Малыш крепко обнимает меня за шею, пока я прижимаю его к себе и закутываю, теплого, распаренного, вкусно пахнущего фруктовым мылом, в большое полотенце. Потом Ваня старательно выключает свет в ванной и мы идем в спальню. Там мы вытираемся, переодеваемся в пижамку и зовем маму (малыш у нас страшный мамсик и спать укладывается только с ней). Мама занимает свое место на диванчике, ребеныш смешно заползает на кровать.
-Ванюша, спокойной ночи.
Ванюша встает на коленки, подползает ко мне поближе и протягивает свою мордашку. Целую его в лобик и щечку, вдыхаю аромат детских волос. Ванюшка ложится обратно.
-Спокойной ночи, Ивашка, - говорю я, закрывая за собой дверь и махая ему ручкой.
-Но... - лопочет в ответ сын и машет ручкой мне вослед...

Тот самый материал для КОмсомолки

Как лес превратить в нефть

Не так давно вся Россия и Хабаровский края в частности отмечали День работника леса. Причем у нас праздник носил масштаб чуть ли не государственного, что объясняется ролью лесной отрасли и леса вообще в жизни Хабаровского края.

Как говорилось в преддверии праздника с высоких трибун, лесной комплекс – это более 11 процентов всего промышленного производства в крае. Это многомиллионные налоговые отчисления и десятки тысяч рабочих мест. Это, в конце концов, относительная социальная стабильность в некоторых районах, в которых предприятия лесного комплекса являются градообразующими. В плане экспорта древесины наш край занимает третье место по России. И вообще, какой показатель ни возьми – всюду устойчивый рост и динамическое развитие. Что особенно характерно и важно для всех нас, лесной комплекс успешно переходит к глубокой переработке леса, тем самым превращая Хабаровский край из сырьевого придатка для близлежащих стран АТР в крупный процветающий промышленный регион.

Оно и понятно, о чем же еще говорить с высоких трибун в преддверии профессионального праздника отрасли, имеющий такой вес в крае. Со многими вещами, в принципе, можно согласиться. Но с некоторыми можно и поспорить, как, например, это делают сами лесопромышленники. Нет, конечно, своей жизнью они, в принципе, довольны, что не мешает большинству из них считать, что в развитии нашего лесного комплекса все не так уж и хорошо, как хотелось бы и как об этом говорится.

Возьмем, к примеру, такой показатель, как уровень переработки леса. Согласно официальным данным, он уже составляет 13 процентов, что, по сравнению с совсем недавними годами – уже повод для маленькой гордости. Ну если только для маленькой, ведь 13 процентов – это просто ничтожная цифра, на самом-то деле. Сегодня средняя цена на сырую древесину на мировом рынке, куда мы экспортируем порядка шести миллионов кубометров леса, составляет порядка тридцати долларов. Из них в конечном итоге в чистую прибыль идет всего один! С другой стороны, цена леса уже переработанного по «полной программе» (мы даже не берем мебель или целлюлозу) может подниматься уже до тысячи долларов, из них порядка двухсот – чистая прибыль. Так что 13 процентов глубокой переработки – это, по сути, показатель того, насколько эффективно работает наша лесная отрасль. Только и эта цифра – завышена.

Дело в том, что из этих 13 процентов немалая часть особо высоким уровнем переработки похвастаться не может и, соответственно, спроса на внешнем рынке не находит. Если говорить образно, это переработка для местных нужд – забор там построить, или еще что-нибудь в этом роде. Согласно данным, полученным в ходе независимой экспертизы Союза лесопромышленников и лесоэкспортеров Хабаровского края, реальный уровень глубокой переработки, произведенной именно в целях повышения товарных качеств леса и последующей его продажи с большей прибыльностью, составляет всего четыре процента! Да и то полтора из них дает предприятие, перерабатывающее привезенную(!) из Иркутской области древесину. В итоге уровень глубокой переработки, уровень эффективности нашего лесного комплекса – всего лишь два с половиной процента! Ну и где здесь повод для гордости?

Конечно, не все так печально. Все-таки прогресс в этом направлении есть, появляются интересные инвестиционные проекты, строятся целые лесоперерабатывающие комплексы. Но, в масштабах отрасли этих усилий пока маловато. Винить в этом лесопромышленников – глупо.

