У тебя не бывает чувства, дорогой дневник, что иногда ты становишься центром энтропии собственной вселенной? Маленькой, терпеливой черной дырой, которая поглощает пролетающие мимо солнечный свет, кубометры кислорода, произведенные истощенными лесами Бразилии, Бразилию, бабушкино трюмо, холодную воду из под крана, книги, написанные мертвецами на мертвых деревьях, километры в час, цвета с фотографий, 93 литра пива в год согласно статистики, чьи-то надежды, разговоры в курилке, дни неделей, рождений и конституций. Поглощает пока не станет такой плотной, что затянет в себя всю вселенную.
Или вот еще о чем я подумал, дорогой дневник. Самые невнятные из не_вероятных видов существ – непарнокопытные. С ними абсолютно ничего не ясно. То ли они вообще не парнокопытные, то ли копытные, но не парно.
Ощущаю себя очень не¬парнокопытным.

Current music: Зимовье Зверей - Моноатеизм

Больше всего усилий человек прилагает, чтобы оставаться видимым. История искусства и языка – это история того, как сделать невидимое видимым (хотя профессора кафедры Теории Заговоров Института Мировой Революции и будут с пеной у рта доказывать обратное. Но они вообще всегда доказывают именно обратное, так что мы их даже слушать не будем). Творчество рождается из несовершенства, из желания увидеть скрытое, а, увидев, передать. Искусство – не цель, а только способ донести себя в виде картинок и слов. Так родился язык. Из попыток перенести абстрактные и неосязаемые понятия и ощущения на предметы окружающего мира. Слово «тигр» означало не только большую полосатую кошку, но и передавало весь ужас первобытной ночи, ее коварство и жесткость, «солнце» – было катящимся по небу огненным шаром и, одновременно, символом надежды и возрождения. Вся поэзия работает на этом первобытном значении языка – выковыривает символы из-под ороговевшей оболочки слов, как охотник, разбивает панцирь черепахи, чтобы добраться до сладкого мяса. Это одна из причин успеха рекламы. Реклама, дорогой дневник, столь же первобытна, как и поэзия, с той лишь разницей, что поэзия наделяет предметы символами, а реклама еще и пытается продать их.
Человек не видимый чувствует себя одиноким среди других людей. Он думает про себя: я сумасшедший. Он начинает увлекаться Древним Египтом, пирамидами, фараонами, или принимается вышивать крестиком, или, ну, не знаю, взбирается по карьерной лестнице. Расширяет сознание, сужает точку зрения, выбрасывает из окна старые пластинки.
Сие тело состоит из картинок и слов? - спрашивает он себя.
Это один из великих вопросов философии, наряду с «как удержать любовь?»* и «сколько ангелов сможет танцевать на острие иглы?»**.
Современные философы бьются над символами, понятиями, одиночествами. Все философы бьются. Не бывает небьющихся философов, дорогой дневник.
Подарите мне новый набор философов, а?

Current music: Полигон – Немного рока
Current mood: ..я отскребу от каузальных тарелок оставшуюся от вчера суть вещей..

