Итак, вот и обещанная лирика)))) Стихотворений Цао Цао в сети не так уж и много, потому делюсь тем, что имею: стихотворными переводами М. Е. Кравцовой. Стихи приводятся из сборника "Резной дракон", Санкт-Петербург: Петербургское востоковедение, 2004 г. Тень уже упоминала, что лирика Цао Цао во многом автобиографична, но сам поэт зачастую прибегает к иносказаниям, описывая те или иные события своей жизни, потому привожу не только сами стихи, но и комментарии к ним.
А начну с перевода стихотворения Наталии Меньшиковой...

Хоть черепахе и долго живется
Хоть черепахе волшебной и долго живется,
Все же наступит конец, и она не проснется.
Змей высоко поднимается вслед за туманом,
Прахом ему обратиться поздно иль рано.
Гордый скакун одряхлевший, припав к своим яслям,
Все еще помнит о скачке под небом, под ясным.
В возраст почтенный вступил человек благородный,
Пылкое сердце сберег он и душу – свободной.
Путь сокращенный нам дан или лет изобилье, –
Это решать не всецело Божественной силе.
Вырастишь в светлой душе ясноокую радость,
Долгий, наполненный путь тебе станет наградой.

Плещется счастье во мне, я его не скрываю –
Силой исполненный дух высоко воспеваю.
Остальные стихотворения знаменитого китайского военачальника и полководца, а затем - и верховного министра империи Хань под морем))))
За вином.
Я пью вино!
И воспеваю эру Великого покоя!
В сытых деревнях
уж не лютуют сборщики налогов,
И мудрый на престоле государь,
И, ревностно ему служа,
себя на благо трона не щадя,
блюдут сановники законы и устои.
Согласно нормам все себя ведут,
Причин для тяжб не стало у народа.
Запасы сделаны на девять лет вперёд
за три минувших урожайных года.
Амбары продовольствием полны,
Трудом почтенных старцев не неволят.
И, влагой дождевой напоены,
Побеги снова дружно в рост пошли,
И скакунов могучих табуны
не где-то там сражаются вдали,
а щедро унаваживают поле.
Правители всех рангов, все князья
Подвластный люд с любовию лелеют,
За дело поощряют иль хулят,
Отец как или старший брат,
кто домочадцев неустанно бдят,
о пользе населения радеют.
Но стоит только преступить закон -
И наказанье будет неизбежным.
А потому в любом конце страны
ты в грязь дорожную
хоть что-то оброни -
никто чужой не пожелает вещи.
Пусты отныне тюрьмы и суды,
И жертву ждут напрасно палачи.
Свой срок отпущенный
здесь каждый проживёт -
хоть до ста или больше лет,
И высшей милостью ухожен и согрет
и хрупкий лист, и слабый червячок!
Роса на листьях.
Двадцать два поколенья
сменилось на ханьском престоле...
Ныне вставший у трона -
на что оказался способен?!
Вот уж верно,
мартышка в парадном чиновном уборе:
Нет ни капли ума,
а амбиций, амбиций-то - море!
Нерешителен, слаб,
ничего не умеет, не знает...
И, как будто в полон,
увозили тайком государя.
Но зловещее пламя
уж ясное солнце пронзило...
И начав как злодей,
сколько всяческих бед породил он!
Негодяй и мятежник
схватил управления вожжи,
Рубит древо под корень,
столицу дотла уничтожил.
Погубил он, разрушил
деянья великой державы,
Головёшки да пепел на месте,
где высились храмы.
Венценосный скиталец
в отчаянье отбыл на запад,
И стеная стекались
к дорогам угрюмые толпы.
Я вдали различил
очертания стольного града
И, как древний печальник,
забылся в безудержной скорби.
КОММЕНТАРИИ: Стихотворение посвящено трагическим событиям 80-начала 90 годов II в, с которых и начался распад ханьской империи. В этом стихотворении регент малолетнего императора, Хэ Цзинь, которого Цао Цао и называет "мартышкой", вызвал в столицу Лоян генерала Дун Чжо, войска которого сожгли столицу, а сам Дун Чжо возвёл на престол нового императора, Сянь-ди...
Хаоли.
Мы войска собирали
к востоку от горных проходов,
Чтобы скопище зла
покарать, навсегда уничтожить.
Как Великий Воитель,
стремились на праведный бой,
К осквернённой столице
рвались распалённой душой.
Единились дружины,
вожди же никак не поладят,
Что чванливые гуси,
шумели, на месте топтались.
