Где-то в альтернативной Великобритании есть остров Лют, позволяющий своим обитателям семь лет наслаждаться абсолютной безопасностью. Вот, что бы ни происходило: войны, болезни, нашествия – те, кто живут на Люте будут живы и в достаточной мере здоровы, чтобы верить, что остров дает свою защиту. Но раз в семь лет наступает «День Д» - остров требует свою дань: по одному человеку за каждый год. Так было много веков подряд, так есть и сейчас.

Для Нины, супруги лорда Тредуэя, это первый такой день, поэтому для неё «День Д» становится не просто днём дани, которую платит остров, но тем днем, когда она в полной мере осознаёт себя и свое место в этом вот мире.
Всё, что делала Нина до этого на острове, было условным присутствием: она как бы и жила тут, общалась с местными жителями, с кем-то даже приятельствовала, но она не была своей, потому что только тот, кто проживает этот день на острове, становится островитянином.

Анамнез Нины усугублен двумя моментами: она – американка и она – жена «хозяина острова».
Первое важно потому, что в мире «Люта» идет война между Европой и Америкой. И это – слабое место в романе, поскольку оно мутное и невнятное. Эта война нужна была только для того, чтобы нагнать тревожности на читателя и усугубить положение Нины: она не просто не местная, она – почти враг, поэтому недоверие и отчужденность по отношению к ней неизбежны. Но у автора не получилось создать хоть сколько-то убедительный политический фон. Дженнифер Торн попыталась что-то придумать, приплести Китай и Россию, получилось откровенно жалко – не стоило и пытаться. Как по мне, американцев можно недолюбливать и не доверять им просто так, просто потому, что они – американцы. Огород городить явно не стоило.

Второй сложный для Нины момент – супружество с местным аристократом – значительно более удачен. У лорда Тредуэя своя история, связанная с Лютом, и Нину будут ждать дивные открытия, касающиеся того человека, с которым она прожила достаточно, чтобы завести парочку чудесных деток. А ещё её будут ждать иные открытия, которые будут касаться уже её самой: как в любом кризисе, придется обратиться к своему прошлому, как-то его осмыслить, сделать выводы и найти точки опоры, чтобы жить дальше. После «Дня Д», если, конечно, повезет остаться в живых, потому что угадайка «кто же будут те семь человек, которые...» наличествует, щекоча нервы (не очень сильно, потому что к началу «жертвоприношения» читатель никого не знает, никому не сочувствует, поэтому обречен смотреть на происходящее со стороны, что тоже минус автору)))

С образом Нины у меня связаны и другие «но». Этот образ получился поверхностным, хотя всё в романе помогало создать и объём, и глубину. В результате, по кругу размышляя о своей маме, детских травмах, бабуле, своём отрочестве и обучении в университете, семейной жизни – о чём угодно, Нина будто колышется на волнах, не погружаясь особо внутрь. Не получились рефлексии. Получилось долгое и однообразное покачивание. Какие-то крохи выплыли из этих волновых колебаний на уровень констатации фактов, и Дженнифер Торн выдавала эти факты за выстраданные истины, но поскольку они не сопровождались ничем, кроме скачек по кругу, все истины остались пафосными и безжизненными статусами во вконтакте. Очень жаль. Ведь это можно было допилить до конфетки – сам мир Люта позволил озвучить множество очень интересных тем. Тут и про роль аристократии в обществе, и про баланс между правами и обязанностями, и всё то, что крутилось вокруг посыла «я и есть остров», и про честность в игре, и про принятие, и про многое другое – огромная песочница, в которой автор могла бы не просто навалять куличики, но выстроить добротный песочный замок средних размеров и дивных форм. Но что-то пошло не так.

А мир Люта, и правда, занятен. Тут есть древние верования и ритуалы, условная история этих непростых взаимоотношений между островом и людьми, и есть социальный договор внутри общества. Договор довольно прост: если ты пользуешься благом «семилетней неприкосновенности», то подразумевается, что в «День Д» ты должен находится на острове и стать тем, кто участвует в этой жеребьёвке. Жеребьёвке, которой, по факту, нет, ибо если не вмешиваться в процесс, это чистый случай: остров сам заберет те семь душ, которые сочтет подходящими. Впрочем, если ты по своим причинам не готов быть «равным среди равных», ты можешь покинуть остров накануне. Понятно, что островитяне не одобрят такое и будут за спиной обсуждать, но в лицо никто не плюнет.

Ещё социальный договор подразумевает, что поскольку дети не могут быть уравнены со взрослыми, в «День Д» их вывозят с сопровождающими на ближайший к Люту остров, чтобы переждать кризис.
Собственно, история и начинается с того, что семейство лорда Тредуэя пытается уплыть с острова, но у них не получается это сделать. А дальше разворачивается действо.

По факту могу сказать, что это слабоватый, но при этом неплохой роман: он легко читается и следить за происходящим мне было интересно. Но Дженнифер Торн не хватило опыта вовремя остановиться и перестать мямлить в одних сценах и усложнить другие. Или хотя бы договорить эти другие – некоторые моменты тут просто пущены на самотек, какие-то отданы на откуп читательской фантазии, а некоторые из них, например с историей про отца Нины, столь странны, что вызывают недоумение.
Но роман неплох. И концовка изящная.

Эта встреча – как брошенный в стекло камень: небольшая дырочка, от которой в разные стороны расползается мириад трещин, раскалывающих реальность. Только дырочка будет довольно большой, а камней – больше одного.
Собственно, это история о камнях, о трещинах, о том, будет ли хорошо в жизни Кости и хорошо – это вообще как?

Проданная душа – это всегда задел на нечто большее. Ну, если не делать из темы какое-нибудь шапито. И конечно же, у среднестатистического читателя должны возникнуть ассоциативные связи. Они возникнут.
Юлия Купор не скрывает того, что она попыталась «пообщаться» с Булгаковым и «полемизировать» с ним (смело, да), поэтому атмосфера значительной части романа будет приближена к той «воландовщине», которую мы знаем. Тут будет и условный Воланд – теперь он мэр и облечен ещё и формальной властью, и его свита, и Мастер с Маргаритой – в этот раз эта парочка поменяется ролями. Поэтому и сравнение с «Мастером», и поиск параллелей – неизбежны. И надо быть очень решительным молодым автором, чтобы, осознавая подобное, попытаться играть не на своём поле, сделав реальность «не багом, а фичей». Получилось ли у Юлии или нет – тут каждый читатель решит для себя, и, думаю, зависеть это решение будет только от того, насколько сакральна для каждого конкретного человека фигура Булгакова. Лично для меня аллюзии стали дополненной реальностью, в высокие материи и историю цивилизации автор не лезла, в основном сосредоточившись на «святых 90-х», в контекст романа «воландовщина» была встроена ладно и была уместна, так что «общение» с Великим, как по мне, получилось норм, как норм получилась попытка сделать чужое поле своим. И уже на этом моменте я аплодирую: Fortis fortuna adiuvat, и не важно, задавалась ли Юлия Купор такой целью или нет, но теперь её фамилия будет в контексте реальности этой книги стоять рядом с Булгаковым. А это уже ого-го.

Впрочем, обращаясь к самОй истории, есть и другое хорошее – уже не для автора, а для нас-читателей.
Перенесенное действо из столицы в захолустный городишко, которого и на картах-то нет, и оформило иную реальность, и придало какое-то совершенно иное звучание теме – это было неизбежно, потому что и у Булгакова, и у Юлии, город – это отдельный самостоятельный персонаж, который становится, как в первом, так и во втором случае театральными подмостками. Буквально.

Чем хороша и чем сложна подобная проза – неизбежно каждый отдельный читатель вычитает что-то свое. Автор, конечно же набросит несколько идей, о которые можно будет опереться, но читатель всё равно осмыслит их по-своему. Поэтому для каждого по-своему будет осмыслена и театральность «Экземпляра», которой тут в достатке – она будет щедрыми брызгами расплескана по всему тексту. Тут будет Арлекино, который то ли человек, то ли городская легенда, и который тот ещё путешественник по мирам. Тут будет сгоревший в декабре 1881 года в Вене Рингтеатр – отдельная важная локация, многое объясняющая по ходу.
«Вся жизнь – театр, а люди все – актеры», «Смейся паяц, над разбитой любовью» — это очень постановочное произведение, правда. Наверное, поэтому для меня оно стало не просто «книжкой, похожей на «Мастера и Маргариту», но внебрачным ребенком «Мастера» и Горина-Захаровского «Дома, который построил Свифт», с его атмосферой безумщины, через которую предлагается продраться, не для того, чтобы отделить вымысел от реальности (потому что мистический реализм этого не предполагает – там слишком связано одно с другим), но чтобы зафиксироваться на каком-то своём круге этого задорного адочка.

Адочек будет и будет задорным. Я очень не люблю современную российскую литературу за её желание «открыть нам глаза», «показать неприглядную реальность и хтонь». Потому что, как сказала сама Юлия Купор в интервью: «Воскресенск 33 – это метафора России», а «сделка с дьяволом – единственный работающий социальный лифт в нашей стране». Это всё пахнет лично для меня низкосортной либеротой, которая очень любит грязь, «мрак, депрессию, безнадёгу», потому что за счет этого она и харчуется. А раз харчуется, значит её же и культивирует. Например, в своем творчестве. И если автор живет в такой вот России – ну, как говорится, так Юлии Купор и надо. Наверное, заслужила за что-то)))))

Но для контекста романа эта метафора годится – «чистилище от лукавого» не может быть похоже на райские кущи. И человек без души обречен прозябать в своём персональном зауральском «Воскресенске» - выпавшем из времени и застывшем в бесконечном октябре с его грязью и беспросветностью. И тут множество рецептов, как не оказаться в «Воскресенске»: оберегай свою бессмертную душу и наполняй мир светом.
Сама Юлия Купор сказала, что хотела написать роман о Добре и Зле. У неё получилось, да. Тут есть Зло – демонстративное, явное, далеко ходить не надо, оно будет на любой вкус, размер и масштаб. С Добром как всегда сложнее. Не знаю, что сама Юлия видела под «Добром» в этом романе и что для неё есть добро. Но тут каждый определит для себя сам. Например, выбор, или забота, или классическое «Бог есть любовь». Крупицы Добра рассыпаны как зерна: они есть там и здесь, И одна из поставленных перед читателем задач – как у Лукьяненовского Максима, собирающего смыслы – найти эти зернышки в каждом.
Например, в Косте, который как ключевая фигура будет «свой среди чужих, чужой среди своих». Он интересный, он сложный и, думаю, о нем будет о чем поговорить на каких-нибудь встречах книжного клуба.

Но помимо Кости, основной персонаж в этой истории – самый главный Экземпляр – это тот самый мальчик Бастиан, который читает всё это. Поэтому читателю предлагается найти Добро прежде всего внутри себя, принять свои решения и сделать свои выводы.
И это хорошо.

Как хорошо многое-многое другое. Пространство «Экземпляра» - тот самый театр, на арене которого пляшем все мы, поэтому тут будут аллюзии и ссылки на то, что будет считывать (что сможет считать) наш внутренний культурный код. «Твин Пикс», например, или «Достучаться до небес», «Географ глобус пропил» или стишок Джозефа Ритсона про цветочки. И ещё Человек рассеянный и Джон Сноу, «Американский пирог» и Кастанеда, соционика и Шевчук…. Вот, правда, всем сестрам по серьгам – на любой вкус.

Для отдельных ценителей будет будто вынырнувший из мемуаров Давида Львовича Арманда и Натальи Михайловны Гершензон «Всеволод Блаватский – сотрудник колонии, неповторимый, единственный в своем роде человек».)))
Мне понравилось.
Густой, насыщенный текст, красивый язык и смыслы.
Минус за «метафору России» и «социальный лифт» - всё же иногда (очень часто, на самом деле) литераторам лучше жевать, чем говорить. Текстов более, чем достаточно.

Русский ротмистр Матвей Мурин, находящийся в Петербурге в отпуске, вынужден разбираться с тем, что же произошло с его приятелем Прошиным, которого обвиняют в страшном злодеянии.
Собственно, вот.
Тот случай, когда роман очень невелик, но при этом вызывает очень много сторонних мыслей, непосредственно к роману не относящихся.
Поэтому сначала о детективе.
История распутывания преступления в эпоху, когда государевого уголовного сыска ещё не было – дело непростое (поскольку нерегламентированное) и довольно занятное. Оно больше напоминает частно-детективную инициативу, основанную на методе наблюдений и размышлений, поэтому Матвей Мурин будет ездить туда-сюда, говорить с теми и этими, пытаться поиграть в допросы и обыски и всячески шевелить шестеренками.
И если вырезать из романа только эту часть, оставив атмосферу Петербурга начала 19 века, сам детективчик и разъезды в каретах, было бы неплохо, даже занятно, ибо следить за перемещениями Матвея было не напряжно. Это не самый крепкий детектив, он простоват и незатейлив, но при этом почему бы и нет.

Но тут внезапно в поле моего читательского зрения ворвалось всё остальное.

Во-первых, Мурин-младший оказался косплеером Корморона Страйка с его отношениями с больной ногой. Всё, что касалось травмы было столь вторично, что я недоумевала – зачем? Для текста больная нога никаким образом значимой не была, Юлия Яковлева таким вот пошловатым образом пыталась передать физические страдания Мурина? Ну, что ж…Пусть страдает.
И да, я была удивлена, узнав, сколько лет главному персонажу (это было жестко, потому что сразу половине происходящего не верится от слова совсем), но эта оговорка будет лишь в финале, поэтому хотя бы читать это не мешало.

Во-вторых, роман начинается с авторского предисловия, в котором Юлия Яковлева начинает оправдываться за язык и некие «несоответствия» той эпохе. Лично мне несоответствия не мешали, хотя их по тексту можно найти в ассортименте, и касаются они всего подряд: и обмундирования-вооружений, и армейского этикета, и соответствий уставу – их достаточно, чтобы придирчивый читатель нашел то, что будет царапать именно его. Наверняка косяки найдутся и в части отношений между людьми, каких-то кулинарных аспектов и многого другого. Лично моему представлению о том, как там всё могло быть, ничего не мешало, и поначалу было даже странно, зачем авторка привлекла внимание к этим мелочам: очень сложно не думать о зеленой обезьяне, когда просят не думать о зеленой обезьяне. Потом я поняла, что это такой хитрый ход, когда автор превентивно привлекает внимание к косякам, чтобы а) произошло всё авансом, так сказать: «Текст косячный, ну и что же», и б) читатели не придирались к остальному.

А текст косячный. Меня не беспокоило курение и что там ещё, но вот выражения типа: «Не бывает страшных баб, бывает мало водки», «Начальство не опаздывает, начальство задерживается», «Нем всем предстоит учиться истинной демократии, основанной на взаимном уважении прав и суверенности каждого человеческого существа» и прочие «демократически возмутился», глаз резали, отвлекая.

Но и это меня бы не особо огорчило, если бы не "остальное", а именно лютейшая либеральная антивоенная свинья, которую авторка подложила читателям.
И это в-третьих.
Не знаю, наверное, те, кто уже сталкивался с Яковлевой ранее, по детским (Карл!) сказкам о репрессиях, сталинском терроре и прочей задорной чернухе (я посмотрела потом библиографию авторки, это - жесть), знали, с чем могут столкнуться, для меня же это было первым знакомством. Надо было пролистать заранее библиографию, вот что! Ибо хитрожопая стилизация той войны под СВО меня вынес в австрал. Я так и представляла, как авторка с редакторкой гиенят на кухне, как лихо они вот это вот понаписали и издали, и никто, никакой товарищ майор не подкопается, потому что это же не про сейчас, это же про дела давно минувших дней, поэтому никакой дискредитации и прочего.

