Продолжаю перетаскивать старые записи с Дайрей...Делюсь красивым, стихотворным! Один из любимых поэтов сунской эпохи,
Су Ши! Его стихотворения очень красивы, лирично-плавны, образны, и замечательно передают эмоциональный настрой поэта...В качестве иллюстраций же пусть будет китайская зима в красивых фотографиях))))
Стихотворения под морем)))
ЛОДКА.
Пели дождь и ручей всю ночь
Заунывную песнь свою.
А под утро ветер подул
И, наверное, вспугнул луну.
Как печален-пeчален мир
Словно осень - моя тоска,
Мне бы чистой воды испить
Из прозрачного родника...
Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Рассекая волну, плывет.
Я вокруг стены обошел,
Это путь в три десятка ли,
И увидел везде-везде
Краски яркие отцвели.
Только заросли тростника
Разлились, как море, кругом,
Я плыву на лодке, а она
Белым кажется лепестком...
Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Рассекая волну, плывет.
В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,
Да заметна из-под нее
Белых-белых волос копна.
Я хочу поближе подплыть,
Поздороваться с ним - да как?
Только чаек зря напугал -
Седовласый исчез рыбак.
Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Рассекая волну, плывет.
Ветер жизнь в природу вдохнул
И во все, что в природе есть,
И во все, что дано любить, -
А всего нам, увы, не счесть!
Я ушел, и ветер с ладьей
Продолжали спор вдалеке,
Отражение облаков
Растворилось в бурной реке.
Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Рассекая волну, плывет
ПРОВОДЫ
Цвета перьев утиных — волны в реке,
словно краска — темны, густы.
Плывут подобьем розовых лиц
персиковые цветы.
Провожает гостя дряхлый старик —
прибрежный путь недалек.
Черные шляпы качаются в такт,
льнет к копытам песок.
Старик вопрошает гостя, когда
встречи придет пора?
Гость отвечает — когда листву
разметут по земле ветра.
У моста привязали коней к тополям,
смеются и говорят,
Что непременно осенней порой
вместе посмотрят закат.
* * *
Лишь добрался до этого края —
Ветер дунул и дождь закапал.
Одинокий скиталец — найду ли
Я пристанище в мире большом?
Мне достать бы облако с неба
И надеть бы его, как шляпу.
Мне б укутать себя землею,
Как простым дорожным плащом!
У ОКНА
У соседей восточных в саду
Много белых растет тополей.
Ночью дождь начался,—при дожде
Шум листвы все сильней и сильней.
Мне не спится, сижу у окна,
И совсем бы я был одинок,
Если б стайки ночных мотыльков
Не летели на мой огонек...
* * *
Написано в Праздник середины осени.
В голубизне растворилось
Облако на закате.
Сковано все прохладой,
Всюду прозрачность такая.
По небу скользит бесшумно
Круглый сосуд из яшмы,
К востоку перемещаясь,
Млечный Путь рассекая.
В жизни моей, вспоминаю,
Не всегда выдавались
Радостные мгновенья
В этот праздничный вечер.
Новое полнолунье
В новом году грядущем
В далях такого края,
Вечно скитаясь, встречу.
С ЛОДКИ СМОТРЮ НА ГОРЫ
С лодки на горы смотрю — они
как резвые жеребцы.
Быстро мимо лодки летит
во сто голов табун.
Впереди — отчетливо предстают
скал исполинских зубцы,
Позади — испуганно мчатся прочь
бесчисленные беглецы.
Выше смотрю — крутая тропа,
склон каменист, высок.
Неспешно идет по тропе человек,
едва приметный вдали.
Машу рукой, окликнуть хочу,
но уносит меня поток.
Как вольная птица, летит на юг
мой одинокий челнок.
НОЧУЮ В ХРАМЕ ХАЙХУЭЙ
В плетеных носилках третий день
путешествую по горам.
Прекрасен путь, но крут чересчур
и недостаточно прям.
Вниз — до Желтых Ключей дойдешь,
вверх — дойдешь до небес.
С обезьяной сравнится в ловкости тот,
кто пройдет по этим буграм.
Вкруг пагоды — пропасти и ручьи,
не подойти напрямик.
Усталость моя весьма велика,
и голод весьма велик.
Ведущий на север висячий мост
под ногами глухо гудит.
Сотню шагов прошел до стены,
врат монастырских достиг.
Встречая путников, гулко ударил
колокол в тишине.
Главный покой засовов лишен,
но для отдыха годен вполне.
Из древней бадьи по желобу вниз
тонкая струйка течет.
Беспорочным служит эта вода,
но пригодилась и мне.
Прилег, захрапел — соседям на страх,
проспал почти до утра.
Как будто пятую стражу бьют —
светлеть небесам пора.
К трапезе колотушка зовет, —
значит, уже рассвело.
Безмолвие, только шорох подошв
доносится со двора.
В НАЧАЛЕ ОСЕНИ ПОСЫЛАЮ ЦЗЫ-Ю
Теченье рек
подобно теченью лет.