За богатство и власть
продолжая извечные распри,
Вскоре в схватке смертельной
свели свои рати.
Вот уж в южном краю
объявился нежданный правитель,
И на севере тоже
поспешно печать вырезали.
У живых под доспехами
ползают жирные вши,
Сотни тысяч
безвременно с жизнью расстались.
Побелевшие кости
на лугах омывает роса,
В опустевших селеньях
теперь не услышишь ни звука,
Лишь один уцелевший
едва ли остался из ста...
Я о том вспоминаю
с такою душевною мукой!
КОММЕНТАРИИ: Стихотворение продолжает описание событий, рассказанных в "Росе на листьях". Весной 190 года недалеко от Лояна собрались армии нескольких полководцев, намеревавшихся выступить против Дун Чжо, однако каждый из них боялся предательства и не хотел жертвовать боеспособностью своих войск, оттого боевые действия так и не начались.
В скором времени бывшие союзники превратились в злейших врагов, вступивших в междоусобные распри.
"Вот уж в южном краю объявился нежданный правитель" - намёк на брата генерала Юань Шао, Юань Шу, который в 197 г. объявил себя государем основанного на юге страны суверенного царства.
К этому времени и Юань Шао, некогда возглавлявший коалиционные войска и бывший близким другом Цао Цао, стал одним из злейших его врагов.
"И на севере тоже поспешно печать вырезали", намёк на события 191 года, когда Юань Шао, укрепившийся в среднем течении реки Хуанхэ, попытался возвести на трон своего ставленника.
О как прекрасно!
Сам о себе я скорблю,
пребывая в смятенье:
Доля сиротская -
беды одни да лишенья!
Матушки слов-поучений,
увы, я не ведал,
Как и не ведал отцовских,
увы, наставлений!
* * *
Голь перекатная,
в грязную ветошь одетый,
Ищет опору,
напрасно скитаясь по свету.
Силы и воли
хоть каплю в себе сохрани -
И обязательно
время наступит победы!
* * *
О как презренен,
как беден я ныне и жалок,
Плакать навзрыд да вздыхать -
вот и всё, что осталось...
Слёзы, стенанья...
Родитель, погибший безвинно,
С чувством каким
ты сегодня взирал бы на сына?!
* * *
К Небу взываю,
свои обращая мольбы:
Сгинуло б место,
где бедный отец мой погиб!
Верность храня
государю минувших времён,
Нового встретил
в столице бы с радостью он!
* * *
Вокруг ликованье,
меня же терзает печаль:
Не смог я поведать
о чувствах своих, о мечтах!
Всё встало на место,
и слышны державные речи,
Но кто поручится,
что прошлое кануло в вечность?!
* * *
Мольбам моим сбыться
не скоро, боюсь, суждено,
И то, что печалит,
исполнить не так-то легко.
И всё же теперь,
перед светом блистательно-властным
Былое отринул, и высохли слёзы давно.
КОММЕНТАРИИ: Считается, что стих создан с 210 году, когда под его властью был уже весь регион среднего и нижнего течения реки Хуанхэ. "Сам о себе я скорблю..." - здесь речь идёт не о реальном детстве поэта (отец Цао Цао погиб, когда ему было уже 40 лет!), а, так сказать, о его "духовном сиротстве".
"О, как презрен" - это и следующее четверостишье посвящены отцу Цао Цао, Цао Суну, который занимал высокие должности при дворе императора Лин-ди, и в силу своих родственных связей (приёмный сын евнуха) находился на стороне клики евнухов. Смерть Лин-ди и последовавшая за ней расправа с придворными евнухами вынудили Цао Суна бежать из столицы, вскоре после чего он погиб. Цао Цао же исходно примкнул к вождям, возглавлявшим оппозицию клике евнухов и, таким образом, оказался в стане политических противников своего отца.
"Вокруг ликованье" - здесь говорится о событиях 196 года, когда после длительных переговоров с окружением императора Сянь-ди Цао Цао удалось добиться личной встречи с императором. И хотя он не мог говорить с правителем достаточно откровенно, ему всё же удалось уговорить Сянь-ди отдаться под его покровительство.
Песнь о лютом морозе.
Мы на севере шли
по Тайшаня-горы перевалам...
О как страшно!
Как грозно суровые высятся скалы
На Тайшаня-горы перевалах!
О как страшно!
Как грозно суровые высятся скалы!
По обрывистым тропам
да отвесным откосам
То и дело с повозок слетают колёса.