На деле, Юлия Яковлева лихо набросила на вентилятор грязи, изгваздав и тех, кто воююет сейчас (ибо параллели нынче неизбежны), и тех, кто в тылу, и тех, кто воевал тогда – всем досталось сполна.
А нейтральное авторское вступление «та страна не была идиллией и та война тоже», с которым не поспоришь, по ходу развития сюжета превратилось в поток отрабатываемых методичек, когда по отдельности каждый элемент вроде бы имеет право на существование, но без должных осмыслений, накапливается и склеивается в огромное комьё либеральной лжи и мерзости.
Тут будет и жесточайший ПТСР, и депрессия, и непременные у таких авторок тлен-грязь-безысходность. Юлия Яковлева не брезговала ничем: ни запугиваниями на тему «на войне он убивал, убийство может войти в привычку» (а может и не войти, но, главное, для подобных писателек – заранее нагнать тревожности на читателей), «после того, как балет покинули французские танцовщицы, смотреть там стало нечего» (да, ну, неужели?), «как на погибель гнать, так начальство тебе и «ребятушки», и «отечество святое», а братушки, а как увечье получишь, так пшел вон, пес…», все эти «жертвы искалеченного войной разума», «скользкие от крови груды мертвых» и прочее. Досталось даже дамам, которые кисеты в тылу вышивают за их бесполезность, неуместность и тупость.
Весь текст пронизан вот этим. Весь!
С одной стороны – да, человек с ранением пришел с войны в отпуск, а в Питере будто и нет никакой войны – говорить по нее не принято, высший свет, общающийся на французском, не знает, как себя вести с демобилизованными и отпускниками, и всё не так, как было.
С другой – полнейшее отсутствие точки сборки главного персонажа, никакого достоинства (у аристократа-то?!), никакой рефлексии на тему войны, как таковой, и хоть каких-то зачатков размышлений о патриотизме, родине, враге, защите отечества, смысле происходящего – их просто нет. Плюс, абсолютная идеологическая инфантильность, тотальный беспомощный скулеж на тему «мы не знаем, зачем мы убиваем невинных французиков, они же такие же люди, зачем вот это вот всё, горы трупов и больше ничего не осталось, грязь, всё плохо» - у авторки очень искаженное представление о русской элите того времени (господи, хоть бы мемуары представителей известных фамилий пролистала). Это не про Россию писала Юлия Яковлева, это авторка мысли соевых релокантов, давших по тапкам, отобразила. Грязные, мрачные, беспомощные, растерянные мысли.
И мне очень жаль, что отдельные представители современной русской прозы вот такие. Грязные, беспомощные и жалкие.
Это не книга, это - литературное блядство.
Издательству "Альпина" – минус в карму.

Не заткнула. Тут будут гниющие по лесам трупы, и прочая гнилота.
Детектив такой же слабый, вторичный, ещё и с беспомощной концовкой. А по ходу нехитрого действа на читателя будут вываливаться измышления авторки про «Бой бессмысленный, ничего не решивший…», «зачем французы убивали нас, зачем мы убивали их», «пелось согласно новой патриотической моде по-русски», «зачем воевать, если можно объясниться словами» и прочий мусор.
Тут опять будут понатасканные отовсюду фразы и идеи (например, «молодой человек из хорошей семьи и обладающий средствами должен подыскать себе семью» спёрто у Джейн Остин; тема о том, «как поживает ваш сапог» - из Бриджит Джонс, ну, а сам сюжет очень уж напоминает старушку Кристи).

Есть третья часть, но, как говорится, "никогда больше".

История котика Тома (невероятно крупного, даже гигантского), который по трагической случайности остается без «своих людей» зимовать в горах, в сетере – летнем фермерском домике. Это будет история выживания по-кошачьему, в которой найдется место и бедам, и победам, и трагедиям, и радостям, и опасностям, и очень многому. И, что самое главное, это не просто приключения котика, это очень книга об одиночестве, об утрате значительной части себя, о дружбе и смелости, и каких-то других очень сложных, но понятных и важных вещах.
Тут будут люди. И несмотря на то, что с ходу захочется им всем высказать всё, что думается по их поводу (потому что люди ведут себя, как всегда), но в каждом отдельном случае эти люди будут обычными людьми. И хотя мальчишкам с ружьишком я ремнем по филейной части всё же выписала бы, но поступки остальных с точки зрения нашей, человеческой логики, очень просты. Они просто люди. Поэтому остается за ними только наблюдать, сожалея, что нельзя что-то исправить.
Тут будут животные. И помимо геройского Тома, будет великое множество других и это – книга о них. Ингвалл Свинсос – настоящий норвежский Бианки))) Поэтому у каждого животного будут свои повадки, у каждого свои печали и радости, и на всех мы будем смотреть глазами Тома. Очень интересно!
Глаза Тома – это отдельная тема. Автор немного гений, правда. Двумя, тремя словами или парой предложений, в которых нет ничего эдакого, Ингваллу Свинсосу удалось передать красоту природы: тут есть прекрасные описания, которые и дополняют картину, и иллюстрируют её. И ещё окружающий мир – это отдельное действующее лицо. Просто невозможно не влюбиться в эту реальность!
Тут будут мысли Тома, которые не столько мысли даже, ибо человеческой глубины и рефлексий тут нет: автор очень старался не очеловечивать животное. А есть инстинкты, рефлексы, неуловимые порывы кошачьей души. И читатель проживет долгую одинокую зиму в шкуре кота.

Эта книга невелика – в ней всего 96 страниц, но мы с Марусяо читали её два вечера, хотя можно было уложиться в один. Но, во-первых, мне не хотелось расставаться с прекрасным Томом, а во-вторых, я чуяла всеми моими читательскими тылами, что сейчас начнется то, что книжные блогеры называют «стеклище», и мне (не Машке – у неё нервы крепче моих) надо было подготовиться (и подсмотреть в конец, не без того).
Но несмотря на все мои опасения, автор ни разу не свернул на скользкую дорожку Троепольского и ни одного котенка ради читательских эмоций не убил. Ингвалл Свинсос смог найти здоровый баланс, который как в тексте, так и вне его, называется просто «жизнь». А в жизни случается всякое. Автор не будет давить и вызывать у читателя жалость. Всё получится само собой, потому что и десяти абзацев хватит, чтобы полюбить котейку всем сердцем и начать за него переживать.
Я очень благодарна автору за то, что у него получилось не просто увлечь меня интересной историей, но эмоционально втянуть внутрь. Это были чудесные два вечера, когда мы и грустили, и радовалась, вместе с Томом.

Что касается Нила Геймана, то тут всё сложнее. Ибо книга – это такой Дуглас Аддамс на минималках для первого-второго класса.
Сюжет очень прост: у детей младшешкольного возраста мама уезжает на конференцию, папа – классический папа из историй про пап, которые в быту хуже детей. В результате в холодильнике мышь повесилась, разогреть ужин папа не в состоянии, а чтобы дети на завтрак не жевали хлопья всухомятку, папа, аки Коля Герасимов, дернул в магазин за молоком. Собственно, с этим пакетом молока (судя по его размеру, папа немного не в себе, ибо его на троих не хватит даже на раз) папа и будет носиться по всей книге во времени и пространстве.
Тут будет встреча с пиратами и «фампирами», космическими динозаврами и инопланетянами, будет извержение вулкана, пони, пространственно-временной континуум и игры типа «назад в будущее», о чем папа и поведает детям после благополучного возвращения домой (я бы на месте мамы, отвела папу к наркологу, и не оставляла бы детей с ним – мало ли что).

В целом, история нормальная, местами забавная, местами даже уморительная, опять же переводчику мои сердечки – пришлось потрудиться.
Для мелких читателей есть пространство для полета фантазии, знакомство с временными парадоксами – собственно, свою роль книга выполняет.
Но…
Это книга – погремушка. Она яркая и задорная, в ней резво бегают слоники, но она абсолютно пустая. Никаких эмоций или чувств, никаких рефлексий или душевности, сопереживания, тепла – тут всё это вышло отдохнуть.
Это просто книжка-развлекушка и чистой воды хулиганство.
Плюс, заточена под комикс – поэтому и язык комиксовый, такой… фасеточный, и повествование драное, и литературной ценности никакой.
В общем, идеальная библиотечная книга.

Ах, да. Тут есть жирный минус редактору, ибо ключевая сцена с молоком, переданным во «временную дыру», полностью обесценилась тем, что в первом случае папаша сказал «лови», а во втором – «держи». Ну, как же так! Он должен был сказать одно и то же!

Зря читала, вот что, ничего нового для себя не узнала, кроме того, что Бунин был либо в конкретно этот период времени, либо, в принципе, очень неприятным человечком. Мерзкой желчной тварью был, если честно))))
И дело даже не в том, он находится в жутком смятении, панике и истерике - это понятно и осуждать за это не поворачивается язык: у человека страна исчезла, весь уютненький уклад жизни пропал. И уклад этот, может, и не удовлетворял всех потребностей, заставляя занимать деньги то там, то сям, но был привычным, относительно безопасным и таким, в котором уже належалось местечко, нашлась своя ниша и пальчик оттопыривался. А тут - война, а потом революция, и страны больше нет, а на месте Империи начало вылупляться что-то страшное и непонятное. Это всё мне понятно и отражено в «Окаянных днях» превосходно - человек посреди ядерного (условно, конечно) взрыва: что делать, куда бежать, ааааа, ААААА, АААААААААААА.
Но внезапно оказалось, что под маской белки-истерички кроется такая себе малоприятная сущность: мерзенькая, шкурная и грязная.
Я готова делать скидки на идеологическую ненависть к Луначарскому или Ленину - я понимаю сущность такой ненависти. Или классовой ненависти ко всем этим мерзким рабочим, солдафонам и тому быдлу, что повылезало из щелей и корчит нынче из себя нечто. Старики эти грязные, суки-бабы... Это укладывается в рамки происходящего (хотя фу таким быть).
Как укладывается тотальная неприязнь к «приспособленцу» Блоку, снобистское подтрунивание над Горьким и прочими «товарищами по цеху». Или, например, рассуждения через губу про еврейские погромы – это было характерно для всех белоплащёвых булкохрустов и представителей «белого движения». Такая вот уродская норма.
Но радоваться наступлению немцев – «немец придёт, порядок наведет» - это как-то слишком. Бунин был дрянью и врагом. Он осознавал тот беспредел, который творили немцы, захватывая наши земли, и для него это было допустимой потерей. «Сопутствующий ущерб». Вот, говнюк!
А помимо этого дрянного говнизма, меня бесконечно поразило то, что Бунин был - идеальным блогером-думскроллером. Он упивается в собственной истерике, пересказывая сплетни, слухи, какие-то пустые разговоры, какие-то встречи...Бабка на лавочке, а не писатель. Тот - наркоман, а та - проститутка.
Всё собрал, всего испугался, себя накрутил и вместо того, чтобы сжечь, как «утренние страницы», издал - вот вам, читатели, пользуйтесь.
Хорошо, что во времена гражданской войны не было интернета, вот что!
А по результатам чтения могу сказать, что как исторически-документальный артефакт - так себе, ибо «Окаянные дни» очень много рассказывают о самом Бунине и очень мало о времени, а вот что качается Бунина, как писателя, тут сложнее.
Периодически через его истерику пробивались ростки прекрасного - видимо, Бунин, очень скучая по творчеству, как чему-то свежему, светлому и наполняющему силами, выдавал эдакий пассаж, в котором слышалась Литература. Но поскольку после «Дней» у меня осталось одно желание - вымыть руки, пожалуй, отложу знакомство с ним до тех времен, когда перестанет тошнить.

Это – робинзонада, которая на все времена. Написана по следам реальных событий, что делает её ещё ценнее. Одинокий мальчишка будет день за днем бороться за выживание, искать что-нибудь съестное, прятаться от непогоды и всячески выживать. Интересно? Очень!
Но помимо робинзонады тут есть и другое. Во-первых, мне не очень понравилась литературная составляющая, и, если простоватый разговорный язык я могу ещё как-то объяснить – обычно подростки, от имени которых ведется рассказ, не обладают байроновским слогом, то бесконечные повторы, характерные для монологов возрастных персонажей с когнитивными нарушениями – уже нет. В тексте есть момент, где подобный закольцованный поток сознания был уместен, но, когда об одном и том же мне по кругу проговорили раз десять – это немного слишком.
Второй момент, который мне не то, чтобы не совсем зашел, скорее заставил задуматься, связан и с первым «но», и с годом издания. А это 1985 год.
«Один» - это история, которая раскорякой балансирует в идеологической пустоте. С одной стороны, тут наличествуют первые проблески капитализма с его перепотребительством, джинсами и прочими излишками. С другой - влияние ценностей, транслируемых литературой прошлого века – производственной или приключенческой –добротной, которая была про людей, увлеченных своими профессиями, и профессии эти должны быть из разряда «естественнонаучных»: геологи, исследователи, рыбаки. У подобных людей чаще всего в литературе была не просто своя профессиональная специфика и брутальная суровость, но ещё и определенная ролевая идеологичекая составляющая. Это составляющая говорит с нами голосом отца Сашки и его внутренними монологами (в которых он опять же транслирует отца), и размышления всё время будут крутиться вокруг одного и того же: борьбы противоположностей. Мальчишка будет страница за страницей размышлять над тем, что есть хорошо, что – не очень, чем хороша вещность и наличие условных модных шмоток и влияет ли это на самоценность или социальную значимость, чем должен обладать человек (не только вещами, но и знаниями, идеями) и что ему не особо-то и нужно.
И вот, вроде бы, всё это правильно – я абсолютно уверена, что попав в подобные непростые условия, человек обречен на переоценку ценностей и размышления о жизни, о том, что ценно на самом деле, а что – пустое и напускное. Но в данном случае это а) занудное морализаторство винтажного газоренератора, а не размышления 14-летнего мальчишки (к пятому кругу этого бухтежа у меня глаза стали закатываться автоматически) и б) упрощение непростой темы до примитивного уровня комсомольского собрания, когда песочили отдельных комсомолок за накрашенные губы. Конечно, накрашеных губ в тексте нет (как, к слову, в размышлениях 14-летнего мальчишки нет и девочек. Вообще. За весь месяц – ни разу. И мальчиков нет, никого нет. Как нет размышлений о дружбе – вот, что странно), но есть вот это обсасывание темы «мещанства», которое было просто в излишке.
Ну, правда, когда мальчик пафосно начал стенать на тему «зачем нам всем столько шмоток, что ломятся шкафы», хотелось бы намекнуть недотыкомке, что если ты не находишься на необитаемом острове, а просто живешь свою обычную жизнь, то школьная форма, спортивный костюм, домашняя одежда, одежда условно «на выход» (в театр, на ДР), летние футболки, зимние куртки, ветровки, трусы-носки-шапка – вот тебе и шкаф. Для наличия «вещного мира» не нужно подбирать ежедневные луки и образы, достаточно просто жить. И вот подобные дискуссии с мальчиком Сашей можно вести на каждой стране.
И – честно – мне было обидно за мальчика.
Автор зачем-то превратил нормального мальчишку в рупор своей возрастной печали и общественного разложения, которое началось в позднем Союзе. Поэтому для меня книга была очень неоднородной.
Вот, всё, что касается приключений: поиск еды или артефактов, шныряние по острову и разведение огня, вот эта вся прикладная робинзонада – всё хорошо. По острову носится нормальный мальчишка. И я даже не хочу придираться к каким-то удачным «случайным находкам» или фантастическим умениям-знаниям Сашки – в конце концов, это вполне укладывается в норму, а дети в 1985 году были значительно ближе к природе, чем нынешние. Но как только включался модус «вещания», меня выносило из текста.
Ну, и что ещё мне не зашло – это психологическая составляющая. Если какие-то базовые стадии (надежда-отчаяние-смирение-приспособление с колебаниями туда-сюда) были ничего, то в какой-то момент мне стало катастрофически не хватать включения мальчишки и его эмоций. Слишком во многом тут описание внутренних переживаний Сашки либо отсутствовало, либо было сведено к констатации фактов или их упоминанию («Папа больше месяца думал, что я мертв». Хочется спросить, «и что?»). Скорее всего, это – специфика литературы того времени от «автора-мужчины», когда не сильно уделялось внимание богатому внутреннему миру героев и порывам их душ. Но, как бы, сказав «А», надо говорить и «Б». Будь это просто «выживание на острове» - вопросов бы не было: ходи, ищи птичьи яйца и саранки. Но автор замахнулся ещё и на размышления и рефлексии, но, как по мне, не вывез их.
Как результат – слитая концовка. Мальчика нашли пограничники, ну ок. А что с папой-то? То, что автор не допилил до этой встречи, полностью отражает происходящее. Папа был той точкой опоры, на которую у мальчика было навешено всё условно «правильное», с чем он и беседовал всё время на острове, противопоставляя ему скорые изменения в стране, в идеологии, в мировоззрении. Мальчик ещё не знает, что будет «перестройка» и «святые 90-е», но он чует эти изменения и дискутирует с ними, пытается удержаться за ускользающую реальность. И то, что автор так и не дал мальчишке встретиться с отцом в финале, мало того, что эмоционально здорово удешевило эту историю, так ещё и оставило Сашку (и читателя) в этой межвременной лакуне. В нигде.
Очень жаль.