Все живое и мы
уходим друг другу вослед.
И только сердце
такое же, как всегда.
Память полна
все тех же, прежних примет.
Помню, как мы
запирали дверь поутру —
Тяжко осеннюю
было сносить жару.
События древние
мы изучали вдвоем,
И похлебка из лебеды
не вредила нутру.
Осень кончалась,
близился зимний хлад,
В окна и двери
ворваться хотел листопад.
Я для тебя
теплое платье добыл,
Малости этой
был ты безмерно рад...
От ложных надежд
невеликий в юности прок.
Из всего, что случилось,
нужно извлечь урок.
Видно, разлуки
избегнуть было нельзя;
Заслугам и почестям
вряд ли назначен срок.
Но сожалеть
не стоит об этом ничуть.
Оба состарились,
горя пришлось хлебнуть.
Поздно уже
держаться прежних путей,
Поздно уже
постигать истинный путь.
Осенью переговоры
о покупке земли предприму,
Встретить весну
надеюсь в новом дому.
В Снежном Жилище
по ночам только ветер и дождь, —
Шум непогоды
к изголовью летит моему.
НАПИСАНО К ОСЕННЕМУ ПЕЙЗАЖУ ЛИ ШИ-НАНЯ
Мощный изгиб древесных стволов,
ил темнеет речной;
Обнаженные корни редких дерев
иней покрыл ночной.
Правит веслом гребец в челноке —
куда возвращается он?
Домой, в деревню Желтой листвы,
на юг, на берег родной.
НАПИСАНО НА ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ ДЭНМАЙ, В ПАВИЛЬОНЕ ДОСТИГАЮЩЕГО ПРИЛИВА
В хайнаньской деревне остаток дней
дожить хотел в тишине,
Но владыка, душу мою призывая,
У-ян направил ко мне.
За проливом, куда пролегают пути
исчезающих птичьих стай,
Синие горы еле видны —
там настоящий Китай!
* * *
Лес расступился, горы видны,
у ограды растет бамбук.
Желтые травы, маленький пруд,
цикады поют вокруг.
В воздухе белая птица висит —
взора не отведу.
Красные лотосы льют аромат,
отражаясь в тихом пруду.
За деревней
Вдоль насыпи древней
Следом за солнцем бреду на закат,
старый посох со мной.
В третью стражу вчера, во тьме,
усердствовал дождь ночной.
Благо мне в суетной жизни дано —
сегодня смирился зной.
ВОСТОЧНЫЙ СКЛОН ВИД НА ТЕРРАСУ
Дождь перестал,
луною пронизана тьма.
Горожане ушли,
бредут поселяне в дома.
Не стоит роптать,
что путь чересчур каменист:
Стук палок дорожных
слуху приятен весьма.
У соседа восточного
возле дома растут тополя.
Шуму дождя
внимаю всю ночь, не дремля.
Возле окна
одиноко сижу до утра.
Осенние мошки
летят к огоньку фитиля.
ПИШУ В ОБИТЕЛИ ДВУХ БАМБУКОВ, В КЕЛЬЕ НАСТАВНИКА ЧЖАНЯ
Издали колокол и барабан
попеременно звучат.
Закрыта дверь, одиноко ложе,
светильник подслеповат.
Слой пепла белого пронизав,
мерцает красный огонь.
Лежу и слушаю: капли дождя
с шумом в окно стучат.
В ЧЕТЫРНАДЦАТУЮ НОЧЬ ДВЕНАДЦАТОЙ ЛУНЫ ВЫПАЛ НЕБОЛЬШОЙ СНЕГ; НАУТРО ОТПРАВИЛСЯ К ЮЖНОМУ РУЧЬЮ И ПИЛ ТАМ ДО ВЕЧЕРА
Как сыплет снег над Южным ручьем —
мечтал увидеть всегда.
Пока он не стаял, сажусь на коня
и поспешаю туда.
Сквозь чащу ломлюсь, ревниво слежу —
уступил ли другим ездокам?
Прежде других, чуть забрезжил рассвет,
проезжаю по красным мосткам.
Кому пожалеть, что разрушен дом,
что негде найти ночлег?
Голод в деревне, — навстречу мне
ни один не идет человек.
Пришельца встречает лишь стая ворон
среди безлистых дерев —
Расшумевшись меж застывших ветвей,
снова на них замерев.
ГОРЫ ГУЙШАНЬ
В скитаниях жизнь проходит моя,
цели у странствий нет.
Вновь проезжаю горы Гуйшань —
здесь не бывал пять лет.
Пол-Поднебесной проехать успел —
многие тысячи ли.
Все в той же келье живет монах,
совсем уже стар и сед.
Не близко до Срединных равнин,
труден к столице путь.
К морю приводят волны реки —
решаю к востоку свернуть.
О славных делах столетий былых
не стало памяти тут.
Целы ль развалины древних валов,
возможно ль на них взглянуть?
Вдогонку уходящей Осени...
[Print]
Tygrysek