О как скорбно
скрипят обнажённые ветви!
И становится жутко
от воя холодного ветра.
Всё скрипят обнажённые ветви,
И становится жутко
от воя холодного ветра.
Путь медведь преграждает
свирепым оскалом,
Леопарды и тигры ревут где-то рядом.

Средь теснин и ущелий
редко встретишь кого из людей,
Только снежные хлопья
несёт неустанно метель.
Редко встретишь кого из людей,
Только снежные хлопья
несёт неустанно метель.
Мы не чаем дождаться окончанья пути,
Но чем дальше идём, тем труднее идти.

Истерзали мне сердце печаль и сомненья,
Ах, в родных бы местах
очутиться хотя б на мгновенье!
Истерзали печаль и сомненья,
Ах, в родных бы местах
очутиться хотя б на мгновенье!
Через бурный поток -
ни моста, ни прохода,
И, не зная, что делать,
стоим посредине дороги.

Заблудились мы,
сбились с той дороги, где ранее шли,
И не видно ни зги,
и нет места, где ночь провести.
Сбились мы с той дороги, где ранее шли,
И не видно ни зги,
и нет места, где ночь провести.
Солнце медленно скрылось,
за дальние скалы,
Люди, кони - от голода все отощали.
Тащим мы на себе и поклажу, и хворост,
Рубим лёд, чтобы скудную пищу готовить.
Тащим мы на себе и поклажу, и хворост,
Рубим лёд, чтобы скудную пищу готовить.
О Восточных горах боль постиг я стихов,
Из груди вырывается тягостный вздох.
КОММЕНТАРИИ: этот цикл посвящён походу, предпринятому Цао Цао зимой 206 года против племянника Юань Шао, сосредоточившего свои силы в северной части провинции Шаньси. Армии Цао Цао пришлось преодолеть труднодоступный горный массив - Тайшань.
На изменённый мотив "Восточные, Западные ворота"
Северный край
покидают гусиные стаи,
Тот, где гнездились
вдали от людских поселений.
Тысячи вёрст
всё летят и летят караваны,
Чуть отдохнут
и опять устремляются к цели.
Зиму проводят
на юге средь риса побегов,
Снова весна -
и на север, домой полетели.
Вот в центре поля
виднеется стебель пырея,
Ветер подует -
и он понесётся куда-то.
Вихрем кружимый,
с родными расстался корнями,
Минут века,
а его ждать напрасно обратно.
Ну а солдаты,
что их-то уводит в дорогу?
В дальние дали
зачем поспешили отряды?
Сколько уж дней
не давали коням своим отдых,
Сколько уж дней
не снимали ни шлема., ни латы.
Старость застанет
их где-то в бескрайних просторах,
В дом свой родимый
сумеют вернуться не скоро...
Даже дракон
затаится в бездонной пучине,
Хищник уходит
к себе на высокие холмы.
И, умирая,
к норе обернётся лисица,
Как человеку
не помнить об отчем о доме?!
КОММЕНТАРИИ: Одно из самых лучших образцов китайской лирики антивоенной направленности. В этом стихотворении поэт доказывает бессмысленность и пагубность военных действий в целом, противопоставляя их вечным человеческим ценностям, под которыми им понимается любовь к отчему дому и своей малой родине.
На отрывистые мелодии
("О западных земель властитель мудрый")

О западных земель властитель мудрый,
Чей образ я в душе своей лелею!
Всей Поднебесной, в сущности, владея -
Без малого двумя её третями, -
По-прежнему к царю, как к сюзерену,
Вассалом шёл с поклоном и дарами.
Став жертвой клеветы, наветов злобных,
Узилища познав позор и муку,
Безропотно свою он принял участь,
Лишь выкупом вернув себе свободу
И разрешение вести походы.
Так сколь же праведен
учитель Кун-цзы был,
Его назвав достигшим совершенства
Преемником надёжным древней Инь,
И всячески её превознося!