Читать мы начали, не имея счастья быть знакомыми ни с автором, ни с сюжетом – наугад выбрали, повелись на аннотацию:
«Маленький Йоханнес» – знаменитая сказка голландского писателя об удивительных приключениях мальчика в волшебном мире, полном причудливых существ. Это история маленького мальчика по имени Йоханнес, живущего в бедности, чей отец тяжело болен. Герой неожиданно попадает в сказочный мир, полный радости, света, любви и дружбы. Каждую ночь Йоханнес отправляется в это удивительное место, где нет лишений, тревоги и печали. И каждое утро мальчику приходится возвращаться в свою старую, темную и холодную комнату.

На кол бы посадить того, кто это писал.

Уже потом я полезла почитать про больного ублюдка, который все это сочинил. Была ли я удивлена, узнав, что ван Эден – психиатр-гипнолог. Нет!
Потому что вся эта история высосана из психиатрической практики и это – не комплимент.
Не уверена, что у критиков есть такой жанр как «литературная педофилия», но это именно она.
Под маской волшебной сказки (первая треть романа) кроется вполне себе роман-взросления, волею автора укутанный в форму магического реализма.
Ван Эйден оказался очень талантливым писателем (правда, очень): язык плавный и повествование сказочное в том лучшем смысле, который может быть. Лично мне местами вначале сказка напомнила «Черную курицу». Погорельского. Текучие описания создают очень живые и яркие картины в голове, а приключения мальчишки, который бежит из опостылевшего дома, вполне вписываются в «путь героя».
Но эта талантливость, позволив автору раскрыть его замысел, вылезает боком для читателя: под плавностью скрывается метафоричность, а образы несут с собой заодно целое полчище авторских тараканов. Возможно, где-то там в начале 20 века, такие творения были «норм». Но сейчас детская литература обладает иными инструментами для донесения каких-то важных посылов, а не это жесткачное «кровь-кишки-распидорасило». Буквально!

Ту самую тему взросления (которое неизбежно, если герой отправляется в путь, как неизбежно столкновение героя с самим собой, со своими желаниями, страхами, с какими-то явлениями, которые он просто не в состоянии постичь, оставаясь на одном месте), ван Эден раскрывает с прямотой и жестокостью мясника.
Все эти темы, которые нынче психологи очень тактично и деликатно оформляют в бережные для ребенка формы (например, тему смерти), автор вываливает «как оно есть»: тлен и разложение.

Цитата:
Йоханнес с Изыскателем (та ещё фигура по тексту, тот ещё библейский змей) оказались под землей.

«Йоханнес распознал человеческую фигуру – холодная поверхность, на которой он стоял, оказалась лбом.
Перед ним, будто два глубоких оврага, зияли ввалившиеся глаза; голубоватый свет падал на тонкий нос и пепельные губы, приоткрытые в жуткой, окоченелой гримасе смерти.
Изыскатель прыснул, но в отсыревших деревянных стенах его смех тут же заглох.
Из-под складок савана вылез длинный червь; он осторожно подполз к подбородку и по окаменевшим губам проскользнул в черное жерло рта.
– Она была самой прелестной девушкой на том балу, помнишь? Тебе она показалась чуть ли не прекраснее эльфа. Ее наряд и волосы источали сладчайший аромат, лицо сияло, и губы расплывались в счастливой улыбке. А теперь… Посмотри на нее!
Хихикая и кривляясь, Изыскатель прыгал по лицу покойной. Присев на бровь, он ухватился за длинные ресницы и приподнял веко. Глаз, столь радостно лучащийся на балу, выцвел и поблек.
…Червь неспешно выполз из правого уголка рта, и устрашающий поход продолжился. Они шли теперь новым путем, столь же долгим и тягостным.
– А вот и бабка, – объявил червь, когда черная стена вновь преградила им дорогу. – Она уже давно здесь лежит.
Зрелище, на этот раз с виду не столь убийственное, являло собой темное месиво с торчащими из него бурыми человеческими костями; в этой мертвечине сосредоточенно, со знанием дела копошились сотни червей и насекомых. Свет вызвал у них переполох.»

Ну, и так далее. К слову, тема «прелестной девушки на том балу» тоже вываливается на детское сознание в виде не просто флирта, но каких-то похотливых ужимок и грязных телодвижений.
Собственно, вот это и есть - главное. Грязь. После этой книги мне искренне хотелось не только вымыться, но и в целом развидеть то, что я прочитала.
Наверное, это имеет смысл изучать специалистам-филологам, как памятник прошлого, возможно, краеведам-психиатрам: картина там ярчайшая.
Я долго думала потом, на детей какого возраста это рассчитано. На Лабиринте стоит маркировка 12+, но и в 12 такое читать не стоит.
И взрослым тоже не надо. Это – фу.

Конечно, в такой литературе не обойтись без советского прошлого, в котором всем было дело до всех, все эти «буксиры» и прочие «разборы полётов» на собраниях коллектива с порицаниями и прочим. Но кроме ответственности перед коллективом, очень часто подменявшей здоровую мотивацию, есть много всего другого, что и делает эту книгу интересной спустя года.
Тут и превращения, и «почувствуй себя в шкуре кого-то» и много всего другого.
Книга была по-достоинству оценена Марусяном, которая уже достаточно продолжительное до этого время крутила в голове мысль о том, как хорошо было бы птичкой: летай себе и уроки не делай. Думаю, свои ответы на вопросы, насколько хорошо и так ли всё, как оно кажется, она получила.
Так что мы обе остались довольны, причём настолько, что радостно вписались в продолжение (о существовании которого я и не подозревала).

Первая книга рассчитана на ребенка. Я не знаю, будет ли интересно читать книгу тем же пятиклассникам, мы читали, когда Машке было 7 лет и мне показалось, что именно на этот (плюс-минус год) возраст книга и подходит.
«Сверхприключения» - это откровенно подростковая литература для детей лет 12-14, потому что и написана она непросто, и темы в ней поднимаются непростые. Машка радостно слушала , отложить (я предлагала) отказалась, потом сказала, что ей понравилось и она хочет продолжения. Но Марусяо нравится почти всё, потому что она любит чтение, как таковое, ну, и книги я ей стараюсь читать интересные, не без того))))

В чем сложность.
Во-первых, вообще не очевидна (и как по мне откровенно натянута на глобус) связь с первой книгой. Это – полноценное отдельное произведение с совершенно иным духом и атмосферой.
Книга написана, как изложение найденных дневников, поэтому тут будет несколько уровней повествования: уровень рассказчика, нашедшего и расшифровавшего дневники (и вступление, которое описывает этот процесс, как по мне, излишне затянуто), уровень персонажей и уровень читателя, всё это воспринимающего.
Сюжет не сложный: мальчик-новичок появляется в классе и всем собой не вписывается в коллектив. Слишком умный, слишком организованный, слишком дерзкий, слишком другой. И проблема не в том, что он - новичок, просто мальчик считает всех недостойными отбросами, потому что «я тут самый умный» (всех – буквально, пожалуй, кроме матери), и основной конфликт будет крутиться вокруг непростой асоциальной гениальности и «личности против коллектива».

Это интересно. Иногда ситуации, в которые попадет главный герой и которые будут показаны его глазами, могут показаться утрированными, отдающими легким таким душком буффонады, но лично мне они напомнили школьные истории Михаила Коршунова (разве что у Коршунова больше юмора), «Шута» Юрия Вяземского или «В моей смерти прошу винить Клаву К.» и те времена, когда, преисполненные иронией и ёрничанием, с интеллектуализацией всего, до чего можно дотянуться, со всеми этими КВН-ами и школьными постановками, дети проживали непростое время взросления. Это - постановочная литература в хорошем смысле этого слова.

И да, не знаю, как воспринималась эта книга в 1977 году, но сейчас история мальчика читается, думаю, несколько иначе, чудь дальше от авторского замысла: тему очень просто перетащить в медицинскую плоскость (например, расстройств аутичного спектра или под какой-нибудь «синдром саванта» - лично мне в процессе очень хотелось отправить и мальчика-героя и родителей за компанию на диагностику)))))

Ничего не имею против подобного, просто, читая, лучше понимать, что с первой историей про Баранкина, эта книга связана весьма и весьма условно, написана в духе «Шута» Вяземского и рассчитана на детей постарше.

Я начала знакомство с Сименоном с рандомных историй про Мегрэ, потому что с ходу не могла вспомнить, читала ли я из этой серии хоть что-то. Возможно – да, но именно эти шесть историй – точно нет, и серия мне видится настолько глобальной, что читать её - не перечитать.
Общее впечатление у меня осталось приятным – из шести детективов мне не попалось ни одного откровенно провального, или слабого, или затянутого. Все разные и все интересные. Как «книги на один вечер», если хочется прочитать что-то олдскульное, классическое, неторопливое и ламповое - самое оно. Единственный минус этих историй - это такие довольно простецкие «детективы на каждый день». Они столь размерены и спокойны, что вряд ли я буду помнить, о чём они были спустя лет пять. Так что подобная литература - чистая ситуативная радость без послевкусий)
И, конечно, эти истории принадлежат прошлому веку. Поэтому тут будет и шовинизм, и домострой, будет отсутствовать когда толерантность, а когда и здравый смысл. Так что надо делать определенные скидки и прикрывать один глаз.

С этой книгой у меня складывались непростые отношения: после первых нескольких глав на меня ночью полезла какая-то лютейшая хтонь. Такое редко бывает – мне не снятся книжные сюжеты или атмосфера. И я почти было бросила. Потому что такая хтонь лично для меня означает два момента: автор очень хороший писатель и книга разноплановая (в том смысле, что кроме обычного, тут есть и тонкие планы, иные смыслы, метафоричность – то, что я люблю), и при этом автор не совсем чистоплотен с читателем (и из тех самых тонких планов попытается в текст протащить что-то свое, аккуратненько подсунув в виде чего-то другого – то, что я не люблю). Но у меня с Шамилем Идиатуллиным был только положительный опыт, «Возвращение «Пионера» мне очень понравилось, поэтому я выдохнула и продолжила.

Я не пожалела. «До февраля» - одна из самых сильных книг, которые мне попадались от русскоязычных авторов. Но *и тут я вздохнула* конечно же, тут есть «но».

Сюжет – та самая оболочка, в которую будет завернуто всё остальное – очень простой. Формально это триллер про серийного маньяка, орудующего в провинциальном городке Сарасовске.

В нулевых он «специализировался» по бабушкам – та ещё достоевщина. Входил в доверие к одиноким пенсионеркам, проникал в квартиры, душил их тем, что найдется под рукой, предпочитал пояса от халатиков, потому и прозвали его «сопляк с пояском», ибо сильно юн он был. Сам себя он называл Змей – и это самоназвание очень говоряще, ибо как первородное, вневременное зло, Змей подогнал под свои наклонности пафосную философию, оформил её в материальный артефакт – рукопись – и канул в небытие на добрый десяток лет, чтобы воскреснуть в конце 2021 году и продолжить свою деятельность, уже не перебирая возрастами и половыми признаками. Такая себе старуха с косой. Только хромой мальчик средних лет и с удавочкой.

Собственно, вокруг вот этого всего и будет крутиться история.

Но это, совершенно точно, не детектив. А по атмосфере больше похоже на триллер или слешер – что угодно, нагнетающее страх и тревожность. И надо отдать должное Шамилю Идиатуллину, нагнетается эта самая тревожность прекрасно. Я с ходу могу вспомнить очень мало настолько талантливо написанных триллеров, чтобы атмосфера «за спиной кто-то стоит» присутствовала до самого финала. Автор с самого начала выбивает уютный стульчик из-под читателя и заставляет подозревать каждого, бояться каждого, плохо думать практически обо всех. Это очень тревожная книга, лишающая ощущения безопасности, вот что.

Это ощущение будет усугубляться по ходу, потому что протагонистом в истории выступят не полицейские, которые «меня берегут» (а, по факту, оказываются интеллектуальными и силовыми импотентами, не желающими никого слушать и слышать), а хрупкая и невротичная девочка Аня, которая в начале истории становится сотрудницей журнала «Пламя». Она и будет вести своеобразное расследование вместе с другом и коллегой Пашей, а полиция будет тупить, огрызаться, всё портить и опаздывать. Опаздывать полиция будет часто, поэтому к финалу количество трупов увеличится до такой себе значительной кучки.

А с Ани всё и начнется. История закручивается вокруг возрождения журнала и необходимости «до февраля» сдать первый номер. Никакой литературной составляющей в этих планах нет – чистая номенклатурщина и политическая заказуха, но поскольку задача поставлена, а Аня отправлена в архив нарыть что-нибудь годное, она и нарывает ту самую рукопись, которую некогда материализовал Змей.

Змей – писатель. Или мнит себя таковым. И образ его столь прекрасен, что сочинения можно слагать. Уже крепко потом я читала массу недовольных отзывов как раз по его поводу: так до конца и не понятно, кто он такой, откуда такой дерзкий и умелый, какова мотивация и где подробности раскрытия личности преступника. Народ негодует – потому что недодали информации, как так?! Мне кажется совершенно неправильным предполагать, что «автор слил». Ну, камон. Шамиль Идиатуллин выписал добрый десяток распрекрасных образов – живых и настоящих, и это только в этой книге! Он сделал того же Змея агнищенски колоритным. Ну, неужели автору было бы жалко рассказать про условное тяжелое детство «героя», или на какой войне из примерно годящих по датам Змей мог стать таким шустрым. Так что это – не баг, а фича. И фича из тех, что я неистово одобряю.

Потому что «До февраля» - это та книга, в которой каждый непременно вычитает что-то своё. Правда. Вот сколько читателей будет, столько и параллельных миров возникнет. Для кого-то это будет очень средненький детективчик, для кого-то история про редакцию/журналистов и полицию, внутрянку работы тех и этих и ещё маньяка-серийника. Всё это тут есть.

Для меня это была ещё и книга про писателя и его отношения с вдохновением, музами, сюжетами, персонажами, критиками, издателями и кем угодно – достаточно просто предположить, что Змей – это метафора тому самому образу «я-писатель», и найти в тексте пару тройку подтверждений (о своей миссии-мотивации Змей говорил прямо словами через рот). И вот тонкий план о «человеке пишущем» – не просто пафосные размышления о творчестве, как о чем-то великом и значимом, а в том числе прикладные неудачи, провалы, непризнание, вся эта грязноватая обертка профессии – он просто прекрасен.

Как прекрасно то, что в этой книге всё связано со всем: и персонажи, и явления, и процессы. Если милиция говорит матом (и чем дальше по тексту, тем охотнее – Шамиль Идиатуллин идеально, как на мой вкус, повышает и градус повествования, и темп самого текста к финалу), значит Анечка будет вещать каламбурами. Если сам автор залихватски витиеват в тексте, значит Альтер-Эго автора (Змей) будет пафосно неуместен и демонстративно смешон. Если милиция цитирует что-то, значит и криминал будет цитировать ровно это же – не только потому, что «мы все родом из одной песочницы», но и потому что существует общность, а полярность, которая вообще-то должна бы быть у этих явлений, практически отсутствует: представители закона ведут себя порой как самые настоящие утырки и головорезы. И подобных связей, каких-то милейших пасхалок ("не достоин земного притяжения" - за этого "ченеземпра" отдельное спасибо), отсылок и прочего в книге очень много - буквально через страницу я радостно выхватывала их и удовлетворенно жмурилась. Это очень литературная книга, вот что.

А ещё в этой книге очень много социалки. Она не педалируется специально, а просто показывается, как есть. И такая вот репортажная легализация – тремя словами тут, двумя предложениями там, оформляет картинку в условную «рамку времени». Что хорошо – это не тоскливая и беспросветная «русская проза», от которой хочется пойти и утопиться. Нет, тут нет беспросветности, за что тоже спасибо.

Что плохо – то самое «но», которое сильно раздражает меня в современных русскоязычных авторах, которым и вслух хочется сказать многое, и товарища майора не побеспокоить, чтобы статья о дискредитации не прилетела в табло.

Все эти заигрывания с актуалочкой «До февраля» (и, надо понимать, что это до февраля 2022, поэтому у читателя ассоциативный ряд работать будет), все эти «Войны бывают потому, что кто-то хочет убивать и может убивать. Все. Остальное несущественно», все эти «Если хорошие убьют всех плохих, то останутся одни убийцы» - активно, по несколько раз педалируемое, проталкиваемое, демонстративно акцентированное, вложенное в уста протагонистки Анечки («за мир во всём мире», «не убий» и вотэтовотвсё) – это такая очень хитрожопая попытка и газ спустить, и чтобы не пахло. Либеральная гуманитарщина уровня вконтактика. Такая... дышащая «духами и туманами».