Во-первых, и этого никто, в принципе, не скрывает, часть лесного бизнеса носит у нас криминальный оттенок. Ни о каком грамотном построении бизнеса, ни о каком повышении рентабельности производства в таком случае речь и не идет – люди просто делают относительно легкие и быстрые деньги по схеме «срубил-продал-а дальше хоть потоп». А из нормальных лесопользователей, которые в отрасли всерьез и надолго, полномасштабное техническое перевооружение, необходимое для глубокой переработки, доступно далеко не всем.

Тех, кому это доступно, можно пересчитать по пальцам: холдинг «Флора», «дальлеспром», Шелеховский, Баджальский леспромхозы, не очень многочисленный ряд других предприятий. Именно на их счет относятся все последние достижения в плане развития переработки – фабрика для производства шпона и фанеры в Комсомольске-на-Амуре, новая линия ламинирования на Амурском ДОКе, линия для производства клееного фанерного щита в районе имени Лазо и т.д.

Остальные, более мелкие предприятия, себе такой многомиллионной роскоши позволить пока не могут – собственных средств хватает лишь на текущие нужды. А заемные средства в таких масштабах в России пока и занимать особо негде, чтобы они при этом были еще и доступны.
Власть в такой ситуации напрямую винить тоже бессмысленно. Нет у нее ни таких полномочий, ни таких финансов, чтобы деньги напрямую в предприятие инвестировать. В ее полномочиях – это развитие координировать, и направлять в нужное русло. Как элементом этого стала программа комплексного развития лесной отрасли. Там тоже говорится и про необходимость перехода к глубокой переработке, и про все связанные с этим проблемы, в основном финансовые. Как вариант предложено создание близ основных транспортных узлов, откуда наш лес идет потом на экспорт, крупных перерабатывающих центров, которые бы, соответственно, перерабатывали весь заготавливаемый в крае лес, скупая его у заготовщиков.

Идея хорошая. Но, с одной стороны, нашим лесопромышленникам такой проект пока точно не потянуть. В этом году, к примеру, они проинвестировали в собственное развитие около 30 миллионов долларов, а стоимость таких мощных центров выше как минимум на порядок. С другой стороны, потенциальные инвесторы на такие проекты есть. Но они пока не спешат вкладывать денег, не имея определенных гарантий в виде ресурсной базы. Логика понятна – человек вложил пару сотен миллионов долларов, а потом его предприятие просто встанет без работы, потому что по бог знает каким мотивам все лесозаготовители перестали поставлять ему лес.

А вот ресурсной базы никому из инвесторов такого масштаба пока предложить не могут, потому как весь лесной фонд Хабаровского края, который может представлять интерес для лесопромышленников, уже практически поделен. Надежда только на слова министра лесной промышленности Хабаровского края Василия Шихалева о том, что «пытаемся найти механизм, который позволит лишить убыточные предприятия лесного фонда и передать эффективно действующим». Особенно если предположить, что данный механизм будет учитывать не только экономические показатели предприятия, но и качество его лесопользования, а среди эффективно действующих будут рассматриваться и те самые потенциальные инвесторы.

Но даже если решить проблемы с лесным фондом, если к нам пойдут инвесторы, и уровень глубокой переработки заготавливаемой в крае древесины будет приближаться к 100 процентам, поводы для раздумий о судьбе лесного комплекса Хабаровского края останутся.
Дело в том, что в нашем случае слова «лесной комплекс» и «экспорт» - синонимы. За рубеж уходит практически весь лес, и сырой, и переработанный. С одной стороны, это хорошо – положительное влияние на платежный баланс, приток иностранной валюты и т.д. С другой стороны – очень плохо. Даже если мы перестанем быть сырьевым придатком, мы останемся жестко привязаны к иностранным покупателям. Как говорят сами лесопромышленники, уже сейчас условия на рынке диктуем совсем не мы, а они, покупатели. Если предположить, что Хабаровский край начнет экспортировать исключительно переработанный лес, то велика вероятность того, что один мощный рынок сбыта, Китай, мы просто потеряем. Их правительство совершенно правильно считает, что нужно развивать собственное производство, поэтому делает все возможное, чтобы было выгодно продавать им сырье, и невыгодно – продукт переработки. Это, кстати, не только к лесу относится. И есть большие сомнения, что здравомыслящий бизнесмен будет сбывать в Китай товар по бросовым ценам, просто для того, чтобы удержаться на рынке, не видя перспективы улучшения ситуации. А
позиция китайцев насчет сырья и переработки навряд ли скоро изменится.