Мальчик оборачивает вопрос в слова и выпускает в воздух в виде синего воздушного шара, который поднимается к нам на крышу гаража и лопается. Я поднимаю с нагретых солнцем жестяных листов синюю резиновую тряпочку и говорю, что мы растаманы. Мальчик смотрит на меня непонимающе, и я терпеливо вынужден объяснить ему, что есть мнение, что чем проще молекула, тем лучше наркотик. Лучший наркотик таким образом – кислород, там всего два атома. Следом за ним идет закись азота – три. Дальше этанол, но там их уже девять. А поскольку атомы как люди, когда соберутся кучей трудно предсказать последствия, поэтому мы и сидим на крыше вдвоем. Тут мальчика засасывает в образовавшуюся у него под ногами воронку непонимания, и мы снова остаемся одни. Б. обрывает длинный монолог о форме выражения сознания*, чтобы заметить, что мое мнение о причинах нашего пребывания на крыше гаража ошибочно и, следовательно, может быть истолковано превратно, отчего, возможно, нам придется иметь дело с милицией, а милиция не разбирает кто перед ней, гений или не гений и хватает всех подряд. Б. – гений, и, естественно, ему обидно сидеть вместе со всеми_подряд в тесном помещении. Тогда я, в свою очередь, оборачиваю в слова свой вопрос и, взвесив на ладони, запускаю в Б. желтый воздушный шар. Б. лежит на крыше закинув руки за голову, и вопрос ударяет его прямо в лоб.
– Чтобы лучше видеть, – ответ протыкает желтый бок, и вопрос со свистом уносится прочь. Левой ногой Б. показывает, что именно мы должны лучше видеть, и я, проследив траекторию этого жеста, некоторое время наблюдаю за проносящимися на быстрой перемотке людьми и машинами, оставляющих на ушах обрывки разговоров и шума. Возможно, Б. имел ввиду что-то другое: к примеру, проплывающие в небе облака или поле за канавой на котором мальчишки гоняют мяч, но мне нелегко отделаться от антропогенных факторов. Кислород начинает резко отдавать привкусом бензина и я, втягивая носом воздух, невольно пытаюсь припомнить, сколько атомов в бензольном кольце.
Снизу раздается шум, как будто кто-то прыгнул на пустую металлическую бочку и над нами проплывет что-то круглое и зеленое – это И. карабкается на крышу, а в рюкзаке у нее бутылка минералки и бутерброды. Б. протягивает руку и помогает ей одолеть разделяющее нас расстояние. И. девушка практичная – она любит Б., терпит меня и носит нам бутерброды, когда ее вежливо об этом попросишь. Мне достается с колбасой и тонко нарезанным помидором, и я съедаю его, запивая водой.
Б. возвращается к своей мысли, которую не успел закончить, и, повозившись, привязывает к торчащему сбоку железному пруту, красный воздушный шар. То, что Б. не выпустил его в воздух, как это делаю я, а привязал, означает, что эта мысль ему нравится и что он намерен возвращаться к ней и дальше и, возможно, возьмет с собой домой. Но пока красный воздушный шарик мотается на ветру как трехмерный флаг на ржавом флагштоке. Это опасная и дразнящая мысль. Тут же мне в голову приходит ответ, и я начинаю выталкивать воздух из легких вместе с пришедшими на ум словами. Через некоторое время шар готов. Моя мысль мне тоже чрезвычайно нравится и я привязываю ее рядом с его, красной. Она имеет фиолетовый цвет и вместе они смотрятся неплохо. Завершено.
И. сидит на краю и болтает в воздухе ногами, наблюдая за катящимся по горизонту солнцем, и не вникает в наши монологи. Потом у нее над головой возникает оранжевый шарик, и она, оттолкнувшись, спрыгивает на землю. Мы следим, как он плывет по воздуху в сторону домов и потихоньку растворяется на фоне заката, как шаги И. по гравию.
– Ну что, идем? – спрашиваю я.
– Ага, – соглашается Б. Но мы еще немного сидим на остывающей крыше, прежде чем спрыгнуть вниз.
Напоследок, я оборачиваюсь, роюсь в карманах и достаю, последний, голубой, шар, надуваю и подбрасываю вверх.

Current music: Аквариум - Слова Растамана

Я завис. Злоупотребляю временем и пью чай. Обычно на полу. Хочется быть как можно ближе к земле и совсем не хочется жить на четырнадцатом этаже. Последнее время, дорогой дневник, вообще делать хочется все меньше и меньше, причем, что показательно дела, которые при этом нужно бы сделать, пугающе множатся и делением, и почкованием. Скоро они, кажется, совершат эволюционный скачок и станут размножаться пере_крестным образом. Но делать не хочется ничего. Бывает такое подвешенное состояние между полом и потолком. Жизнь прекрасна, но кажется напрасна.
Такие дела.
Тарковский – гений медитативности и цвета. Третий раз пересматриваю «Сталкера». За последние три дня.
Такие дела.
Открыл велосипедный сезон. Колешу по столице. А в столице дождь. И снег, и солнце, и скользкий асфальт косых переулков, и фонари, и кирпичные стены холодных зданий, и потоки машин. И все – мимо. Мне жаль пешеходов – у них равное дыхание и не сбитый шаг. Мне жаль машины – их тела утрамбованы уличным движением в пробки на дорогах-артериях. Мне жаль поезда в метро – они ездят только по прямой.
Надо бы подтянуть тормоза.
Такие дела.

Current music: Дендрариум – Авитаминоз
Current mood: ..авитаминоз, весна, словно чайники дома, коматоз, белый флаг, всюду снег// нечего сходить с ума, есть горячая вода и вино, и табак, и ночлег// все, чем жив и счастлив человек..