Я очень хорошо думаю про Шамиля Идиатуллина как про писателя: он мастерски владеет словом, и читать его тексты – услада для глаз. Именно поэтому я убеждена: автору достаточно было сказать три слова кем угодно, чтобы развеять этот аморфный воздушный флер борьбы с ветряными мельницами и обозначить свою гражданскую позицию. И не важно какую именно! Будь человек убежденным «стопвойнистом» или «ватником» - правда, не важно. Это было бы правильно, потому что было бы честно. Тут же по факту получилось немного ссыкливое «сами придумайте, что хотите, а я всё сказал, что хотел».

Я понимаю пути отхода и знаю, как обернуть эту ситуацию и эти слова куда угодно: именно этим удобен образ Змея, который можно зеркалить в любую сторону, именно этим удобны фразы, которым можно приписывать любой смысл. И проблема именно в этом – автор оставил лазейку для создания этого самого Зазеркалья. Которое всегда, в уж нынче – особенно, дурно попахивает.

И если уж автор решил говорить на такие очень непростые гуманистические антивоенные темы, примерив плащик Цвейга или Ремарка, то прятаться за недосказанность и угадайку – ну, такое себе. Потому что рано или поздно придет кто-то и повертит пуговку: Автор, а вы любые войны считаете уделом маньяков-социопатов? И освободительные тоже? И правда ли Вы думаете, что в октябре 45 года в СССР остались одни убийцы? Или «это другое»?

Поэтому для меня это оказалась по факту очень хорошо написанная глубокая книга с посредственным послевкусием. Её надо оценивать не по 10-бальной системе, а по Шкале Апгар))) 10/5

Я, на самом деле, не очень понимаю, почему с этим писателем (и только с ним) у меня настолько высокий порог вхождения. Я буду бесконечно мусолить первые пятьдесят страниц (при том, что мне будет интересно с самого начала!), чтобы в финале остаться в восторге и сказать «хочу ещё». И так с каждой книгой! И я не понимаю, чем это вызвано.
Да, это подростковая литература, но я читаю столь много всякого, что на это не списать, ибо это весьма добротная подростковая литература (фэнтези, если точнее).
Персонажи яркие, каждый из них получает причитающуюся арку развития. Мне хотелось бы большего, но поскольку это – начало цикла, допускаю, что продолжение истории героев будет. Сюжет, если и в чём-то предсказуемый, то развивается столь живенько, что скучать не приходится. А к финалу как обычно полетели фейерверки. И магия вполне продумана и заковыриста.
Вот, реально, придраться не к чему, но каждый раз одно и то же. Хорошо, что я знаю про эту мою «сандерсоновскую» заковыку – любого другого я бы бросила сто раз, даже не пытаясь продраться.
«Рифматист» - начало серии про мальчика Джоэла (16 лет). Джоэлл учится в академии Армедиус, элиту которой составляют рифматисты – маги, использующие меловые фигуры для разнообразных нужд (защита, атака, всё, как полагается).
Быть рифматистом не только очень почетно и денежно (а у мальчика после смерти отца-меловых дел мастера, осталась только мама, которая работает тут же, в университете, уборщицей, поэтому живут они более, чем скромно), но и очень опасно: после прохождения курса обучения, рифматисты отбывают в Небраск или куда ещё – бороться против диких меллингов (тех ещё тварей).
Чтобы стать рифматистом надо пройти особый обряд, с которым у Джоэла не сложилось. Поэтому мальчишка сделал профессию своим хобби, доведя почти до совершенства. Он стал величайшим теоретиком рифматики, но для воплощения этой дивной магии ему не хватает, собственно, магии.
За что я люблю Сандерсона – он всегда предложит очень необычный и элегантный вариант решения внутреннего конфликта. В данном случае, конфликт построен на том, что категорически не совпадают устремления человека, предназначение его, наличие таланта, следование за мечтой и те условия, когда, ну, вот не можешь ты прыгнуть выше головы и стать (в данном случае) рифматистом, потому что правила мира противоречат твоим базовым настройкам. Но если не отчаиваться и искать возможности, можно очень много добиться и даже не нарушить при этом никаких законов мироздания))) Это - прекрасная мотивирующая сказка.
Сказка о пути к себе, о дружбе, о наставничестве – истинном и мнимом.
Поскольку это «академическая» история, тут будет в меру (потому что летние каникулы) школьно-магических дел, что само по себе интересно. Этого, конечно, недостаточно, чтобы сполна восхититься историей, как сказкой про магическую школу, но Сандерсон очень умело компенсирует академическую недостаточность складным мироустройством.
Как демиург Сандерсон силён. В этот раз он создал альтернативную географию, в которой есть Соединённые острова (условно коррелируют со Штатами, поэтому тут есть и Техас, и Небраск, и некоторые другие) и такие места как Новая Франция или Новая Британия. Для большей достоверности альтернативная история будет весьма органично дополнять эту географию)))
А ещё в книге множество милейших иллюстраций, магические меловые схемы для примеров, есть карта местности и вообще, всё очень и очень наглядно.
Ну, и да, в довершение ко всему, это – детектив (студентов-рифматистов кто-то будет похищать ради совершенно невразумительных и явно криминальных целей). Детектив несложный и не заковыристый, потому что на вопрос «кто садовник» можно найти ответ достаточно быстро («кому выгодно» становится очевидным как-то сразу), но при этом он очень милый. Вот, вроде и простенький, но не лишен изящества (опять же, я люблю Сергея Садова с его «Загадками Моригата», поэтому «Рифматист» мне хочется сравнивать именно с «Моригатом»: подростки, приключения, магия, тайны и дружба. Мило и увлекательно)

Поскольку это – мемуары, имеет смысл для начала познакомиться с автором. А Шульгин – фигура монументальная. Этот тот случай, когда сухая биография на Википедии читается как самый захватывающий роман – Василий Витальевич прожил удивительную жизнь и умудрился поучаствовать столь во многом, что только восхищаться приходится.
Шульгин родился в Киеве, в семье историка. Окончил юридический факультета Киевского университета. А дальше, кем он только не был.
Депутат всех четырёх, дореволюционных Дум. Русский националист, во время дела Бейлиса, выступивший на стороне ложно обвинённого еврея. Участник Белого движения. Эмигрант (Румыния, Турция, Болгария, Германия, Франция, Югославия), а потом советский заключённый (в 1944 Югославия была освобождена Красной Армией, а Шульгин, там в это время находящийся, – наоборот: 25 лет провел во Владимирском централе). Амнистирован Хрущёвым, после амнистии к нему на квартиру совершалось натурально паломничество – вся либерально настроенная общественность не преминула побывать в гостях. Сам же Шульгин умудрился сняться в двух советских фильмах и не только.

Своими политическими взглядами ближе всех был к черносотенцам, поэтому тексты мемуаров будут наполнены антисемитизмом, батюшкой царём и хрустом французских булок. Разве что, в отличие от черносотенцев. Шульгин был ярым сторонником парламентаризма (а не традиционного самодержавия, как они).
Поэтому надо делать скидки на личность – это будут воспоминания и взгляд на происходящее одного из участников Белого движения, и будет субъективное видение происходящего с периодическими страданиями на тему истории, ушедшей эпохи и «Боже, царя храни».
Но при этом Шульгин – умный человек энциклопедических знаний, хорошо описывающий события, поэтому читалось очень увлекательно. Теперь для меня навсегда Керенский – это лягуха, прыгающая по болоту. А образ Милюкова, на колене во всеобщем хаосе составляющего список Временного правительства, или то, как сочиняли всем «булкохрустным колхозом» отречение Великого Князя Михаила в детской комнате, развидеть не получается.

Что касается содержания: в «Днях» Шульгин вскользь касается событий в Киеве, которые происходили после провозглашения октябрьского Манифеста 1905 (но несмотря на лаконичность, картины еврейских погромов будут достаточно яркими, чтобы погрузить читателя в дух времени), основная часть – это события предваряющие Февральскую революцию 1917 года: поражения на фронтах, ситуация в Питере, тотальная импотенция власти накануне 1917 года, включая мутные слухи вокруг фигуры Распутина. Конечно же будет о том, каким образом кризис власти привел к февральским событиям, как возникло Двоевластие, как власти бывшей Государственной думы и новых «советов» контактировали между собой, как Шульгин ездил в Петропавловскую крепость, чтобы убедить её офицеров перейти на сторону революции и не допустить «взятия Бастилии». Очень интересна была та часть, где участники событий приходят к необходимости отречения Николая II и непосредственно поездка Шульгина и Гучкова в Псков к Императору за отречением.

«1920» - более литературное произведение: тут больше размышлений о себе, о жизни, о происходящих явлениях, о людях, окружавших Шульгина – единомышленниках и врагах, о семье, в частности сыновьях и супруге.
1920 год для Шульгина начался в Одессе, посреди хаоса и отступления Добровольческой армии. Попытки «черносотенцев» сформировать военизированные отряды для сдерживания наступления Красной Армии провалились, поэтому Шульгин со «своим» отрядом будет отступать в сторону Румынии. Перестрелки с Красными, сдача румынам в плен, потом – Тирасполь и «сдача в плен» уже Котовскому, возвращение в Одессу. Это не биография, а «Неуловимые мстители» пополам со «Свадьбой в Малиновке» какие-то. Вообще, вот это ощущение, что я всё происходящее много раз видела – не отпускало.
В Одессе после возвращения Шульгина с компанией начались шпионские игрища и всё это происходило на фоне красного террора. Побег на ялике в Крым к Врангелю, оттуда опять в Румынию… 1920 год для Шульгина закончился в Константинополе.
Мне сложно рекомендовать эту книгу широкому кругу читателей, потому что воспоминания подобного толка, это не беллетристика и нужно иметь какую-то внутреннюю причину, зачем это читать. Но сама я получила массу удовольствия и дополнила картину происходившего, которая существовала в моей голове, яркими образами))

Я так и не смогла определиться с тем, на какую ЦА рассчитана история: Машке (девочка 8 лет) понравилась ровно половина и концовка (и я дальше поясню почему), но понравились при этом так, что читала она взахлёб, а потом ещё вспоминала недели три, возвращаясь – так много мыслей всколыхнула история, так во многом была близка и созвучна.
Мне (девочка за 45) понравилось всё, как нравится практически всё у автора, но я явно не совсем тот человек, на кого было рассчитано изначально. Детям постарше, возможно, будет не очень интересно повествование про семилетку с игрушкой. Так что с этим «всё сложно»)))))
А «всё сложно», потому что Роулинг в очередной раз писала сказку, а получилось эпичное полотно, близкое к притче, которое началось совершенно невинно, а закончилось блужданиями по кругам ада/рая. И ведь ничего не предвещало!
История, и правда, начинается как детская сказка: есть мальчишка Джек – обычный семилетний мальчик. У него есть мама, и папа, и любимая игрушка – Поросенок «Пасёнок» Пок (мои аплодисменты переводчику), который живет с мальчиком так долго, что не в сказке сказать. У поросенка и его имени своя очень богатая история, и именно Пок помогает мальчику пережить сложные времена. Мальчик – школьник и поэтому школьные проблемы будут занимать его ум, как будут занимать ум непростые, иногда конфликтные, отношения с окружающими и их – окружающих - мотивация.
Моё лирическое отступление от сюжета: это очень эмоциональная книга, по-хорошему эмоциональная. Поэтому Машка с удовольствием наблюдала и за разворачивающимся действом и потом обсуждала со мной все нюансы – и, пожалуй, это первая такая книга, которая для нас просто неисчерпаемым источником для разговоров. Но идем дальше:
Мальчик растет и сталкивается с непростыми вещами, даже трагедиями, а главной из них станет утрата Пока. И вот в Рождественскую ночь, когда всем нужно немного чуда, мальчик Джек и брат-близнец Пока Рождественский поросенок, купленный на замену утраченного, отправляются в Страну Потерь – место, куда отправляются все потерянные вещи.
Страна Потерь – место сложносочинённное, поэтому тут будут свои города для вещей дорогих, нужных и таких, какие ищут, и другие города - для вещей, что поплоше, понезаметнее и заменимее. Те же вещи, что почти не имеют шанса найтись, бродят по Пустоши, где становятся жертвой страшного Потеряха.
По строению это очень классическая сказка, поэтому Мальчик Джек и Рождественский Поросенок пройдут положенный Путь Героя в поисках Пока, и конечно же встретят совершенно разных попутчиков. Они будут убегать от врагов и будут хитрить, будут тонуть, спасаться, разговаривать, бояться и совершать подвиги – делать абсолютно всё, чтобы читать было очень увлекательно и ни разу не скучно.

Сказки Роулинг сложны, поэтому и мир «Рождественского поросенка» будет сложным. Как будет очень сложной концепция вещности этого мира: у вещей есть физическое тело (которое находится где-то там, в реальном мире) и есть «душа», которая, собственно, и отправляется после утраты в Страну Потерь, и именно она может быть «съедена» Потеряхом – тем ещё воплощением дементора, поскольку он ест вещи, высасывая «вещную душу».
Библейские идеи тут очень тонко переплетаются с совершенно нерелигиозными мотивами, и это одна из самых трогательных и деликатных книг, которые могут донести ребенку идею конечности бытия. Так что, если кто-то ищет очень ненавязчивую сказку про смерть, или у кого-то из детей сложности с отпусканием вещей (в том числе и утратой игрушек) – это сюда.

Основная проблема этой книги в том, что на определенном этапе путешествия Джека и Рождественского поросёнка, место потерянных вещей, которые встречаются им на пути, начинают занимать абстрактные понятия. И если с потерянными Плохими Привычками всё более-менее понятно и, опять же, отлично можно донести до ребенка идею и плохой привычки, и того, как от неё избавиться, то когда начинается Тщеславие, Власть (и тут Роулинг подарила нам всем отличную пасхалку, сделав лёгкий, лёгенький такой намёк на Поттера), Красота и прочие понятия – вот тут становится всё крепко сложнее.
Конечно же для адекватного восприятия надо, чтобы ребенок понимал, о чем вообще идет речь. Конечно же я рассказывала и объясняла. Но темп чтения и задорность повествования здорово падают во второй половине именно из-за абстракций.
Так что если первая часть книги – для шестилеток, то вторая резко становится для 12+. Такая вот лыжня.
Это неплохо, но велик шанс, что ребенку станет скучновато во второй половине книги. Этот этап надо прожевать, потому что дальше снова станет бодро и задорно. А в конце так и вообще – ух!
Подозреваю, что где-то в задумке автора может крыться идея, что книга может «расти» вместе с ребенком, ибо, правда, этот тот случай, когда сделать традицией перечитывание книги вместе перед Новым годом – вполне годная мысль. Но, думаю, что подойдет она не всем.

В остальном, всё отлично. Для меня не было изначально сюрпризом, как именно Роулинг решит развивать сюжет, т.е. само путешествие было очевидным, но по ходу возник ряд этических вопросов, за развитием которых я с великим удовольствием и интересом наблюдала.

потому что Рождество и Агата Кристи – хорошее сочетание. По названию я её не помнила, опознала уже по ходу чтения, но бросать было жаль – так что дочитала, зная, кто садовник.
И обращала внимание уже не на само преступление, а на персонажей и характеры. И вот удивительно – но это я больше уже про саму себя удивляюсь, в 2021 году, когда я записывала свои впечатления о книге, я написала следующее: «Ещё одна история от госпожи Кристи, которая крутится вокруг завещаний-наследства-алчности и скверных характеров.
И этот роман для меня один из лучших романов Агаты Кристи.»
С последним спорить не буду – так и есть, и роман, на самом деле один из лучших. Но помимо наследства и прочего, эта история вообще-то о другом: о семье, о людях внутри этой семьи и людях вокруг этой семьи. Поэтому у каждого человека тут будет мотив – в семье иначе не бывает: кто-то мог сводить счеты, кто-то устранять проблему, а кто-то злиться.
Ещё это история о сильных характерах, и о том, что у любых действий есть последствия. И о том, что яблоки не падают так уж далеко от яблонь.
Очень хорошо!