* * *
Иль циский князь Хуан,
кто истинно достоин
Владетельных князей
поставлен быть главою.
их раз за разом на совет сбирая,
Порядок полный он навёл в державе.
Порядок полный он навёл в державе,
Насильем никому не угрожая.
Без лжи и фальши шёл прямым путём,
Недаром люди помнили о нём!

* * *
Слова хвалы, что Кун-цзы расточал,
Его советник делит с ним - Гуань,
Деянья чьи народу шли во благо.
Ведь это он совет Хуаню-князю дал
С поклоном воспринять
царя священный дар -
Пусть даже вопреки последнего веленью:
Ибо никто, державное блюдя правленье,
Не смеет нарушать закон и ритуал!

* * *
И цзиньский Вэнь,
князей всех выше стоя,
С согбенной всё же принимал главою
Царя дары - нефритовый бокал,
Да лук багряный и напиток дивный,
Да чёрный лук и чёрных стрел колчан,
Из сотни храбрецов отважную дружину.

* * *
Таким поступкам, право, нет цены -
Вот верности пример и благородства!
И в самых дальних уголках страны
Хвала ему с Хуанем воздаётся!
Дурные же оценки и слова -
То глупая и лживая молва.
И в день сегодняшний, века переживая,
ещё пышней цветут их имена!

Пою, сам себе наливая вино
(на отрывистые мелодии)

Пою, сам себе наливая вино,
Как долго ещё мне прожить суждено?
Ведь жизнь человека - что капельки рос...
Минувший же день столько горя принёс!
* * *
Я вновь изнываю, объятый тоскою,
От дум потаённых не знаю покоя...
Уйти-позабыться есть средство одно:
Волшебный напиток - Ду Кана вино!

* * *
На вас одеянье учёного мужа,
А сердце моё так болит, так недужит.
Ведь это о вас, господин мой, о вас
Печально вздыхаю в который уж раз!

* * *
Призывно олени кричат на лугу,
Где вволю едят молодую траву.
Я гостя желанного дома встречаю,
И радостных песен разносится звук!

* * *
Как ярко на небе сиянье луны,
Поди-ка попробуй его погаси!
А если тебя охватила тоска,
Поди-ка попробуй её прогони!

* * *
Вдоль поля бреду, по тропинкам петляя...
Зачем же так часто
мы с вами встречались?!
Сердечные речи вели за столом...
Осталась лишь память о чувстве былом!

* * *
При ясной луне уже звёзды редели,
Как стаей сороки на юг полетели.
Вкруг древа могучего кружат-снуют -
Так где же та ветка, что даст им приют?

* * *
Пределов не знают ни горы, ни воды
Своей вышине и глубинам своим.
Коль князю мудрейшему станем подобны,
То всей Поднебесной сердца покорим!

Распадается Наисовершенное
(предсмертное стихотворение Цао-Цао)

Начиная с момента рождения,
словно мягкая глина,
подвержено всё изменениям,
И ничто не способно
избегнуть конца.
И ничто не способно
избегнуть конца -
Это участь любого,
даже сверхмудреца...
И от мыслей о том изнывают сердца!
Я драконов могучих хочу оседлать,
В Сокровенные горы надеюсь попасть.
В Сокровенные горы надеюсь попасть,
Дабы в дивном безмолвии там пребывать.
Я на Остров блаженных
в мечтах уношусь,
Я на Остров блаженных
в мечтах уношусь.
Вечным сном Сам Учитель
когда-то почил,
Над великими предками -
насыпь могил.
Над великими предками -
насыпь могил,
Ныне праздно живущих
ждёт такой же удел...
Только муж благородный
о грядущем конце не скорбит:
Что поделать,
Коль время идёт неустанно,
да не просто идёт, а бежит!