Выйти из строя закольцованных улиц и сорваться с места в бешеный бег – просто. Просто надо очень любить. Любить эти запястья, касаться которых табу, эти глаза, доверять которым опасно, эту улыбку острее ножа по нервам. Я успел. Как герой литературного произведения за 40 секунд перед, за три тысячи лет до, – немного долговязый, немного хвостатый, немного сумасшедший.
Дым табака расползался по подъезду, а я спускался по стене, напившись дикой красотой этих безумных рыжеющих зрачков. Луна светила в город холодно и равнодушно, луна была нами, и мы были одним – целью/мишенью – белым кругом на черном поле. Но времени хватило, чтобы сказать «я здесь» и провалиться в серебристое безумие… Ночь во имя безумия, день во имя безумия. Днем паранойя рисовала на снегу цепочки следов и прятала по углам серую тень с хвостом и клыками. Я жил только ночами, что она спала у меня на плече. Но я успел, а значит, все остальное мои кредиторы спишут за мою кривую усмешку и медную монету под язык.
Первый раунд за мной. Он доволен, я тоже. На нас теперь два гейса. Один взятый, другой данный. И лишь одно угнетало меня. То, что никак невозможно было выкроить времени, чтобы побриться.

Current music: Оргия Праведников – Туркестанский экспресс
Current mood: ..и мне сказали: "Расслабься, жить будешь! Хлебни из горла!// Она была в двух шагах, но в этот раз ничего не смогла.."

Побег не всегда возможен. И можно бежать, выжимая скорость из каждого движения, из каждой клетки, выворачивая суставы насквозь, до предела. Но треск раздираемой ледяным лязгом тишины не дает уснуть. Тиски и капканы. Острые зубы оставляют шрамы и клочья шерсти на снегу.
И некуда деться.
Побег не всегда. Только сейчас. Время стягивает петлю, до хрипа, до судороги в горле. Бежать поздно, не бежать – невозможно. Рывок из последних сухожилий, когда не видишь впереди целей, не имеешь причин, смыслов, мишеней, а только бездумно стучащий в легких воздух. Но все равно, - все равно знаешь, что не успеть, что петля захлестнется раньше, чем сумеешь, скрыться.
Побег не..
Не имеет смысла. Некуда уже рваться, и сбиваешься на шаг. И уже плевать, на косые взгляды в спину, уже не видишь, проходящих мимо, и плевать на уходящие из под ног улицы, и на рамки, приличия, вопросы домыслы. Мир рассечен, разрезан и свернут на тонком, узком лезвие, по которому идешь и только молишься за каждый шаг, и просишь, чтобы этот шаг был последним.., не стал последним. Нельзя свернуть, можно только пройти до конца, захлебываясь на каждый шаг отказывающим дыханием.., либо..
Все просто - той байке о вороне и вечности не достает одного элемента, чтобы придать ей достоверность. Крылья ворона аккуратно прибиты гвоздями к скрещенным крест-накрест деревяшкам.

Current music: Haggard - Herr Mannelig

Это в самом деле очень грустно, когда мокрый снег падает с открытого неба прямо тебе за шиворот, и решительно ничего нельзя поделать. И снова октябрь.
Стал каким-то жестким. Твердым. Будто что-то картонное. Будто простудился на сквозняке, слег, очнулся – гипс. И поздно спрашивать беднягу Йорика о том стоит ли вообще быть или можно и так. Потому что полет нормальный и тысяча метров над уровнем смерти.
Втягиваю голову в плечи, кутаюсь в молчание, потому что шарф остался дома, а зонт – где-то в лете. Я просто тону в этой осени.

Current music: Alai Oli – Над домами
Current mood: ..вот хорошо еще, чтоб мне не видеть прежних снов// они как острый нож для инвалида// во сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков// мне снятся рифмы, свечи и коррида..