Вторым я не воспользовалась, первое меня не раздражает, так что норм.
«Германия, 21 декабря 1601 года.
В городе Оффенбурге народ собирается на площади в предвкушении казни. Эльзу Гвиннер, жену пекаря, признали виновной в колдовстве, и теперь ее ждет костер. У женщины осталась семилетняя дочь – Агата. Её признание легло в основу приговора, и стало причиной того, что отец девочки отказался от дочери. Именно поэтому она была отдана на воспитание «на сторону» - Кристофу Вагнеру, ученику доктора Фауста, колдуну, продавшему душу дьяволу. Вагнер ищет преемника, в девочке видит ученицу – вот и будет её взращивать для дел великих.
Инквизиция, ведьмы, костры и – реальные демоны, вмешивающиеся в дела людей.»
Собственно, рецензия рассказала примерно всё.
С одной стороны, это своеобразное продолжение «Фауста». Вряд ли это является «фанфиком» в полной мере (хотя бы потому, что легенда о докторе Фаусте и Мефистофеле придумана не Гёте). Уна Харт отлично докрутила и линию Фауста с Вагнером – получилось ярко и вполне аутентично, и продолжила историю самого Вагнера и его жизни «после Фауста».
С другой стороны, это история Агаты – девочки, воспитанной человеком без души Вагнером и демоном Ауэрханом, – и её няньки Урсулы. Такая вот сказка про непростую женскую долюшку в мрачном Средневековье. Темная сказка, тяжелая и кровавая. Наверное, именно поэтому мне хочется сравнивать эту книгу не с «Фаустом» Гёте, а с «Крабатом» Пройслера.
Было ли мне интересно читать? Несомненно, было. Это очень атмосферная книга, прекрасно стилизованная, написанная отличным языком, и этот тот приятный случай, когда автор очень ответственно подошла к матчасти. Это – добротная сказка. Поэтому несмотря на то, что время от времени моё внимание рассеивалось, в целом, интересно было (хотя ни книги про сжигание ведьм, ни про демонов, ни про Средневековье я особо не люблю).
Обучение девочки, натаскивание её на великую миссию, жизнь в замке, полном нечисти, где-то в глухомани, взросление обеих девочек в очень непростых условиях (няньке Урсуле в начале истории 15 лет, так что она тоже будет взрослеть и приобретать свой собственный опыт) и очень разные женские пути, каждый из которых будет прокладываться скорее вопреки, чем благодаря (вопреки воспитанию, вопреки планам воспитателей, вопреки благочестию) – это всё было хорошо.
Демоны всех видов и размеров (их будет великое множество) – и того лучше. Какие-то из демонов будут жить среди людей, какие-то приходить по призыву, у них будет разный облик, разная специализация и разные цели. Мефистофель – просто зайчик, настолько прекрасен (во всех смыслах, самый яркий персонаж, как по мне).
Чего мне не хватило – это включенности. Моей включенности. Людей будет много и все они будут разные. И все персонажи – и главные, и второстепенные – будут дивно объемными, живыми, каждый с историей. Тут будут истории продажи души и не продажи души, и – соответственно – очень непростого выбора, перед которым встают люди в самые непростые минуты своей жизни. Смотреть на это было интересно, но печаль в том, что ни к кому из персонажей симпатий у меня не возникло – так и наблюдала за всеми со стороны. Местами переживала, но больше за ситуации, чем за людей в них. И вот вроде каждый отдельный эпизод, когда мне «недодали» я могу умом объяснить (девочка хочет отмстить хоть кому-то и сделать больно хоть как-то – так ведь маму у неё сожгли, с чего бы ей быть иной, девочка такая отстраненная - так и росла она в таких вот условиях, ну, и так далее), но каждый раз для меня это получается неким «эталонным случаем», будто из учебника по психологии. Вот, и реакции вроде как правильные или хотя бы допустимые для конкретной ситуации, и придираться вроде как не к чему – вот, правда, всё очень аккуратно написано, но – возможно – из-за этой аккуратности и не получилось у меня проникнуться сполна.
Возможно, это произошло потому, что темные времена накрывают всех, и все персонажи травмированы настолько, что хотелось абстрагироваться и держаться подальше от них. Возможно, потому что мне не хватило глубины рефлексий персонажей и осмыслений происходящего. Поэтому ряд вопросов – моих, возникающих по ходу к конкретным героям – остались не только без ответа, но даже без должного внимания. Эти вопросы можно вынести на «совместные чтения» или литературные клубы какие-нибудь – там есть о чём поговорить. А в одиночку с собой я могу додумать, как и что. Но мне бы хотелось, чтобы в эту игру автор тоже играл.

Первая – «Бойня» мне очень понравилась. Она попала в меня с ходу, потому что и тема, и реализация, и язык с переводом – всё было эталонно прекрасным.
«Фаза 3» – уже не настолько. При том, что я понимаю, насколько качественно и добротно она написана, насколько животрепещущие темы в ней подняты: болезнь Альцгеймера и отношение государства к старикам, как к уязвимой (но потенциально опасной по сюжету) группе, жертвы во имя «всеобщей безопасности и блага», медицинские эксперименты и морально-этическая их составляющая – тут, правда, достаточно тем для размышлений.
Сюжет довольно простой: новое лекарство от болезни Альцгеймера, с одной стороны – прорывное и эффективное, с другой – вызывает беспричинную агрессию. Не ту агрессию, при которой кто-то кого-то толкнул или назвал дурным словом, а настоящую, сопровождающуюся массовыми жертвами. И врачам придется серьезно поднапрячься, чтобы найти тонкое место в этом распрекрасном лекарстве.
И героев тут великое множество. Тут будут врачи, с совершенно разными судьбами, и имеющие совершенно разные мотивы заниматься данной конкретной проблематикой. И время от времени я ловила себя на том, что мне не хочется знать столько подробностей из их личной жизни, хотя бы потому, что к сюжету это не имеет никакого отношения (в отличие от других категорий персонажей), а в то, что «врачи тоже люди и у них есть интересы помимо пробирок» я охотно верю и без пространных описаний страстных объятий с третьими лицами.
Тут будут пациенты – в основном, люди очень преклонного возраста, которые столкнулись с проблемой старения мозга, болезнями и постепенно утрачивают связь с реальностью. Это пугает, тревожит и печалит. Тут будут члены семей, вынужденные находится внутри этого ада. Местами читать было реально тяжело.
И поскольку это – Оса Эриксдоттер, очень таланливо читателя проведут из точки А (в которой случается трагедия и общество будет шокировано) в точку Б («давайте изолируем всех стариков, получивших лекарство, до выяснения обстоятельств»). Концлагеря автор умеет создавать, вот что! А тут ещё, в отличие от «Бойни», будет настолько уязвимая, трогательная и очень понятная, близкая группа населения – почти у всех есть бабушки, родители, знакомые, соседи, подходящие под условия – и сердце сжималось время от времени.
Параллельно – то, что мне очень понравилось, автор ненавязчиво и деликатно подбросит несколько мыслей для обдумывания: что же представляет собой личность, насколько наша идентичность завязана на памяти, воспоминаниях, где заканчивается «близкий человек» и начинается «незнакомец в привычном теле».
Вот, реально, всё хорошо и не придраться. И, наверное, будь это первая прочитанная книга у автора, я бы по-иному её воспринимала. Но то ли героев было слишком много, чтобы я была в постоянном тонусе по ходу чтения, то ли просто «Бойня» мне точнее попала в цель, и я не смогла отделаться от собственных ожиданий, но мне слишком часто во время чтения становилось скучно. Вот так банально – скучно. И это здорово портило восприятие.

Это не книга – это свальный литературный грех (и я сейчас очень долго писала и стирала, чтобы обойтись без слов типа "лютейшая ебанина"). Очередная русскоязычная авторка с импортным псевдонимом понатаскала, как белка отовсюду (тут в Вебер, и Тёртон, и Катриона Уорд – я думала, что Уорд мне лютейшим образом не понравилась, но нет, «Никчемная улица» - шедевр. В сравнении с.).
Тот случай, когда текст настолько плох, что хочется говорить про писательку, а это как-бы моветон. Подробно останавливаться не буду, но уши великого греха – гордыни торчат отовсюду. Можно назвать это спесью или высокомерием, но вот это «я сейчас понапишу эдакого и вы все ахнете от того, как лихо я тут закрутила всё» detected.

И всё, вот просто абсолютно всё в это истории никуда (!!!) не двигает сюжет, просто тупо топчется на месте по кругу.
В результате – в погоне за чем-то очень личным авторским (гордыней), было утрачено всё остальное. Включая язык. Это очень плохо написано.
Так что в сухом остатке имеем:
Набор персонажей, который не просто является оливьешкой, но очень несъедобной оливьешкой. Ни один из них не является хоть самую малость приятным. Некоторые вызывают ситуативный интерес, которого категорически мало для того, чтобы иметь малейшее желание за ними следить.
Сюжет – отсутствующий. Вот, просто, его нет. По ходу будет происходить «что-то» и это будет происходить примерно до конца.
И читатель, застрявший в этом тягомотном, мутном, болезненном (ключевое слово), беспросветном аду, будет пытаться выбраться любой ценой.

И – что меня добило - вишенка на тортике. Книга получилась настолько плохой и мутной, что издательству пришлось выкатать целую пояснительную статью на тему «А сейчас мы вам расскажем, о чем написал автор». Вообще-то, подобные выходки издательства говорят только об одном: автор со своей задачей не справилась от слова совсем, потому что подобные костыли шепчут, что не книгу надо было в печать отправлять, а принимать какие-то иные меры. Например, автору давать по рукам за графоманию и лютейшую дрянь.

Я первые такую говнину встретила, честно. И вспомнила, почему к русскоязычным авторам отношусь с великим недоверием (потому что, покупая авторские права и тратясь на переводчиков, издательства хоть немного фильтруют шлак, в сфере русскоязычной литературы полнейшая неразбериха - увы).

В целом, это книга – это андерсоновское платье короля. Кто-то несомненно захлебнется в восторге, рассказывая о глубине и психологизме (не верьте!) Реально же, король не просто голый, он ушел в минуса.

Можно, конечно, разбирать это побуквенно, включая диагнозы, но мне искренне жаль своего времени.
Не надо читать эту книгу, это – очень плохо.

Мы с Марусей знаем Юлию Иванову по милейшим сказкам «Не будите спящего дракона!», «Почемуль и Потомухля», «Снегурочка с ушами» и другим. Но если бы не рекомендация, я бы вряд ли открыла Юлию Иванову для себя как автора фэнтези для детей сильно постарше: Машке ещё рано, а я – не целевая аудитория и, если не считать Поттера истории про подростков, магию, школы и прочее не сильно люблю подобное (думала я))). Но я попробовала и втянулась, и - более того – мне понравилось)

Что касается пятикнижия – это одна длинная история, условно разбитая на «тома».
Мир Чароводья – мир островов, факультетов-орденов и магии камней. Сила камней даёт возможности носителям. И сила та разная и по интенсивности, и по своей природе, и по тем возможностям, которые может получить носитель.
История начинается достаточно банально и неспешно, чтобы даже мне, человеку неискушенному в подобных сказках, можно было скептически пофыркивать: главная героиня Эльда – то ли сирота, то ли нет, но живёт она с неприятной теткой и своей двоюродной сестрой, которые всячески гнобят «бедную родственницу» и пакостят в меру сил. Но в какой-то момент начинаются происходит разные события, и вчерашняя замарашка становится не только одной из самых выдающихся учениц элитного Ордена, но и обзаводится приятелями (и врагами), попадает в разнообразные приключения (и опасности) и, конечно, финальная битва Добра и Зла сфокусируется на ней.

Я охотно верю, что шаблонность характеров и лёгкий налёт узнаваемости (Чароведа – типичный Дамблдор) – это особенности жанра (правда, думаю, любители найдут значительно больше знакомого).

Но несмотря на то, что местами приключения превращались в блуждания, первая книга истории – это очень долгое и несколько скучноватое вступление (дальше будет веселее), диалоги время от времени становились скучновато-странноватыми, временами автору не удавалось держать все линии в тонусе и какие-то проваливались, в целом – чудесная история. Добрая той самой правильной и сказочной добротой, которая и должна присутствовать в сказках. Юлия Иванова выискивала (и находила!) даже в самых неприятных персонажах крупицы человечности, а в трудностях и бедах – опыт. Именно это сделало из сказки правильную сагу с классической аркой героя.

Фантазии автору тоже не занимать, поэтому, когда мозг привыкает к тому, что происходит, и к миру, в который погружает Юлия Иванова, про какую-либо похожесть с чем бы то ни было, как-то забывается, и все эти чары, драгончие, призраки и камни начинают рассказывать дивную историю.

Возраст главной героини не предполагает сколь угодно серьёзной любовной линии, тем не менее, она есть – нежная и совершенно невесомая. Но основное пространство истории занято другими, очень важными отношениями: между родителями и детьми, между учениками и наставниками, между сёстрами, между друзьями, между врагами. И мне очень понравилось, как тонко и совершенно без малейших признаков морализаторства, автор вплёл здоровые и этично зрелые посылы. Конечно, тут и безрассудства, и чисто возрастной глупости, и самоуверенности, и гордыни, и ошибок хватает сполна – герои не картонки. Но то, как развиваются линии каждого из них, и то, к чему в финале приходит каждый (осознания, рефлексии, выборы) – это не только прекрасные примеры развития характеров и путей героя, это ещё и очень экологичная во всех смыслах история.

Я могла бы придраться к той линии сюжета, которая про политику, заговоры и прочее скучно-взрослое (и, в целом, возрастные персонажи сильно проигрывают в целостности и достоверности детским – они в большей мере ходульны, нелогичны и схематичны), но я не буду - пусть они будут такими. Как по мне, тот посыл, что взрослый человек не равно порядочный/умный/безопасный уже достаточно хорош, чтобы призвать юных читателей сомневаться и задавать себе вопросы. Что хочет от меня этот человек? Что он добивается?

Это история, в которой пространству справедливости и законности (и тому, что любой закон или правило могут быть несправедливы и, совершенно определенно выгодны только правящему большинству), отведено достаточно много места. И это хорошо. Когда в душах читателей поднимается негодование, несогласие и желание, чтобы у героев всё получилось – это прекрасно, потому что главная задача «эмоционально вовлечь и не отпускать до финала» выполнена.

А ещё это одна из тех историй, и за это великое спасибо автору, в которой подвязаны все ружья и все детали имеют значение или будут иметь его в будущем.

Отличная длинная история! И мне было даже жаль прощаться с этим миром – не часто такое бывает)

«Осьминог» мог быть написан Кобо Абэ или Мураками, и не случись в тексте совершено русский главный герой, я бы не отличила эту книгу от перевода – настолько она аутентична.
И это великое чудо, как для меня, когда неяпонский автор настолько погружен в тему, настолько в ней ориентируется и настолько её чувствует, что не именами и названиями, но всем текстом создаёт атмосферу Японии. Ни разу у меня, как у читателя, и как у человека, который с Японией знаком, не возникло недоверия. Это просто браво)

Анаит Григорян я открыла для себя совсем недавно – как автора прекрасного перевода «Поезда убийц», и была настолько поражена органичностью перевода, что не преминула поинтересоваться, а что же ещё есть у Анаит.

«Осьминог» стал не самым простым чтивом, потому что впрыгнула я в него под стук «Поезда», а Анаит Григорян – не Котаро Исака. Совершенно иной темп, совершенно иная атмосфера.

Меня тут же затянуло в зыбкое «ничего», невесомое до той прозрачности, в которой философичность, медитативность и повествовательность может очень лихо слиться с нудятиной. И я понимаю тех, кому не зашло – тот случай, когда настроение и пойманная волна имеют значение. И, наверное, ещё и любовь к японской японщине: несмотря на современность и технологии, огни и шум больших городов, основная часть Японии – это туманные посёлки, сизые горы, рисовые долины, которые населяют сны и духи. Япония сама в себе провинциальна и, мне кажется, она не просто застряла значительной частью себя в позднем средневековье, она стала порталом в иные временные и пространственные измерения. Наверное, только для Японии магический реализм настолько гармоничен по сути. Вся Япония – это магический реализм)

И вот посреди этой прекрасной миядзаковщины, разворачивается история Александра – банковского сотрудника и востоковеда из России. История достаточно банальна в человеческом измерении: попал под сокращение и виза позволяла на какое-то время остаться, деньги есть, а желания вернуться нет – почему бы не устроить себе приятный отпуск. Александр выбрал маленький рыбацкий остров Химакадзима: морепродукты, маленькие домики, океан, странные люди и их истории. Такая вот вишенка на тортике японского периода жизни.

