Стоишь себе на остановке, думаешь о плохом, пиво теплое, в метро еще выдохшееся и оттого отдающее от этого каким-то особым пивным метеоризмом, какой бывает когда откроешь бутылку слегка просроченного пива и вздыбившийся, подобно недоджинну, оттуда пивной дымок тонкой струйкой из-под крышки проникает тебе в нос..А стоит ведь только оглянуться вокруг, чтоб увидеть интересное. Совсем на минуту забыть о том, что голове и просто оглянуться. И ты увидишь удивительную вещь - преображение. Хотя какое преображение - просто другое восприятие людей вокруг. Ведь если вдуматься, тут вокруг стоят такие же неудачники, как ты. Вот только представь, вот эта симпатичная девушка с хмурым выражением лица - она, вот именно она - счастлива? Она нервно теребит сигарету в тонкких, ухоженных пальцах, то и дело посматривая на дисплейчик сотового телефона и в конце концов, не выдержав какого-то ожидания, звонит подружке и обещает ей, прикрыв, озирнувшись, трубку рукой, что зайдет к ней с баночкой джинтоника, отойдя затем к дальней палатке и как будто стыдясь этого обычного вроде действа, но чем-то ужасно неудобного для нее сейчас. Счастлива ли она? нет, не счастлива. Телефонный звонок был для нее бегством от реальности. Отвлечься, поговорить с кем-то, пусть даже и с подругой. А Он - ее кто-то или ее что-то оставил ее одну на этой остановке в полдвеннадцатого ночи, одну и вот она едет домой в одиночестве и мнет свою сигарету, высматривая смску от Него или насчет Чего-то важного, что выкинуло ее из метро с этим дурацким телефоном. Что оставило ее, надеявшуюся на что-то без этой надежды на темной, продуваемой ветром остановке.
А вот молодой человек с бутылкой пива. тупо уставился в неоновые огни торгового комплекса. Потягивает пиво - девятую, между прочим, балтику, которую потягивать вообще-то тяжело, ибо яд чистый. А он стоит и задумчиво все смотрит, смотрит. Вот он завистливо провожает проехавшую иномарку, взглядом, которого так жаждали мы все в детстве высмотреть на лицах друзей, первый раз сев на только что купленный велосипед. Видно, что опостылело ему ездить в этом метро и стоять каждый вечер на этой же остановке и курить, пытаясь убить время хоть голубоватым дымом сигареты, сквозь который видно мигающий неон, только бы исчезнуть в желтоватом чреве автобуса...
А вот женщина средних лет. Она вроде и улыбается чему-то, переговариваясь со своим спутником, мужичком лет пятидесяти, плохо выбритым и одетым в спортиыный костюм. Время от времени мужичок тоже подхихикивает и растерянным жестом отводит в сторону руку с почти догоревшей сигаретой прима. Женщина нежно прижимает к себе большую спортивную сумку, видимо не доверяя спутнику, а тот предвкушая какие-то ведомые только ему прелести, внутри сумки, норовит притронуться к ней рукой, дабы хоть так припасть как ему одному известному блаженству. Счастливы ли они? Небольшой достаток, одежда ниже среднего, спотривная сумка.. Эх, видали ли вы когда - нибудь человека-счастливого - гомо-хаппиенс, с такой вот спортивной сумкой, на которой еще к тому же позорным люменисцентным огнем догорает протертая и сломанная в двух местах резиновая нашлепка Xeng Yong? Нет, хохотнут они еще пару раз, доедут до дома, а там, порезав картошки, хорошо если с тушонкой, а то и без, сядут на кухне печально, уняв уже ставший ненужным смех, выпьют извлеченную наконец из недр сумки, бутылку водки и пару раз пьяно поспорив о какой-то суетливой пустячине, лягут спать - он в семейных трусах, она - в мятой и пропахшей помышками ночной рубахе, из ворота которой вечно высовывается одна дряблая грудь.
А вот парнишка на роликах. Для него уже закончился этот, возможно и веселый день. Он только что попрощался с друзями, даже чмокнул хорошенькую четырнадцатилетнюю нимфетку в щечку, на прощанье. Но друзья в количестве четырех- девченки и пацанов -владельцев широких милитари штанов унеслись в неизвестном направлении, а он изредка брсая взгляд им вслед, посерьезнел и погрустнел задумавшись о нимфетке, которая для него сейчас кажется сполне взрослой, задорной девушкой. А скоро ему в школу и веселье закончилось и лето на исходе... А жизнь обыденная снова наступила ему на худую шею, с цепочкой, на котрой стыдливо выпрыгнув из растянутой майки торчит из складок маленькая половинка металлического сердечка...
А полный господин в пиджаке, с портфелем, тяжело дышаший и пытающийся в свете фонаря таки дочитать свой ежевечерний "Советский спорт". Он утирает лоб платочком, пыхтит, хотя на улице царит нежнейшая августовская прохлада и ветерок не так уж слаб, даже умудряется почти сдуть с угла традиционную бабушку-охотницу, бутылочного рокфеллера этой станции метро... Из под очков господина смотрят маленькие довольно пронзительные , но какие-то уже потухшие слегка глаза - глаза усталого добермана, которого уже не возьмут охранять территорию, из-за усталости. Он наверняка какой-нибудь менеджер среднего звена, с зарплатой долларов 800-1000, что видно по его сильно напыженным ботинкам, халтурно начищенным карманной щеточкой, по его, сильно уступающему произведениям Армани пиджаку, по чуть тронутым гелем волос, сильно растрепавшимся из-за постоянного зудения в затылке - от безысходности. Он уже никогда не будет главой фирмы. Ни одна женщина его не ждет. Она бы просто не пустила такого мужчину на работу, пусть даже не на самую респектабельную, С ТАКИМ портфелем. Портфель принадлежит временам, когда мой дедушка еще был молодым и возил на трофейном виллисе именно в таком портфеле план эвакуации его госпиталя. Мужчина достиг своего максимума в этой жизни, много у него было в ней событий - не было только одного - жизни. Именно поэтому он так яростно сжал несчастную газету - очередной удар по воротам дает ему хоть на минуту забыть о нем самом, почувствовать что где-то идет напряженная борьба, естественный отбор и молодые сильные люди соревнуются за славу и победу.
Да много там на остановке народу стоит. Те кто поудачливее - те на машинах разъехались. Счастливых женщин до дому довезли или уж довели. А мы - стоим. Ждем нашего желтоутробного автобуса. Чтобы доехать хотя бы до дому, если уже до счастья не получилось. И молчаливы не этой остановке люди. Даже те, кто знаком. Неудобно там как-то разговаривать. Мы просто стоим и ждем.