым я пройду босыми ногами и не порежусь. Я посмотрю, как она выгорит, оставшись мёртвыми углями, которые не обожгут меня. И когда в его глаза, в его правоту заглянет моя собственная, ещё страшнее; когда мне самой не нужны будут оправдания, потому что я буду права и честна с ним и с собой – тогда мой долг перед тобой, любовь моя, будет отдан.
А потом я отдам долг своему народу – потому что твоему ничего отдать уже не смогу…. И потому что мне нет дела до твоего народа, если нет тебя.

Наверное, я никогда не забуду этот день.
Убегают минуты. Убегают часы, дни… наверное, жизни тоже убегают.
А я помню тебя. Кем бы я ни была, кем бы ты ни был – я помню и буду помнить тебя. Всегда. И всегда буду искать в толпе ту улыбку, от которой моё сердце горело и тёрлось о твою душу, словно счастливая кошка.
Может, однажды я снова встречу тебя – теперь, когда вы вернулись. Может, я тебя узнаю. Может, ты узнаешь меня. И тогда я, может быть, снова услышу, как ты называешь меня любимой.
Может быть. А пока – пусть бегут минуты сквозь пальцы. Пусть бегут…

Фоновая музыка Хельга Эн-Кенти - Хэйан-кё