И вот ничего не происходит особого, но эта история как метатекст с гиперссылками. Каждый человек – вселенная. И, казалось бы, что может быть эдакого в этих всех людях: например, во вдове рыбака, у которой Александр снимает комнату и в постели которой оказывается – не о чем же говорить, всё банально и просто. Но за этой простой историей (каждым элементом, каждым героем и даже за кошенькой) кроется целый пласт и культуры, и истории, который всплывает медленно и незаметно – как огромная рыба из глубин океана. И слово за слово, жесты и интонации – и к концу повествования оказывается, что все эти люди знакомыми стали: настолько ладно описаны, настолько точно.

И контрастный, не всегда уместный и чаще всего несуразный Александр, который не просто чужак на острове, но ещё и иностранец – он как васаби. Вот, без него можно было бы, и я абсолютно уверена, что Анаит Григорян могла бы написать историю-стилизацию, чтобы совсем неотличимо было от японских авторов, но васаби же! И вкус всей этой японскости раскрывается с новой силой – для нас, разумеется, для иноверцев. И ситуации, которые разворачиваются одна за другой – как затяжки на шёлковом кимоно, они режут глаз, вываливаясь из привычного уклада, но вся прелесть в несовершенстве)

Страница за страницей и странные телодвижения Александра становятся частью общей картины. Сам Александр не стал ближе жителям острова, но остров принял его в свою историю, сделав её элементом. И это (для меня конечно) признак отличной прозы. Когда на пути к финалу все ниточки подвязываются, детали обретают свои места, ружья стреляют и спирали закручиваются, и когда всё обретает смысл.
И страшнейшее цунами, обрушившееся на Химакадзиму, становится катарсисом для всех: тех, кто не пережил, тех, кто пережил, для читателя.
Это прекрасно: весь ритм повествования подчинён природе. Неспешное начало, замершая середина, мощный финал. Все в этой истории придут к кульминации: кто-то, чтобы завершить циклы, кто-то ещё и очистится.

: будь мне 16 лет, наверное, я по-другому оценила бы эту сказку. Бедная, но очень умная, талантливая, красивая, великолепная и бла-бла-бла сиротка Эйвери становится наследницей многомиллионного состояния: умер миллионер и оставил всё ей, проигнорировав четырёх внуков (сексуальные красавцы, спортсмены, искрящиеся глаза, улыбки, рельефы тел, вотэтовотвсё). Девочка вынуждена по условиям завещания жить в имении богача (город-замок с тайными ходами, подвалами, таинственными закоулками и секретными комнатами), разгадывая всякие загадки, головоломки и ребусы, до которых был Тобиас Хоторн – тот самый богач – большой охотник.
Печаль истории в том, что аннотация значительно интереснее всех «загадок и головоломок» вместе взятых: простые, местами высосанные из пальца.
Это – махровый Young Adult с картонными персонажами, слабыми мотивациями, несуразным сюжетом, неправдоподобными декорациями и множеством томных вздохов.
А поскольку ответ на главный вопрос «так почему же Хортон оставил всё своё состояние пришлой чикуле» остался невнятно промямленным, продолжение следует.
Плохо.

И ещё мне очень и очень странно, почему внезапно прекрасный и со всех сторон в тексте обыгранный тот самый «Х» в последней книге превратился в «10» - это претензия к переводчику, попортившему игру «слов» в названии.
В остальном, всё прекрасно.
Великое множество подвешенных и незаконченных линий «Мотива Х» будут закончены. Не все, конечно, и задел на будущее есть, но те линии, которые касались непосредственно поимки психопата с кубиками – оформятся и завершаться очень последовательно и грамотно. От этого осталось приятное послевкусие ладно сшитой и продуманной истории, а что может быть лучше)
Динамично, увлекательно. Местами настолько хорошо (и это я про проживание супругой Фабиана Соней травматичного опыта, полученного ранее в сериале), что я замирала в восхищении: не детектив, а настоящая психопрактика)
Мне очень нравится, что цикл развивается ровно в той части, которая про внутреннюю логику. Герои не вываливаются из характеров, атмосфера не становится иной, а мерзкие сыновья-подростки не перевоспитываются по мановению волшебной палочки.
Так что очень хорошо и хитрО закручено.

Пока я дочитала историю, меня не покидала мысль, что Павези – тот ещё халтурщик. Дочитав, правда, я стала не столь категорична, поэтому теперь он у меня проходит по статье «экспериментатор»)))))
Потому что, имея на руках совершенно сырые во всех смыслах почеркушки-черновики детективных рассказов (идеи которых автор позаимствовал у Агаты Кристи – отсюда и громкое имя на обложке, и это - такой себе маркетинг), Алекс Павези лихо выкрутился, склепав из них не слабенький «сборник рассказов», а достаточно съедобную цельную историю, сделав их частью целого. «Восьмой детектив» - это отличный пример многослойного текста, в котором есть и отдельные деревья, и лес и рассматривать можно как то, так и другое.
Это занятно. Но!
Если частями целого является слабые элементы, то и общий итог вряд и получится шедевром.
Для меня стало очевидным, что из простоватых, слабоватых, предсказуемых и вторичных частей (что для детектива – первейшее зло) практически невозможно сшить качественную историю. Необычную – да, непростую – да, даже достаточно увлекательную – да, и уж, совершенно точно, запоминающуюся (что в нынешнем мире очень ценно). Но не качественную.

В остальном это детектив-игра, прежде всего игра с читателем. Поэтому, как матрёшка, он имеет разные уровни, несколько линий и сложные внутритекстовые связи. Автор условный «вывих бедра» назвал «особенностями походки», а слабости выставил напоказ. ХитрО!)))
Он как бы сказал нам-читателям «Да, я знаю, что эти истории у меня сляпаны на колене», но так и задумано!

Чтобы подтвердить замысел, Алекс Павези выдал нам профессора математики Гранта Макаллистера в качестве проводника в непростой мир литературы, подчиняющейся законам точных наук, проиллюстрировав дискуссию всякими диаграммами Вейна, умствованиями про множества и подмножества и разбором детектива на запчасти (жертва/детектив/подозреваемый)))))))

Умничал он так себе, ибо даже у меня – человека сугубо гуманитарного – особого интереса и доверия эти разглагольствования не вызвали. На месте математика мог быть с тем же успехом профессор филологии и выглядел бы он, как на мой вкус, значительно более органичным.

Но и это не очень важно, потому что всеми диалогами о структуре детективной истории, скрывается тот самый «восьмой детектив». Который оформится в процессе, а история, начатая много лет назад созданием цикла «Белые убийства», в конце концов, получит своё завершение.

Неплохо. Загадки наслаиваются на загадки, вопросы множатся и к финалу этот «загадочный бургер» стал многослойным омномномом с подменами, твистами, ловушками и щепоткой сентиментальщины. Но автор, как по мне, сильно перестарался с заигрываниями, поэтому повторы наличествуют, а попытка заставить читателя поиграть в прятки, стала тем самым литературным кетчупом с маянезиком, которых слишком много как на мой вкус.

За этими играми, те самые «семь детективов» получились печально скудны и литературно убоги. И я понимаю, что автор хотел тем самым подчеркнуть «неважно, вальсируем дальше, там в конце будет интересно», но книга – это когда персонажам сопереживаешь, потому что они люди, а не картонки, и когда интересно всё время (ладно, бОльшую его часть), а не пять минут финала. Потому что мне как читателю хотелось бы получать удовольствие и от процесса тоже. В данном случае значительная часть текста напоминает черновик, который «не значим».

Ну, и в погоне за развязкой, Алекс Павези стал крепко «путаться в показаниях», поэтому чем дальше, тем сильнее логика «восьмого детектива» стала хромать, а развязка выплыла на белом рояле из кустов.

Так что, как литературный эксперимент, норм. Но не более того.

Я люблю Сергея Садова за его молодецкую удаль и достаточно внятные и, как мой вкус, правильные и устойчивые посылы.
Его истории понятны и просты, и, по мере возможностей, автор старается делать так, чтобы они при этом были не простоваты.
Перечитывая в сто первый раз «Рыцаря ордена», искала, что же есть похожего и нашла! Сначала «Загадки Моригата», а потом и «Князя» - как говорится, далеко ходить не надо.
Минус и плюс этой истории (и книг Садова, в целом) один и тот же: что бы автор не писал, он пишет «Рыцаря Ордена». Поэтому тут будет попаданец-подросток, магический мир, приключения и щепотка любовной линии.
Конечно же подросток (для разнообразия в этот раз это – девочка) будет самым-самым, с выдающимися способностями, невероятными идеями, с хитростями, неведомыми новому миру и, в целом, геройский герой. Конечно же к стройности сюжета, логике и правдоподобности можно придираться (особенно лихо придираться можно к детективной составляющей, которая откровенно слабовата даже для подростковой литературы).
Но в какой-то момент, я поняла, что для меня это всё не важно, потому что в Сергея Садова я ныряю не за высоким штилем, изысканными диалогами и детективом/магией. Истории автора – это то теплое безопасное одеялко, которое укутывает меня в сложные времена и позволяет отвлечься.
Поэтому, понимая все слабости историй, я в очередной раз благодарна Сергею Садову за его миры.
«Загадки Моригата» - это детективная трилогия (законченная достаточно условно, так что продолжения хоть и нет, но оно могло бы быть), в каждой части которой есть своё отдельное основное расследование и несколько мелких детективных шуток/этюдов, призванных держать в тонусе читателей и персонажей. И хотя местами сюжеты провисают, читать не скучно.

В остальном, я – не целевая аудитория (и очень смешно писать сейчас это, потому что за «Планировщиками» я прочитала «Поезд убийц» - тоже про киллеров, только японского автора). И конечно, мне было приятно было увидеть знакомые реалии, и названия были знакомы, и весь антураж – практически родной. Но, по большому счёту, история оказалась корейской очень условно: она живёт своей жизнью, а откровенный дух достоевщины шепчет, что автор любит и русскую литературу, и все сложносочинённые страдания, о которых и пойдет речь.
И этот тот случай, когда читатель может сам выбрать, о чём будет эта книга.
Например, про киллеров: Ким Онсу очень старался погрузиться в непростые будни артели наёмных убийц, поэтому местами получилась вполне себе производственная драма из жизни представителей несколько специфической профессии)))
Или это будет триллер: потому что передел сфер влияния и борьба за место под солнцем имеют место, и разногласия между старыми профессионалами и «молодыми и дерзкими» выведут конфликт на должный уровень напряженности, чтобы трупы множились и месть застила глаза.
Или это будет социальная драма. Потому что помимо непосредственно криминальной составляющей, «Планировщики» - роман о социальном неравенстве и несправедливом мире, о поисках смысла бытия и о всяческих осознаниях. Такой настоящий философский корейский детективный нуар с лейтмотивом «всё тлен».
В общем, что бы корейцы ни писали/снимали, всё равно получится «Сквозь снег» или «Паразиты»)))))))))))
Отдельно мне понравилась символическая составляющая истории:
Рэсен – главный герой истории, его имя значит «грядущая жизнь», и вся его жизнь – это жизнь человека, вырванного из контекста бытия. У него нет «здесь и сейчас», потому что он вне настоящего. И его работа как киллера – лишать людей будущего. Не того, что они могли бы иметь в этой жизни, если бы их не убили, но того, которое ждет их потом, после смерти. Именно этим и страшна артель киллеров для корейцев: убийцы не позволяют ритуалам завершиться и поэтому уход таким вот способом не позволит душе завершить свой путь.
Тема смерти тут одна из важных и раскрывается с интересных сторон.
Понимаю, что какие-то места в книге мне показались менее внятными, чем хотелось бы, а какие-то смыслы вообще ускользнули. И понимаю, что книга заточена под экранизацию – она очень кинематографична.
Но мне понравилось.
Такой «плачущий убийца» по-корейски.

И хотя обычно я подобное не сильно жалую, такие твисты мне кажутся слишком уж искусственными, в этот раз мне понравилось.
Детективная история, которая крутится вокруг трёх женщин. Первая – талантливая девочка 11-ти лет, которая хочет быть художницей. Вторая – учительница средних лет в несчастливом браке, пытающаяся вырваться из своей реальности. Третья – старуха, почти ведьма, на излёте своих дней. У каждой из них есть тайны, каждой из них причитается своя трагедия и своя драма.
Это очень женская история. Потому что помимо криминальной и драматической составляющих в ней есть многое о реализации, о возможностях, о желаниях, о страхах, о печалях и надеждах каждой из «девочек» - и личных, и тех, что принадлежат их поколениям.
И тут будут трупы и расследования, и будут странные полицейские, совершающие странные действия, тут будут вотэтоповороты с роялями – Бюсси очень старался завернуть повествование в динамичный и запутанный рулетик. У него получилось, а мне не хочется говорить подробнее – тот случай, когда спойлеры могут испортить удовольствие)
Мне зашло. Возможно, если бы у меня не было личного включения, понравилось несколько меньше, потому что и логика местами подгоняется под нужды автора, и образы местами становятся не менее удобными, и попсово местами, как это бывает у Бюсси. Но я люблю детективы с артистической составляющей и очень хорошо представляю картинку: в Живерни я была и нежно люблю и это имение, и Клода Моне, поэтому мне понравилось.

Потому что ни к триллерам или детективам, ни к современной литературе эта книга отношение не имеет. Впрочем, рисование фекалиями по холсту – это современное искусство, так что к «современной литературе» это может и иметь какое-то отношение)))) И наверняка любители фекальной живописи тоже есть.
Эта книга начинается как детектив: пропадают писатели ужастиков – авторы традиционного культового сборника, и вот одна из ещё не пропавших писательниц попытается понять, что происходит.
Не знаю, удалось ли ей понять, ибо, как по мне, никто никуда не пропадал, просто Пол Магрс перестарался с грибами. Иначе я эту дичайшую смесь из всего (натурально, из всего: мертвецы и андроиды, женщина-моль, черные оргии, телефон-убийца, привидения, разложившиеся трупы, овечьи кишки и что-то наверняка ещё было, но я пытаюсь развидеть) объяснить не могу.
Вот, будь в авторе немного юмора и из истории могла бы получиться забавная писулька под Хэллоуин. Но когда Пол Магрс на серьёзных щах пытался рассказать про любовные переживания, про ужасы и жуть жутчайшую, ничего кроме недоумения это не вызывало у меня.
Зачем было это писать я ещё понять могу: автор мог издеваться над своим лит.агентом, например. Или ему очень нужны были деньги. Но зачем, зачем это надо было покупать, переводить и издавать??? Во имя чего? Что в этой книге есть такого, что привлекло внимание издательства?
Вот, где настоящая тайна.

Тот удивительный случай, когда салат оливье оказался «ничо так». Вот, и герой – штампованая картонка с обычными для автора шуточками, обычной геройскостью, привычными размышлениями и философствованиями уровня статуса во вконтакте; и сюжет – вторичен не только вообще (Лукьяненко, видимо, очень хотел, чтобы «Метро» было написано им)))))))), но и для самого автора вторичен донельзя (тут концы чего угодно можно найти: хоть «Черновика», хоть «Кваzи», хоть доброго десятка других историй); и вотэтоповороты предсказуемы; и боевичок неправдоподобный, но задорный. Ну, ничего выдающегося или оригинального. Плюс «консерватизм» пополам с заигрываниями с повесткой. Такие неловкие попытки, как если бы дедушка принялся шутить про тик-ток.
Но при этом на фоне последних книг автора, «Семь дней» - значительно более целостная история, как будто даже продуманная, а не по ходу сляпанная, с несколько менее неприятными персонажами. Добротно и при этом достаточно динамично, чтобы было не скучно. А если попадётся читатель, который не обладает определенным уровнем начитанности или, наоборот, с большим заделом лояльности, то может оказаться, что это ещё и свежо)))

Позиционируется как детектив, но, на самом деле, это – криминальная и психологическая драма. История преступления и мести, растянутая во времени и щедро поделённая между участниками.
Несколько рассказчиков – чтобы каждый из них положил свою монетку в общую копилку трагедии. Для меня выбор такой вот формы изложения стал более, чем оправданным (наверное, иначе интригу сохранить было бы сложнее в разы). Но именно эта разбивка на голоса стала определяющей для того, чтобы ни к кому не испытывать симпатии. Все герои изнутри своих монологов оказались местами неприятными, местами отвратительными, а местами просто больными людьми.
Поэтому не детектив, а такое вот «Преступление и наказание» по-французски получилось.
Несколько затянутое повествование, такое… изматывающе тягучее, чтобы читатель полностью проникся этой душной атмосферой, в которой варятся жители города.
И конечно, помимо криминала, Жапризо расскажет о многом: и о непростой участи женщин, и о правосудии, о жертвах и насилии, о мужских и женских ролях, и об общественном мнении, так его. Очень социальная книга получилась. Очень неприятная.
У меня есть отдельная полочка для подобных (там стоит, например, «Ужин» Коха) – «хорошо написанная мерзость», называется)))))

Не отличается практически ничем, какие-то изменения минимальны.
Сюжет просто добуквенно воспроизведён: реальная Корея с полицейскими и сложностями бытия, и успешная великая Корея с монархической формой правления, победившая Японию, обогнавшая Китай, преуспевшая во всём. В этой истории есть волшебные артефакты, помогающие перемещаться между мирами, есть попытка дворцового переворота, из-за которого всё и завертелось, а люди из одного мира начали перемещаться в другой и наоборот. Как водится: любовь и долг, интриги и поиски преступников. Всё по сценарию) И даже персонажи аналогичны телевизионным, а главная героиня, что в дораме была раздражающей истеричкой, что в книге осталась такой же)))

В общем, очень на любителя: либо жанра (любовная фантастика), либо страны (корейские реалии), либо дорам, либо авторов (у этой парочки есть ещё и новеллизация «Гоблина»). Потому что как самостоятельное литературное произведение, никакой художественной ценности книга не имеет, повествование происходит по принципу «что вижу – то пою» и язык очень беден.
Плюс, тем, кто смотрел сериал, читать будет скучно, а если не смотреть дораму, то не только скучно, но и непросто следить за странными именами, мельканием персонажей, декораций и прочими вещами, которые в визуальном воплощении воспринимаются сильно легче.
Поэтому, реально, очень на любителей.