Другой подводный камень жесткой привязки к экспорту – всевозможные экономические кризисы, которые в последнее время с завидным постоянством потрясают весь западный мир и страны АТР в частности, а Япония так вообще уже несколько лет из кризиса не выходит. Понятно, что если обвалится традиционный рынок сбыта, то пострадают и наши предприятия-лесопромышленники, ощутив на себе все минусы глобализации.

Выход из этой ситуации, опять же, вполне очевиден – завоевания рынка местного. Который, кстати, пока для нашего лесного комплекса интереса не представляет – сложно представить, где и зачем в Хабаровском крае нужны шесть миллионов кубометров древесины, причем по мировым ценам.

Выходит, рынок, такой объемный, надо еще сформировать. Некоторые из производителей предлагают для этого такую идею, которая позволила бы сразу убить двух зайцев: и рынок сбыта для себя сформировать, и жилищную проблему для многих россиян решить.
Суть идеи проста и использует естественное желание любого человека жить в собственном доме. Не квартире, а именно доме. Ведь даже в Японии с ее катастрофической нехваткой земли, большинство людей живет все-таки в частных домах. По предварительным прикидкам, при массовой застройке цена среднего двухэтажного домика со всеми удобствами составила бы 10-15 тысяч долларов. Для сегодняшнего рынка недвижимости Хабаровска цены просто смешные.

Конечно, тут опять возникают сопутствующие нюансы. Надо активно развивать программы ипотечного кредитования, чтобы застройка стала по-настоящему массовой. Надо развивать соответствующую инфраструктуру, в том числе и транспортную, чтобы люди без проблем могли добираться из таких вот «жилых деревянных районов» в центр города. Надо, в конце концов, чтобы кто-то все это дело координировал. То есть, это опять же вопрос к властным органам.

Но вот если представить, что все эти вопросы когда-нибудь будут официально заданы, а потом на них так же официально ответят, причем, не словами, а делом… Если наша лесная отрасль заработает максимально эффективно и на внешнем, и на внутреннем рынке… Начнется просто сказка. Потому что, опять же, давно подсчитано, что в таком случае по объемам реализации и поступлению денежных средств лесная отрасль вполне составит конкуренцию нефтяной. А как живут нефтяные регионы и страны – мы знаем.

Сергей Фоменко ©

Уже третий раз за этот год я слышу такой вопрос-предложение: "Сергей, а Вам комфортно на вашей нынешней работе?". Сейчас этот вопрос задает "Комсомольская правда-Хабаровск". Тут не так давно я для них материальчик один делал, они его получили, почитали, прослезились, наговорили мне кучу теплых и лестных слов, мол, профессионал высокого уровня и т.д. и страстно возжелали видеть меня в составе своих штатных журналистов. Обещают золотые холмы, льготные условия работы, тешащие мое самолюбие. Как вам такое? "Сергей, все поступающие заказы мы будем сперва предлагать Вам, и только если Вы по какой-либо причине его не сможете взять, или не захотите, мы будем отдавать его другим журналистам". Красиво звучит. Пообещали разложиться перед банком, чтобы он плюнул на то, что для получения кредита на хату нужен стаж три года на нынешнем месте работы.
В общем, много всего наобещали. Пока на них так поработаю, с тозовского кресла. К тому же сегодня в кабинете замредактора мне сказали что-то вкусное, проверим, насколько это правда, и насколько удастся это вкусное покусать.
Блин, просто журналистом уходить не хочется никуда, смысл? С другой стороны, у нас к рекламе отношение не очень хорошее. Осадок на душе такой неприятный от этого остается. Ладно, посмотрим. Итак, у меня в запасе есть уже три места работы, куда я могу уйти в любой момент и где меня встретят с распростертыми объятиями и достойной зарплатой...