Лето перетекает в осень как река в океан, сменяя тихие заводи брегов, укрытые осокой и камышом, на многоголосный шум прибоя городской жизни, оставляя позади запах травы и нагретых солнцем шпал. И кажется даже невозможным верить в те мальчишеские проделки, которые откалываешь, вроде посадки деревьев на ночных дорогах и тщательно распускаемые слухи про зомби и бродячие огоньки для доверчивых простецов.
Открываешь окно и пускаешь по венам дождь. Какая радость сидеть на окне свесив ноги и курить.. а за окном осень. Фасады домов пожелтели и сбрасывают солнечные лучи прямо на тротуар. Если бы лето никогда не кончалась, можно было сидеть так вечно, держась руками за шершавый подоконник.. И чтобы, какая-нибудь девушка, проходящая мимо, придержав ладонью челку, крикнула «эй! осторожнее, не свались!». Тогда можно было бы помахать ей руками показывая, что держишься крепко.
Но листья кружатся в воздухе, как песчинки в часах, и возвращение как всегда невозможно. И ты разгоняешь собой время. Скоро зима. Пожалуйста, не переубеждайте.

Current music: Аквариум – Имя моей Тоски
Current mood: ..крылатый ветер вдали верхушки скал опалил, а здесь ласкает газон..

Море всегда устроено так: поезд, вокзал, потом пляж.
Проверим.

Current music: Крыс - Зубная щетка
Current mood: ..сбежал в Крым..

Я слышал как-то одну историю, о том, что большинство мест не существует на самом деле. Что на самом деле все это как бы декорации. Когда вы идете на работу, спешите на вокзал или домой, рабочие собирают здания из цветного картона, расставляют вдоль улиц автомобили и деревья, а когда вы проходите мимо, разбирают все обратно. При этом, поскольку все делается в спешке, нередко что-нибудь путается: не та реклама, пустое место, где в прошлый раз вроде бы было дерево, незнакомая вывеска или лишняя дверь в стене, ведущая в неприметный, но приятный бар, который потом никак не можешь отыскать снова. Но все это все равно не просто заметить, если просто проходишь мимо. Действительно, как знать, существуют ли на самом деле все эти африки, австралии, парижы, лондоны, или появляются прямо перед вашим приездом, по секретным схемам из буклетов турфирм? Конечно, не все места такие. Например, бабушкина квартира, поляна в лесу, дворы, иногда целые улицы или кварталы. Они существуют на самом деле, и остаются на месте, даже после того как вы закрыли дверь или завернули за угол. Возможно.
Все началось с того, дорогой дневник, что в один особенно жаркий день я решил пройтись по одному своему любимому бульвару... и наткнулся на бетонный забор. Обогнув забор, я стал свидетелем того, как несколько рабочих в однотипных комбинезонах разбирали чугунную ограду, а еще двое волокли куда-то скамейку (очень, между прочим, неплохую скамейку, удачно расположенную под раскидистыми ветвями бука). «Что, за дьявол возьми, происходит!» - хотел спросить я, но тут же вспомнил эту, рассказанную мне когда-то, историю и понял: они меняют декорации! Просто не для меня.
Но это были еще цветочки.
Потом, как-то возвращаясь с работы, я решил не срезать угол, как быстрее, а пройтись дворами… Заброшенный дом, дом, где водились приведения (во всамомделяшних заброшенных домах водятся всамомделяшние приведения) снесли, и теперь на его месте росло какое-то грубое, красное здание. Вокруг суетились зелено-синие и черные фигуры. Я уехал загород, надеясь, что все это не более чем недоразумение, но и это не помогло. На месте поля, через которое обычно идешь от станции, серела глыба какого-то завода, болото вообще куда-то исчезло (а ведь большое было болото-то), а на его (предположительно) месте зияла какая-то яма (тоже, впрочем, большая). Кто-то перепутал все дома и линии; некоторых мне вообще не удалось найти. Я уезжал заболевающим, вернулся – больным. Я бродил по улицам и искал когда-то знакомые места, но всякий раз что-то было не так: то тень от фонаря ложилась не на ту сторону света, то окна дома напротив горели в неправильной последовательности.. Потом стало хуже. Стоило мне пройти по улице, как тут же дома обрастали лесами, их облепляли безликие люди в уныло-зеленых комбинезонах и начинали отдирать облицовку и расковыривать асфальт..
И это не прекращается. Сегодня они взялись за соседний дом. Я запираю на ночь двери и окна, но все равно боюсь рано или поздно проснуться в незнакомой комнате с белыми стенами и низким потолком…
А что.., а что если я сам стану декорацией?

Current music: Ночные Снайперы - Рубеж
Current mood: ..паранойя – 84%, экзистенциональный ужас – 11%, когнитивный диссонанс – 4%, прочее – 1%..