Отдельно я была удивлена тем, что это – только часть истории, и продолжение следует.
Издательству очень нужны деньги...

Думаю, лет 5 назад эта книга была бы значительно более актуальной, чем сейчас, когда блогерская кухня для тех, кто в курсе блогов и Инстаграма, лезет из каждого утюга. Поэтому и покупки ботов, и помощники, которые ведут блог, и постановочные фото, и жизни напоказ, и реклама, и контракты, и отношения внутри блогерских семей, лайктаймы, гивы, блогерские дружбы, взаимопиар – те ещё секреты Полишинеля.
Впрочем, мне было интересно посмотреть на этот вот крысятничек изнутри. Мир лицемерия и подлости или «Культура социальных сетей» (с) из аннотации - для меня было занятным именно это.
Остальные темы (материнство и реализация женщин, отношения между родителями и детьми и прочее) меня оставили равнодушной, потому что персонажи мне были неприятны примерно все. Тот случай, когда эмоционально тратиться и включаться некуда.

В остальном, это – не шедевр, но вполне читабельный триллер «среднего эшелона» на тему «публичные личности должны быть осторожны и должны фильтровать то, что делают и говорят, потому что никогда не знаешь, на какого психа нарвёшься». А людей с вавками в головах более, чем достаточно.

Интрига минимальна и очевидна с самого начала, медицинская составляющая из тех, на которые лучше закрыть глаза.

Лёгкое, лёгонькое чтиво на один вечер.

Тот случай, когда из совершенно обычных ингредиентов будет сварен отличный такой бульон для приятного вечера. В нём будет труп, даже несколько. И полицейские, которые станут вяло перебирать лапками, поэтому непременно найдётся среди них девушка, которую ни во что не ставят, но которая сможет! И откроются тайны прошлого – их будет в ассортименте: персонажей много и тайн будет немало. И рано или поздно, но до следствия докатятся отголоски организованной преступности, обтяпывающая свои неблаговидные делишки с запрещенными веществами. И будет немного политики (греко-турецкий конфликт, например)и немного социалки. И непременная психология – куда нынче без неё. А ещё отношения с детьми, и отношения вообще… Много всего)
И я не знаю, что именно сыграло на пользу «Клубу». В книге приятный слог (правда, меня очень удивил перевод с буквально переведёнными фразеологизмами и идиомами, но даже перевод не смог попортить британский дух и чудесную атмосферу), и ещё складный, крепко скроенный сюжет, и совершенно чудесные персонажи – они, пожалуй, самое главное богатство этой истории.
«Старички-разбойники», населяющие посёлок для пожилых людей и занимающиеся, собственно, расследованием убийства, произошедшего в этом посёлке, придают истории неповторимый колорит. Вначале я грешным делом думала, что будет аналог «Трёх фактов об Элси», но – нет. «Клуб убийств по четвергам» не пахнет тленом. Прекрасные энергичные люди занимаются интересными для себя вещами. Да, есть возрастные особенности и наличествует борьба, которую ведет каждый из персонажей не столько даже за оставшееся время, сколько за собственные личности, растворяющиеся в ускользающем времени. Но книга прекрасна тем, что она – вся, как есть – про жизнь, про жажду жизни и про борьбу за её качество. В любом возрасте.
Ну, и детективная составляющая на высоте.
Интересно, насыщенно, динамично.
Прям, очень хорошо)

В Копенгагене кто-то убивает женщин, оставляя на месте убийств детские поделки из каштанов и спичек с отпечатками пропавшей год назад маленькой дочери местного министра (женщины-политика). Есть человек, который признался в совершенном убийстве и уже сидит за это преступление в тюрьме. Но каштаны со свежими отпечатками продолжают множиться вместе с трупами.

И, казалось бы, сколько уже историй про психопатов, про детские травмы и насилие писано/читано, но каждый раз всё упирается в достоверность происходящего, в то, насколько веришь этим вот людям, бегающим по страницам в поисках ответов. В данном случае всё очень неплохо. Настолько неплохо, что даже традиционно для подобных детективов тупящая полиция: где непрофессионально беспечная, а где и откровенно саботирующая следственные процессы, не раздражала, а для меня это показатель. Если повествование гладкое, герои цельные и не совершают странных для себя поступков, если с матчастью и профайлингом всё ладно, то даже откровенная лажа от служителей закона воспринимается не как сова, натянутая на глобус, для того, чтобы сюжет как-то шевелился, а как часть их характеров: все мы люди, все можем отвлечься, пропустить, прозевать.

«Каштановый человечек» - интересный сложный многослойный детектив, когда текущее расследование непременно зацепит дела прошлого, когда кейсы начнут множиться, когда преступник будет неочевиден, вотэтоповороты будут без выпадающих из кустов роялей, а мотив психопата чудовищен в своей жути.

С одной стороны – атмосферная история, очень атмосферная и это самое прекрасное: суровые пейзажи, скот и пастбища, ледяные ветра и бездонное море – идеальная атмосфера, как по мне, для промозглой осени.
И аннотация обещает: это как «Джейн Эйр» и «Ребекка», только в Исландии и в 17 веке. Прекрасно же!
Но печаль в том, то все эти заигрывания с узнаваемыми сюжетами, узнаваемыми тропами и узнаваемыми характерами вначале мне мешали тем, что «слишком похоже», а в конце вызвали недоумение. Автор очень пыталась обратить похожесть, а потом непохожесть в сюжетный твист и обманку. Но, в приличном обществе это называется «паразитирование»: половину дела за автора читатель делает сам, вытаскивая из собственной памяти нужные коннотации, и получается не история, а «дополненная реальность».
Но даже это пусть бы было, ибо очень много авторов нынче пользуют подобный приём и получается неплохо, мне не понравилось другое.

Сюжет классически прост: Девушка Роуса после смерти отца вынуждена вступить в брак с заезжим торговцем, хотя сердце её отдано другому. И этот брак был просто поперек всей её натуры. Помимо сердечных дел, проблема была ещё и в том, что если в отчем доме родители не препятствовали увлечениям девушки: изучению грамоты, рун, обращениям к старым богам, прочим, сомнительным для женщины в те времена вещам, то в большом мире за такое можно и на костёр угодить.
Поэтому Роуса подтирает слёзы, прячет кости и отправляется в чужие земли со странным, суровым и несколько жутким провожатым – помощником мужа.
Жизнь ждёт её непростая: селяне в посёлке, запуганные её властным супругом, от которого они напрямую зависят, сторонятся девушки (и плетут интриги, не без того) – Роуса оказывается в тягучем и почти невыносимом одиночестве.
Сам муж, Йоуна неприступен, брутален и таинственен, днями где-то пропадает, ночами её не трогает, ведет себя подозрительно и грубо.
А на чердаке кто-то шуршит.

И вот в таких декорациях начинает разворачиваться действо. Медленно и печально. Иногда слишком медленно. Но это как раз можно списать на атмосферность, отвлечься на овечек и всё такое, не это плохо (хотя досаждало местами очень и периодически возникало подтолкнуть происходящее, «ну, давайте уже, шевелитесь»).

Плохо было то, что автор, походу, сама не очень понимала, что хочет написать. Историю о сильной женщине, которая родилась раньше своего времени и поэтому становится заложницей обстоятельств? Все предпосылки указывают на это, и задел у истории был отличный. Или же хотела написать социальную драму? Поднятых тем – хоть отбавляй, начиная с религиозных практик и положения женщин, заканчивая теми тайнами, вокруг которых автор крутила интриги. Или любовный роман? Или психологический триллер?

Кэролайн Ли попробовала всё, но толком не вышло ни то, ни другое, ни третье.
И я готова была простить, что не получился триллер (даже несмотря на попытки покататься на рельсах «Джейн Эйр» и соскочить с них, не получился), и бох бы с ней, с социальной драмой: дела 17-го века хорошо помнит только Дункан Маклауд, поэтому то, что выглядит сомнительным и неправдоподобным, можно было бы списать на «времена были другие».

Но то, как развивалась линия главной героини – Роусы – это просто грусть и печаль.
Все, абсолютно все второстепенные персонажи – чудесны. Да, бОльшая часть из них функциональны и несут внутри себя какие-то конкретные «задачи», под которые и писались. Но они не выпадают из этой своей функциональности и из своих характеров. А вот «путь Роусы», который должен был стать путем развития той самой сильной женщины, провален чуть более, чем полностью.
Автор очень старалась показать, как непросто жилось женщине в роли замужней зависимой дамы под пятой странного, нелюдимого, травмированного мужчины. И то, что Роусе пришлось играть не по своим по правилам – понятно. Но помимо внешнего послушания (а местами непослушания) или смирения, есть же внутренний поток самой Роусы, который, к сожалению, при заявленных вводных стух, слившись в хаос и чтопопало. Страх, смятение, отчаяние я понять могу, и даже могу понять, как девушка - бунтарка по натуре - превратилась в снулую рыбу, списав это на депрессию и обстоятельства. Но почему к финалу девушка переродилась в быдлогопницу, огрызающуюся на окружающих, понимаю с трудом. Да, жизнь непроста и события случились разные. Но не бывает так, чтобы человек вот тут соответствовал социальным нормам своего времени, а вот тут уже стал дерзкой современной чикой.
Ну, и помимо такого выпадения из характера, к финалу роман понёсся совсем уж по кочкам. Бывает так, что автор приберегает всё лучшее на потом. Иногда это даже оправдано. Но когда всю дорогу рассказывалась одна история, а к финалу дорассказалась совершенно иная, меня это озадачивает единственным вопросом «Что это было, Пух?».
И вот вроде бы неплохо: лёгкий язык, чудесный перевод, задумка отличная. Но послевкусие осталось странное.

«Поезд убийц» - это, буквально, история про синкансен, нашпигованный наёмниками: совершенно разных возрастов и гендеров, с совершенно разной «специализаций». У каждого из них своя история и свой путь попадания в профессию, и всех их объединяет не только место – этот самый поезд, в котором все они едут с какими-то очень своими целями, и не только время – здесь и сейчас, потому что будущее есть не у всех из них, но главное – суть происходящего. Их всех объединяет тот самый момент, когда импульс и воля одного человека прекращают жизнь другого человека. И почти всех участников этого безумного действа объединяет профессия - производственный триллер во всей красе)

Поэтому убийств тут будет много очень разных: продуманных и сложно нагромождённых схем, или совершенно простых, совершённых походя, а ещё глупых, или случайных – на любой вкус, как говорится. Но какими бы ни были эти убийства, все они меркнут перед воплощенным Злом.
И начинается этическая игра, в которую автор играет с читателем. Нам предлагается целый ворох головорезов, настоящих преступников, суровых и беспощадных. Но они, страница за страницей начинают рассказывать свои истории (не монологами – это на удивление не затянутый роман, без традиционной восточной созерцательности. Всё очень динамично и увлекательно): одна фраза, а потом другая, и уже не просто криминальные малоприятные рожи фигурируют в тексте, но понятные, местами близкие, пусть и аморальные, пусть и преступные личности. Да, по ним всем тюрьма плачет и закон должен быть суров, но романтизация делает своё дело: к концу истории, думаю, у каждого появятся свои любимчики. Мои фавориты – старички)))

Все они – весь этот поезд убийц нужен для того, чтобы противопоставить их – разных и всяких – лишь одному. Иному. Истинному социопату. Для которого убийство, точнее лишение человека жизни, становится способом кормёжки своих внутренних демонов, который у него целый зоопарк.
И именно этот человек предложит каждому участнику, в том числе и читателям, ответить на вопрос «почему нельзя убивать людей». Действительно – почему? Ответы будут разные, но Котаро Исака сумел превратить хаос черной комедии в пространство для всего, в том числе эдакую беседку для размышлений, в которой скорость синкансена будто теряется, а участники философского диспута сидят по своим лавкам, окруженные трупами, и отвечают на вопрос «почему»?

Это было необычно и задорно)

Аннотация: Несколько месяцев север Швеции заливал нескончаемый дождь. От наводнения спасала огромная дамба, построенная с расчетом на самое худшее. Вот только никто не предполагал, что «самое худшее» окажется детским лепетом по сравнению с тем, что случилось. И однажды река Люлео подточила казавшуюся непреодолимой бетонную преграду и понеслась, сметая все на своем пути, разрушая дома, расшвыривая машины, подхватывая всевозможный людской скарб… и самих людей. Серая стена воды несется на героев романа: саама, давно променявшего традиционную жизнь на городскую; пилота вертолета, обдумывающего самоубийство; молодую женщину, только что узнавшую, что она ждет ребенка; рабочего электростанции, решившего, что наконец-то он покажет всем этим бабам, чего стоит настоящий мужик; одинокую художницу-любительницу, для которой река всегда была отрадой… Мозаика трагических (а порой и слегка комических) историй складывается в большую драму, которая навсегда изменит не только ландшафт, но и судьбу каждого из героев.(с)

Особенно в той части, которая про «мозаику трагических (а порой и слегка комических) историй». Комических я не обнаружила, но Микаэль Ниёми неплохой рассказчик, поэтому его текст прольётся, как та самая вода, изредко бурля на кочках иронии, периодически смывая не только персонажей, но и здравый смысл (например, сцены с вертолётом и с саабом попирают и законы физики, и логику, поэтому они уже ближе к сказкам, чем к беллетристике).
Я не могу сказать, что осталась в восторге, но моё первое знакомство с писателем состоялось, а желание продолжить знакомство не пропало. Это уже хорошо)

Была дамба, шёл дождь. Дамбу снесло. И людей вместе с ней. Вы прочитали краткое изложение сюжета))))

Это – роман-катастрофа. Пусть локальная, но не менее тяжелая для тех, кого она затронула, потому что стихия не выбирала, утопить «хорошего» человека или «плохого» - ей вообще не интересны оценочные суждения, всех сметёт. А уж жертвы будут в ассортименте. Множество судеб проносится перед глазами читателя: мужчины, женщины, дети. В возрасте и юные, здоровые и не очень, талантливые и бесталанные, жертвы и психопаты, герои и негодяи. За каждой судьбой стоит своя история, и какая-то закончится благополучно, а какая-то нет.

Суть этой книги в моменте. Что было раньше и что будет потом – не важно. Есть только стихия и этот вот момент трагедии, когда всех под одну гребёнку расчешут. Конечно же, характеры важны: и кто-то будет бороться до последнего, а кто-то воспользуется ситуацией, выпустив на свободу свою низменную сущность. Но чем закончится каждая линия, останется за кадром: Микаэль Ниеми лишь парой мазков обозначит своих героев, предоставив читателю возможность самим дорисовывать их контуры. А ещё лучше, пусть фильм снимут: кинематографичность и покадровая нарезка только на пользу пойдут – почти готовый сценарий.

С одной стороны, этого более чем достаточно, потому что и автор занял позицию наблюдателя, и читателю предлагается поступить так же: смотреть отстранённо на разворачивающуюся трагедию, а с описанием потопа автор справился.

С другой стороны, всё то, что касается людей – странное. И дело даже не в отстранённости или том, как они все проживали момент трагедии, а во всём остальном, особенно том, что предшествовало потопу: отношения между разнополыми шведами в этой истории столь неприятны и так дурно пахнут, что мне было удивительно – а они вообще нормальные?!

Автору, конечно, лучше знать, как там у них принято. Но учитывая то, что в книге слишком много омерзительных сцен, связанных с людьми, а упомянутый сааб автор описывал с нежностью гораздо более трогательной, чем всех людей вместе взятых, думаю, вопрос про нормальность нужно адресовать скорее Микаэлю Ниеми, а не шведам)))

В принципе, «Паутина» вполне в духе автора: тут есть и ответственность человека за эксперименты, и борьба за экологию, и щепотка триллера.

Но по сравнению с перечисленными повестями, «Паутина» просто примитивная. И это было бы даже окнорм, учитывая год написания (1979), но повесть ещё и затянутая, и скучная, и утяжеленная бессмысленными описаниями той экзотики, которая могла бы быть антуражной и аховой в середине прошлого века, но нынче выглядит беспомощной и слишком наивной.

«Паутина» - история про пауков. На какое-то время остров Танакуатуа накрыло облаками после ядерных испытаний, и пауки получили новые способности, в частности, к совместным действиям. Чем они непременно воспользуются))))).

Ну, и все эти паучьи приключения могут быть кошмарны только для арахнофобов, которые старательно запугают сами себя, ибо у автора это сделать не получилось. Я паучков люблю, не боюсь и поэтому большую часть времени я недоумевала, что за халтуру прогнал Уиндем)))
Проходная повесть, которая нужна только автору и только для закрытия им ипотеки.

Основной минус «Ужина» в том, что Герман Кох долго запрягал, а форма, которую он избрал наложила свой отпечаток на развитие сюжета и не совсем была, как на мой вкус, реализована. И уж если автор решил предворять части истории ресторанной последовательностью, то обыграть это можно было бы глубже. Впрочем, основной идее завязка-развитие-клульминация-и вишенка на тортике Герман Кох следовал, так что возможно, это я не уловила глубинной связи между выбором подаваемых блюд и тем, что происходило за столом)))

«Ужин» начинается банально, скучно и незатейливо. Два брата (бывший учитель, от лица которого ведется повествование, и перспективный политик, будущий премьер-министр) с женами собираются на семейный ужин в фешенебельном ресторане. Вкусненького поесть и за жизнь потарахтеть.
И вот с аперитивами и закусками начинает разворачиваться действо, щедро приправленное брюзжанием и ядом рассказчика.

Эта история будет удивлять. Потому что, начавшись как скучно-неторопливый и какой-то бестолковый, рассказ постепенно набирает обороты и приобретает осмысленную форму, и блюдо за блюдом, минута за минутой, как та улиткина спираль, разворачивается и ухает в какой-то безумный и болезненный ящик Пандорры.

Честно, я совершенно была не готова к тому, что получила. Потому что аннотация очень обтекаемо говорит о том, что «банальная застольная беседа постепенно перерастает в драму, и на поверхность одна за другой проступают ужасные семейные тайны».
Так и есть. Но как-то я по-другому представляла себе семейные тайны. Даже в процессе подумывала, а не предтеча ли Коховский «Ужин» другого «ужина» - «Дилеммы» Б.Э.Пэрис (уж больно похоже местами в части временнЫх интриг и общей концепции). Может Б.Э.Пэрис и вдохновлялась «Ужином», но – нет. Ибо в «Ужине» суть не столько в драме, сколько в сплошном клондайке для психиатров, потому что протекающая крыша и сомнительные морально-этические нормы подавляющего большинства участников банкета шепчут про протухшее буржуазное общество и "Датское королевство".

Я понимаю, почему книга обласкана наградами: автор жонглирует достаточным количеством остросоциальных тем, чтобы получилось актуально и жестко, а главные герои – элитка – пытаются порешать свои проблемки столь дивными способами и ценности их столь своеобразны, что читатель достаточно быстро проникается омерзением к этим «достойным» людям. Обличательство получилось на высоте!

Интересный эксперимент, а Кох – прекрасный литератор (и, видимо, журналист неплохой, потому что манипуляции ака сюжетные твисты получаются неплохо), играющийся с содержанием и формой. И за этой игрой мне было интересно наблюдать.
Поэтому в моём персональном рейтинге эта книга занимает достойное место на той полке, которая про «хорошо написанную мерзость».

Что могу сказать, душок этот не исчез. И я понимаю, что людям, демонизирующим советское прошлое, лучше книгу не открывать. И не потому, что ест какая-то идеализация (это тот самый случай, когда ни особой идеализации, ни демонизации нет), но автор слишком хорошо показал разницу менталитетов и тот разрыв, который существует «между прошлым и будущим». И от осознания этой пропасти становится неприятно и больно.
Эх, Юра… мы всё… того…

1985 год. Троих подростков отбирают для участия в секретной космической программе «Пионер». Они должны спасти человечество – не больше, ни меньше. Вернувшись на Землю, они обнаружили, что оказались в 2021 году.

И да, нам прожившим эти 30 лет год за годом, принюхавшимся к реальности, ставшими этой реальностью, не так оно и жутко-то: всё пройдено этими вот ножками, пройдены все точки невозврата, что-то даже пережито уже. Но если на секундочку допустить, что из 1985 года кого-то из нас перенести в год 2021, становится страшно. Потому что утоптать в голове, как та страна превратилась в этот набор кусков земли «сделай сам», обесценившись в собственной сути, невозможно.

Да, тут есть дети, действующие вне собственного возраста, умные, принципиальные, немного гении, каждый в своей области прекрасен. Да, тут есть изрядная доля чернухи – ровно в том количестве, сколько её присутствует в нашей текущей жизни. Тут есть налёт ностальгии даже не по прошлому, а по тем людям, тем нам, какими мы были тогда: немного наивными, но искренне хотящими стать «лучше и добрее, и в беде не бросить друга никогда». «Гостья из будущего» станет саундтреком, да)
Но в целом, это отличная история. Приключения и попаданцы, лёгкий налёт космических приключений и много социальной драмы.

И остаётся послевкусием светлая грусть по родине, нашей родине, моей родине, ибо я рождена в СССР.
Чудесно.

открывая новые слои и смыслы раз за разом.
Например, в этот раз мне стало понятно, зачем Сашку отправляли бегать по утрам и почему физкультура была профильным предметом. Потому что в моей жизни появились такие явления, как завершение стресс-реакции и митахондриальная дисфункция)))
И так, очень со многим в тексте: есть вещи, которые как бы понятны, ничего сложного («надо старательно учиться», «физкультура и движение – это хорошо»), но глубинно очевидны они становятся только когда я не просто до понимания-осознания дорастаешь, но каждой клеткой проникаюсь, потому что оно входит внутрь.
А ещё буквально на днях посмотрела выпуск «Орёл и Решка» про Пакистан. И мальчики-школьники, не знающие арабского, вот так же как Саша модули, заучивали там Коран: набором ничего не значащих звуков. Кто-то «чувствовал сердцем», кто-то зубрил просто так, но это же та же Вита Ностра у них, только в реале))) Специально арабскому языку детей не учат, чтобы не начинали переводить на родной и не искажали смыслы.

Вита Носта – прекрасный и очень глубокий роман столь о многом, что каждый раз, заговаривая о нём вслух я давлюсь своими монетами, понимая, что о чём бы я сейчас не сказала, для каждого читателя он будет о своём.
Для кого-то про «очередную магическую школу», но, как по мне, никакой магии. Да, повествование метафорично донельзя, но если перевести с уровня Великой Речи до обычного, так всё в жизни и происходит: если человек идёт по своему пути, то и соблазн соскочить, и преодоления, и страх, и метаморфозы, и стабилизации, и изменения, и утраты попутчиков, и оплакивания прошлого и того, кем ты был – это всё неизбежно. И можно печалиться или радоваться, но у каждого на пути рано или поздно возникает свой Фарит, назначая свою цену. И кто-то станет в процессе частью Речи, а кто-то – будет участником неграмматических отношений, но не менее жестких в своих обязательствах.

Эта книга про «я-должна» и принуждение. И про страхи, и страх тут не только движущая сила и энергия, но вполне себе главный персонаж, с которым вынужденно взаимодействуют студенты – кто во что горазд. И кому-то покажется, что это история про тоталитарную секту, потому что все черты её имеются в наличии. Но, на деле, это рассказ про секту или не про неё, завиит только от того, какими ценностями оперирует читатель))) А если серьезно, какие уж тут обогащения или корысти, или величие, или власть, характерные для секты. Если все они – не люди, а функции. Секта имён предметов и местоимений, каждый со своей частью ответственности и власти.

В любом случае, это книга о взрослении с его непростыми искушениями, выборами, страхами и потерями. История осознания себя (кто я? в чем я? каково моё место?) и своего предназначения, роман о непростом пути к звучанию. А значит о каждом из нас, потому что «прозвучать» – это ли не смысл происходящего)

Я очень люблю этот Мир Великой Речи, но я так и не поняла, зачем было спустя 14 лет писать о том же. Я сильно опасалась этого продолжения, потому то первая часть для меня вполне самодостаточная и культовая. И, увы, правильно опасалась.
Не нашла ничего, кроме желания покататься на том же поезде. Более того, вторая часть полностью противоречит первой. Как та самая пресловутая вторая часть «Иронии судьбы», которой взяли и попортили первую. Так и тут.
Сашка прозвучала. Она – пароль и она прекрасна в этом. Но вся вторая часть «мы будем над тобой глумится и наказывать тебя только потому, что мы ошиблись».
Эээээээ?!
Закончив читать продолжение, я подумала, что тут возможны два варианта. Первый: это – фанфик литературных негров (потому то продолжение – это тупо пересказ сказанного ранее. Те же мысли по кругу: страх, любовь, ответственность, осознание предназначения, силы и путь к себе. Ни одного свежего взгляда, свежего озарения, мысли или свежего посыла. Ни-че-го. Те же персонажи, те же преодоления, те же шаблоны).
И второй: авторы вообще не поняли, что они написали. Так бывает, когда ловится волна и произведение получается уровнем сильнее, чем сам «ремесленник-летописец» (и это бы очень хорошо объяснило, почему все остальные книги цикла «Метаморфозы» слабее на порядок первой части и как раз очень хорошо отражают уровень писателей.
Но и в том, и другом случае, унылое возвращение – это надругательство и обесценивание.
Нельзя так. Даже если исписались или хочется денег.

, хотя киберпанк и попытки в притчи я люблю. И в этот раз тоже оставила равнодушной. Какой-то литературный ширпотреб.
И даже в 2009 году это было вторично, буквально, плоско и посредственно.
И будь автором данной истории Лукьяненко, с его ориентацией на подростков и соответствующим всем остальным: с никакими диалогами, характерами, с небрежностью в части логики, с налётом пубертатного ощущения собственной восхитительности и с щедрой намазкой из задорного секса и отсутствия ориентиров, вообще без вопросов.
Но у Дяченко помимо вот этой вот антуражной шелухи я всегда жду смыслы и тонкие планы, глубину и то, что заставляет подумать о своём.
Тут для меня ловить было нечего.
Да, интересно, местами задорно и вполне живенько. Но слишком просто. Слишком картонно. То, что в Вите Ностре было тонко и отточено, тут превратилось в штамповку.
Ну, такое.

Не менее вторично, чем «Цифровой», в Матрице всё это было уже. И 50+ страниц оказались значительно менее лаконичными, чем полнометражный фильм.
Авторам захотелось сказку со смыслом. Но в этот раз и как сказка получилось так себе, и смысл поверхностен.

И спустя 10 лет я перечитала эту книгу, как впервые. Если «Цифрового» я, как оказалось, помнила очень хорошо, то «Мигрант» для меня сохранился только в части испытания на гражданство. Всё то, что было после, я благополучно развидела, и это очень много говорит обо мне и том, то мне было важным тогда. Поэтому книгу я открывала для себя заново и, хотя она не сравнилась по уровню, с «Витой Нострой», но, как говорит Сергей Соседов «А в целом, ничего». Очень даже ничего. Продолжение исследования авторами заявленных тем: выход за рамки, пределы и ограничения (свои собственные и мира), проверка своих ценностей на прочность (и извлечение этих ценностей из недр бытия), исследование страха, как движущей силы и как чего угодно. В данном случае авторы играют с концепцией «мира без страха». Выводы, которые они для себя сделали, мне показались вполне логичными, потому что развитие (кого или чего угодно) происходит именно там – в зоне страха. Именно страх питает силой и открывает возможности.
Поэтому, несмотря на традиционную для Дяченко концовку, история поучилась вполне достойной.

Аннотация на Флибусте или Лайвлибе отражает более, чем полностью, о чём этот роман.
Время действия – конец Средневековья. 1491 год и промозглая Масленая неделя, с её заботами и суетой. Место действия – английская деревушка Оукэм, отрезанная от цивилизации рекой. А с мостами в этом мире всё плохо. Вот был бы мост, тогда бы …

И одно событие сменяется другим: не успели отгулять свадьбу сестры местного священника, как исчез деревенский богач и просветитель Томас Ньюман. Убит он или погиб при несчастном случае, или просто надоело всё в этой дыре и ушёл в ночь темную без шапки – что случилось-то и где тело? Резонансное событие, определяющее всю дальнейшую судьбу деревни: и само исчезновение – сплошная тайна, которую надо раскрыть, и наследство надо делить, да, и жизни жителей деревни настолько тесно переплетены, что произошедшее не может не оставить свой отпечаток на каждом.

Полиции в те славные времена не водилось, поэтому «следствие» ведут священник Джон Рив, который больше других вхож в души своей паствы, и специально приглашённая «звезда» - благочинный, задачей которого было найти не столько виновного, сколько того, кого на костер правосудия можно пристроить, дабы согреть души оставшихся жителей и осветить их потаённые уголки праведным покаянием.

Поэтому «Ветер западный» - это не детектив. Тут нет никакого следствия, а все действующие лица просто живут свои жизни, стараясь по-максимуму отвоевать себе пространство для приватности и потому утаивают то что-то важное, а то и глупость какую. Священник Джон Рив, впрочем, недалеко ушел от своих прихожан, ему тоже есть, что скрывать.
Этот тот случай, когда история расскажет сама себя, двигаясь от конца к началу, и читателю постепенно станет понятно, кто какую роль играет и что же случилось с Томасом Ньюманом.

Очень интересная композиция. В остальном, понравится роман или нет, будет очень и очень зависеть от того, попадёт он в настроение и волну конкретного читателя или нет, захочет ли читатель поверить автору и погрузиться внутрь или ему будут резать глаз нестыковки и логические неувязки (они есть, в том числе по части исторической достоверности – вот эти меня местами сильно раздражали, потому что сразу навевали мысли про современные «этнические деревни» в экзотических странах, которые по сути – развлечение для туристов). Поэтому «Ветер западный» может стать как «тягучим и атмосферным», так и «скукой смертной», поскольку ни детективно-следственной составляющей тут нет, ни особым динамизмом книга не обладает.

Мне повезло, и мне книга попалась в сонное осеннее безвременье, когда хотелось плыть по этой реке, ожидая вместе с Ривом, когда же подует западный ветер, поэтому роман мне понравился. И мне было интересно наблюдать за малоприятными людьми, которые переползали со страницы на страницу со своими страстями и мелкотравчатыми тайнами и страхами. И за таким же малоприятным рассказчиком-священником, местами жалким, а местами раздражающим. И за всеми вместе, людьми этими, как условно средневековым обществом.

И для меня это одна из тех книг, которую интереснее обсуждать, чем читать. Именно поэтому она для меня «книга-повод». Повод поговорить, прежде всего. На любую из предлагаемых Самантой Харви тем, а их тут очень много: этика, прикладная психология и философия щедро разбрызганы по листам. Они не настолько глубоко обдуманы автором в самом романе, чтобы придать книге приятную глубину, но как пункты плана в семинаре – очень удобны. Пусть студенты-филологи спорят друг с другом.
А вот вывернутый наизнанку сторителлинг «из конца в начало» был интересен сам по себе – не часто авторы балуют настолько необычным странным повествованием.